Страница 10 из 40
— А на счет Лады ты на меня не злись, любил я ее очень, да моя мать-яга, чтоб ее черти в свой мир забрали, свободной жизнью яги ей мозги затуманила. Не захотела Лада за меня замуж идти, думал, заберу магию, не станет она бабой-ягой. Не стала, но и со мной не осталась и о тебе промолчала.
Я не знала, что и сказать. Нет, Елисей был не прав, но и его в этой ситуации жаль, видно, я неправильная баба-ежка, или я и не яга вовсе?
— А я кто?
— Как кто?
— Ну, я баба-яга или нет? Если уж русалы мне сказали, что, не смотря на водную магию, я морской девой не буду, то кто я?
— Водная магия есть? Хорошо учту, когда учителей приглашать буду. Бабой-ягой ты стать можешь, но это, скорее, по велению души, только я не позволю, не мечтай даже.
— Что и у меня магию отнимешь?
— Уже не получится, сила проснулась, теперь потенциал раскрываться начнет. Можешь, считать себя магиней, а какие стихии у тебя проявятся, дальше видно будет.
Дверь в гостиную отворилась, и вкатилась тележка из косточек, заставленная тарелками в виде половинок черепушек. Катил тележку незнакомый скелет в белом колпаке и переднике, а за ним шел, улыбаясь Валериан, приодевшийся в ливрею.
— Что-то у меня от вашего антуража аппетит пропал, — сглотнула я, представив, как ковыряюсь вилкой в форме косточки в черепушке.
— Не успели подготовиться к твоему прибытию. Я сегодня планировал только познакомиться с тобой, поговорить, а ты бежать от меня вздумала, вот и пришлось экстренно тебя в наш мир забирать.
Нда, поговорили. А могла бы сама через дверь уйти, бабушку отыскать, и никаких бы кощеев сейчас и рядом не сидело. Я тяжело вздохнула.
— Не хочешь есть, пойдем я тебе твои апартаменты покажу, отдохнешь, а завтра новую посуду доставят.
Скелеты дружно погремели с тележкой обратно, а мы с Елисеем пошли к лестнице. Так называемая светлица оказалась на втором этаже. В моем распоряжении были спальня, гостиная, не считая огромной ванной комнаты.
— Располагайся, дочка, завтра у тебя горничная будет, а сегодня как-нибудь сама справишься.
— Угу, я ж сама и шнурки развязать не способна, не то, что тельняшку снять. Кстати, если эта горничная тоже скелетом окажется, то лучше не надо, так и быть, буду сама умываться и зубы чистить.
— Нет, она ведьма, ее Аркадий нанял, но она только завтра прибудет.
— Не надо ведьму, может быть, скелетами обойдемся, я уже к ним как к родным привыкла.
— Нет среди них наших родственников, да они все мужчинами были, девице прислуживать им не пристало.
— Ну, были, а сейчас-то ничего мужского у них не осталось.
— Рада, княжне не следует демонстрировать свои познания в мужской физиологии.
— Извините, князь, но я вам в дочери не набивалась, да я и незаконнорождённая, стало быть, и не княжна вовсе, имею право демонстрировать, тем более, анатомию у нас еще в школе проходят.
— И как могла Марфа Моревна воспитать тебя как человека? — возмутился Елисей. — А своей дочерью я тебя уже признал, прошение царю Берендею подал, и ответ положительный получил с печатью царской, осталось только на ближайшем балу тебя представить, как мою дочь и княжну. Так что теперь я за тебя отвечаю.
— И опять моего согласия никто не спросил? Не хочу я ни на какой бал.
— Никуда тебе не деться, пойдешь, только до бала тебя еще обучить манерам и этикету придется. Да ты, наверное, и танцевать не умеешь?
— На балах не бывала, а так умею, пять лет спортивными танцами занималась, — ответила я не без гордости, потому что у меня даже награды имелись за призовые места в соревнованиях. Я бы до сих пор танцевала, но ушел мой партнер, и я осталась без пары.
— Наши танцы к спорту отношения не имеют, значит, и учителя танцев приглашать придется.
— Ох, и опозоритесь вы со мной, — покачала я головой в предвкушении пакости для родителя, — может быть, лучше домой отпустите, или к бабушке с горынычем отправите, ну, зачем вам со мной возиться?
— Рада, мои слова не обсуждаются, — ледяным тоном сказал кощей и вышел, оставив меня одну, и даже дверь на ключ не забыл закрыть.
Я огляделась, подбежав в первую очередь к окнам и подергав шпингалеты, предсказуемо, ни один из них даже не шевельнулся. Оставалась еще дверь на балкон, которую я из упрямства тоже решила подергать, и она даже открылась. Вот только чувствую и тут все непросто. Едва я закинула ногу через перила, как меня отбросило на пол, а пространство над балконом оказалось зарешеченным магией, замигавшей красным светом. Хорошо папенька подготовился, ничего не скажешь, да еще в надсмотрщики ведьму решил приставить. Вот ни за что не поверю, что она мне спинку в ванной тереть будет или шнурки для кед гладить начнет. На сегодня, пожалуй, все. Попытки сбежать придется оставить до завтра, устала я, да и спать хотелось, но из вредности углядела на небе тучку и вылила на балкон водицы с бочку, отчего решетка засветилась и заискрила — красота, однако, пусть князь любуется. Ну, а я теперь, точно, спать, день сегодня был длинный и насыщенный событиями. Я поплелась в ванну, где сил плескаться уже не было, но резерв водной магии все же пополнить смогла. На кровать из костей я улеглась уже спокойно, кажется, привыкаю к интерьеру, только бы матрас не костями был наполнен, а то спать жестковато будет, — мелькнула последняя мысль прежде, чем я окончательно провалилась в сон.
Разбудила меня горничная. Я уставилась на девицу в черном платье с белым воротничком, белом же переднике, расшитом черепами.
— Доброе утро, — улыбнулась я, не зная, как себя с ведьмами вести.
— Для кого — доброе, а кому — не очень, — фыркнула заспанная девица в форменном платье, — вставай, тебя князь ждет в гостиной.
— Не встану, так папеньке и передайте, — раз со мной невежливо, то и я про воспитание забуду.
— Кому?
— Отцу моему, — в рифму сказала я и натянула одеяло на голову. Матрас на костяной кровати оказался мягким, и я выспалась, но тут дело принципа.
— Акулина, как ты с княжной разговариваешь? — донесся голос родителя, и я выглянула в щелку от одеяла, вот дал бог имечко, мне с трудом удалось, удержаться от смеха, ей и так сейчас влетит от кощея.
— Я не знала, дядя меня из дома забрал сегодня и сказал девицу разбудить, ну я и будила.
— А зачем тебя сюда пригласили, Аркадий не поведал?
— Горничной работать.
— Только ты здесь вряд ли останешься, даже если бы Рада была не моей дочерью, прежде всего от своих работников я требую вежливости.
— Простите, князь, меня же только подняли, ничего толком не объяснили, — растерянно залепетала девица и, судя по всему, собралась заплакать.
— Да ладно, пусть остается, — высказалась я из-под одеяла.
— Скажи, спасибо княжне, — холодно сказал родитель Акулине, — но если ей что-то не понравится, отправишься в свою деревню коровам хвосты крутить, и уже мне добавил потеплевшим голосом, — Рада, вставай, ты и так вчера ужин пропустила.
— Я объявляю голодовку, — выдала я неожиданно для себя, есть на самом деле хотелось и даже очень.
— Акулина, если княжна через пятнадцать минут не спустится к завтраку — ты идешь собирать вещи, — ледяным тоном выдал кощей и вышел, хлопнув дверью.
Девица опять захлюпала носом. Я откинула одеяло и встала.
— Ну, что стоим, в деревню хочешь? — спросила я.
— Нет, — всхлипнули мне в ответ.
— Тогда я одеваюсь, и мы спускаемся в гостиную.
— Я сейчас помогу вам, княжна, — кинулась девица ко мне.
— Княжна я один день всего, а до этого и сама прекрасно справлялась, — отмахнулась я от нее, — и, кстати, где моя одежда? Я имею в виду мои джинсы и честно заработанную тельняшку, где это все?
— Я не знаю, когда пришла, то здесь только это платье лежало, — проговорила ведьмочка, указав на кресло, и опустила глазки.
— Тогда так пойду, — сказала я, поправив длинную до пола ночную рубашку, которую нашла в ванной и надела вчера вечером перед сном.
— Ой, вашему отцу не понравится, — испугалась девица.