Амулет колдуна

Вот снова отвлекся, но поймите правильно — когда приходится молчать (из-за непонимания двуногими особями нормального кошачьего языка), накапливается куча слов, мыслей, претензий. Так вот, Маргарита Павловна женщина прямая, уверенная в себе, из тех, что тянет на горбу всю семью, держит под строгим контролем домашних и никого не боится. Семен Алексеевич любит рассказывать, как она расправилась с двумя матросами, которые пожелали огорчить её кавалера на танцах. Он не говорил, как звали кавалера и почему-то заливался краской, когда спрашивали об имени этого хлюпика. Зато с огромной гордостью демонстрировал боевой трофей, который теперь служит предметом увещевания Павла.

Латуфьева работает бухгалтером в том же самом ЖКХ, что и муж (поэтому «бриллиантовое горло» редко смазывается). Именно по её инициативе мы находимся на вокзале. Маргарита Павловна выбила, или вернее все же будет сказать — выкричала, путевки на отдых, и начальник вынуждено их дал, так как беруши в этот раз забыл дома. Скомканная бумага вовсе не спасала от разрушительных децибелов, а медленно тлела в волосатых ушах.

Меня тоже взяли с собой, все же я полноценный член семьи и жизненно необходим в путешествии как мудрый наставник и руководитель. Хотя что-то подсказывает, что меня банально не с кем оставить — почти всем соседям я в той или иной степени досадил, а оставлять дома одного чревато последствиями.

Один раз, в качестве наказания, оставили одного… но в свое оправдание могу сказать, что Латуфьевы давно собирались делать ремонт, да всё откладывали, а я их к этому ненавязчиво подтолкнул. Конечно же, я простил, и последующую ругань стерпел со смирением святых — такие уж мы, коты, по натуре незлопамятные. Отомстим и забудем… если не забудем, что уже отомстили.

Пока я вам это рассказывал, перрон оживился. Люди подходили к прибытию поезда, неспешные, неторопливые, задумчивые… К нам подошла соседка по дому Екатерина Николаевна:

— Марго, ты тоже собралась косточки погреть? Ну, надо же, и семью прихватила, и блохосборник не забыла взять!

До чего же вредная особа, ну подумаешь, один раз царапнул до крови, так сама виновата — нечего об меня руки вытирать. Нашла, понимаешь, тряпочку! И ведь ещё удивляется так натурально — им же вместе путевки давали, вчера собираться помогала.

Маргарита Павловна почему-то также громко ответила:

— Катрин, какой сюрприз!!! Да вот наконец-то собрались немного мир посмотреть, а то все дома, да дома. А ты тоже с нами? Ой, как здорово, а почему без благоверного?

Так, стоп, кажется, понял — это такая специальная манера общения, ориентированная на. Пусть смотрят и слушают, завидуют и облизываются. Две взрослые дамы, как любит говорить Павел, «понтуются на песке» или выделываются, проще говоря.

Я заметил данную особенность не только у людей — у соседского кота Васьки понты составляют саму суть жизни. Жаль меня забрали как раз накануне профилактической беседы. А ведь я лишь собирался доказать полное несоответствие его философских взглядов на окружающий мир с действительной реальностью путем вырывания половины усов и рунического татуажа вечно поднятого носа. То есть хотел настучать по сопатке, а меня забрали в поездку. Однако я обещал вернуться, хотя он истошно орал вдогонку, что «Кешка — трус и побоялся выйти на поединок». К сожалению, в тот миг я сдерживал приступы тошноты из-за неожиданно заработавшей «центрифуги», чтобы достойно ответить. Впрочем, запомнил все тезисы, что пришли на ум, и при личной встрече обязательно выложу их на надменную морду.

Тем временем фарс под названием «мы на море — вы пашите» пошел на второй виток развития. Катрин удивленно распахнула глаза и жеманно сложила губки куриной гузкой:

— Марго, ну кто же в Тулу ездит со своим самоваром? Мой-то дома остался, деньги зарабатывает, доверяет — поэтому и отпустил одну. Ох, как бы ни пожалел! Вот украдут меня там горячие южные парни, будет потом локти кусать.

Зная её мужа, могу с уверенностью сказать, что он пробил потолок, радуясь привалившему счастью. А если Катрин еще и украдут, то он никаких денег не пожалеет, лишь бы не отпускали. И уже горячие южные парни будут ногти сгрызать до самых локтей и деньги вагонами грузить, лишь бы муж забрал обратно свою «благоверную».

Маргарита Павловна сделала вид, что не заметила подколку:

— А мне похищение не грозит, мои мужчины любым южанам накостыляют. Помнишь моего сыночка Павлика? (Как же не помнить — он вчера у неё в «подкидного» сто рублей выиграл). И муж мой — Семен, с такими орлами ничего не страшно.

«Джинсовые орлы» гордо выпятили цыплячьи грудки, Павел даже на цыпочки встал, чтобы казаться выше.

— Здрасте, Катерина Николаевна. Мы с папой маму в обиду не дадим, всем по ушам достанется. А почему вы Кешку блохосборником назвали? Он у вас блох собрал? Тогда мы к вам больше пускать его не будем, нам лишнего не надо.

За это он получил немую благодарность от меня и более звонкую словесную оплеуху от матери.

— Павел, мы еще поговорим на эту тему дома, а пока не встревай во взрослые разговоры. Лучше слушай и молчи — умнее покажешься!

Как-то по телевизору показывали, как зреют яблоки, как они наливаются красным цветом — довольно интересно смотреть, особенно в ускоренной съемке. Теперь же похожая метаморфоза происходила и с лицом Катрин. Краска залила лицо до корней волос и дальше остановилась в раздумьях - стоит ли дальше соваться или оставить всё как есть?

Волосы, окрашенные хной, не желали переходить в более яркий и насыщенный цвет, поэтому уговорили остановиться захватчика и не переходить в крайности — все же солидная дама, а не малолетка-эмо. Катрин набрала в грудь больше воздуха, чтобы перейти на завершающий виток общения, но гудок поезда прервал благое начинание.

Огромный серый змей, медленно подбирался к нам, сверкали на солнце многочисленные стекла глаз, малиновая полоса на середине борта изгибалась как странный узор. Мерно стучали колеса, постепенно замедляя ход. Вся эта громадина внушала уважение своими размерами. Люди замерли, как кролики перед удавом, и молчаливо смотрели на подползающего полоза. Он остановился в своем блеске и великолепии, пшикнул в последний раз, и оцепенение спало с присутствующих, а тут еще и какая-то тетка противно и громко прокричала, что поезд стоит недолго, поэтому не прощелкайте. Может, кричала другими словами, но смысл тот же.

Широкая платформа превратилась в муравейник, где шевелилось все и у всех. Разноголосый гул хлынул волной, словно кто-то снял с паузы просмотр фильма, и жизнь завертелась дальше.

— Ай, мужчина, не щипайтесь!

— Извините, я нечаянно.

— Ну вот, а я думала, что с серьезными намерениями! Все вы, мужчины, одинаковые…

— Эй, ты что в кармане ищешь?

— Да кошелек никак не могу найти!

— Чудак, так ты в своём ищи, у меня-то жена в другое место деньги зашила! И отодвинься, а то не дай Бог зашибу за такие шалости.

— Паша, следуй за папой и не отставай! Мужчина, отойдите в сторону, а то нечаянно наступлю на вас, вряд ли вам нужен перелом в трех местах, — на весь перрон раздался голос Маргариты Павловны.

Я видел только руки, сумки, ноги. По стенкам переноски постоянно стучали и царапали — Павел прорывался в вагон.

Хотя поезд стоит двадцать минут, но стремление зайти первым и занять главное место у окна присуще всем. Неважно, что пассажиры рассядутся согласно купленным билетам — само осознание того, что ты вошел и сел первым, даже если потом сгонят с чужого места, подталкивает людей к физкультминутке в виде работы локтями и коленями. У людей в крови стремление к первенству.

Какая-то тетка в синем костюме наслаждалась своей властью над будущими пассажирами, проверяла билеты и отшугивала лезущих без очереди. Ее надраенные лычки пускали шаловливых зайчиков по серому перрону, заставляли жмуриться и протирать глаза. И тут она обратила взор, полный праведного гнева на мою скромную персону:

— У вас кот привитый? Не лишайный? Блохами и паразитами не страдает? А то проводи потом после вас дезинфекцию.