Хуторянин

А неча. Разборки старших на глазах у любопытных но не шибко вумных младших погубили и флот, и армию ещё той, настоящей Российской Империи, что имела во главе не презика, а императора. Ну какого уж имела-отымела. Скрывшись с глаз чужих долой Алекс давить перестал, но и выслушивать осторожно-почтительные наезды не захотел, понял уже о чём речь пойдёт:

—Лизонька, коль уж ты за ты за всю скотинку хуторскую в ответе, то тебе и телегу тащить.

Помолчал, внимательно наблюдая как лицо рабыни расцветает красными пятнами и когда решил, что та поняла и прониклась, продолжил.

—Запряг бы, да толку с того… Лиза, коль уж взялась за скотиной бдить, так по углам не прячься… Лошадок же ещё вечером обнюхала? Смолчала почему?

…?

—Теперь-то чего уж молчать… испужалась она, видите ли.—вздохнул и подойдя к ближайшей лошади скомандовал,—показывай, коль так вышло. За скотину с спрос с тебя, кто б на ней не ездил. Вот и следи, и ежели что, не молчи, она не люди, ей отдыхать нужно… Ну а за вчерашнее…

Очень хотелось простить, но… Повторять земные ошибки дороговато выходит, да и опасно. Обратно-то уж точно не зашвырнёт. Тут уж вся физика с математикой на дыбы встанет… 

"Начальник всегда прав, а уж хозяин… Вот только дело от того страдать не должно. Впрочем, вина за генеральшей от животноводства есть и не выдуманная. Узнай я с вечера, что лошадям суточный роздых нужен, не дёргался бы сейчас работу мужикам подыскивая. А потому придётся Лизоньку пороть. Награждать и наказывать желательно в меру и дедушка Дуров тут не авторитет, цирк на жизнь мало похож. Макаренко! Ау!

Алекс с удовольствием поерзал в, на диво, удобном кресле. Он сам выволок его из дома. Алекс хмыкнул вспоминая переполох переходящий в стихийное бедствие возникший на хуторе в связи со столь неуместным поступком хозяина, великого и ужасного. А-а-а пошли они все, надоело. Прежде чем пальцем шевельнуть, приходится по полчаса шарики за роликами гонять! Вместно-невместно, скоро в туалет на руках носить будут. Вот когда они вчера, мощь мужицкую являя, бревна у ворот  вчетвером ворочали все остальные хуторяне только охали от восхищения. Правда, если быть честным, сам он чуть от страха за помощничков чуть не помер, особенно когда чуть Ларга не зашиб. Очень уж тяжело с непривычки силу дозировать. Вот и устроил цирк с напряженными банками мускулов, рычанием при рывках и прочими красивостями. Сам себя успокаивал. Земной мировой чемпионат по культуризму отдыхает. Пожалуй, стоило бы ещё и воздух испортить, вроде как от натуги. Почему-то уверен, что зрители сей аромат за запах лучших цветов бы вкушали. Потом уж дошло, что тупо хернёй страдал. Подумать бы слегонца, да элементарную подъёмную стрелу сварганить и безопаснее, и толку больше, и народ  так бы не уработался. Впрочем, последнее лучше, чем без дела сидели бы. Ну а своё уж ночью огрёб. Зато по самое не могу. 

Тело перерождалось, позавчера на вырубке перемычка между оглоблями треснула, так подбирая деревяшку на замену, он пережал лишку и деревце, что едва-едва смог бы охватил ладонями обеих рук, переломилось с пушечным грохотом. Ночью же, после экстремальных силовых упражнений и вовсе уснуть не смог. Под утро, видимо, прорвало, кризис навалился. Нечеловеческая мощь волнами ходила по телу, мышцы то опадали, то вспухали неестественными буграми корёжа  несчастную тушку попаданца. Боль обрушилась оглушающим водопадом и сознание на несколько бесконечных мгновений погасло… К счастью, это был пик. Очнувшись, Алекс с ужасом ощутил, что тело ему не подчиняется. Сердце дрогнуло пропуская удар, но тело встряхнула новая волна спазмов и оборотень рефлекторно перекатился на спину. Следующий удар вновь едва не погасил сознание, но Алекс заорал не от боли, а от радости—ему удалось сжать пальцы на правой руке, а вскоре и к ногам вернулась чувствительность. Почти час он неподвижно лежал на спине и наслаждался болью. Оказывается, медленно спадающая боль может доставить нешуточное удовольствие. От боли ныла каждая мышца, но это вновь были его мышцы! Любое движение заставляло непроизвольно морщиться, но тело опять с готовностью подчинялось его желаниям. Ну, а боль стихала, она постепенно растворялась, уходила в небытие.

К утру о ночном кошмаре напоминали красные от бессонницы глаза, да большие и маленькие кровоподтёки испятнавшие обнажённое тело. Да нутро словно тянет кто. И не болит вроде, и места себе найти не можешь… Вот и сидел, благо на глаза никто особо не лез. Впрочем, Алекс не беспокоился, Едек в отличие от бабского триумвирата Чужака не боялся и службу понял сразу. Подскочил ещё до завтрака, всё, что приказали выяснил, всем, кому надо хозяйские приказы передал, да и к мамке на огород вместе с остальной малышнёй. Хозяйским благоволением пацан откровенно гордился, прихвастнуть не стеснялся, но от обычной работы не бегал.

В лес поехали не с ранья. Спешить и перенапрягать лошадей Алекс больше не хотел. Им бы ещё денёк погулять, но и хутор без ворот держать не дело. С планирование наворотил, конечно, но не смертельно, исправим и исправимся. Теперь Алекс действительно командовал, мужики работали молча и только впрягаясь в импровизированный лесовоз злобно зыркали на хозяина. Им проще по привычке, думать только о самой работе, а обо всем остальном еще предки побеспокоились. Прежде чем забрать сухое, наруби и уложи на просушку новое, тогда и не придется рвать волосы на заднице когда придет. Вчера успели до вечера собрать новую стену. Григ переделал железный набор на ворота пока Ларг и Рэй перекраивали створки. Шейн, Малик и Ларг-младший подсыпали землю и камни, они даже слегка стянули колья. Конечно это еще не тот частокол, что легко выдержит нападение бандитской шайки, а при удаче и десятка наемников кровью умоется. Воротный столб придётся поддерживать пока временными подпорками, но многое уже сделано, Засыпку трамбовать придется еще дней десять, хорошо хоть много воды для проливки таскать не нужно, ночные дожди зарядили с завидным упрямством. Но все это не требовало особого присмотра и большой физической силы. Бабская работа. А мужики смогут ещё денек отдохнуть.

Алекс с матом и смехом вспоминал школьный учебник истории с его стенаниями о тяжелой доле средневекового мужика-крестьянина. Лодырь он, этот мужик и всегда был лодырем в сравнении с собственой женой. Да, вспашка и сенокос требовали адской работы и немалой физической силы, но ведь длились они пару раз по десять-пятнадцать дней в году! А вот у баб такая пахота каждый день!. Ежедневно, с утра до вечера, монотонно и непрерывно. А мужик-кормилец в основном командовал. Нет, он конечно не балду гонял, в справном хозяйстве работы хватает, но мужику бабскую работу невместно делать. Да и не способен он, если честно, монотонно раз за разом делать одно и то же. Сколько раз баба поклонится махая серпом пока зерно переместится в амбар, сколько раз она с детьми перевернет сохнущее на лугу сено, пока кормилец храпит в холодке или с умным видом в сотый раз правит ножи, зимой свиненка колоть, вдруг подготовиться не успеет. Какую работу не возьми, нужна не столько физическая сила, сколько умение, терпение и готовность сдохнуть, но сделать. А на широкие мужские плечи ложились тяжелые и важные, но какие-то кратковременные заботы. Ну если конечно забыть про самое главное, ночные труды по воспроизводству рабочих рук. Даже защищать семью приходилось как-то все больше в кабаке.

Вот и получается, мужик он конечно кормилец, без его рук и изба не построится, и поле не вспашется, и много еще чего не сделается, вот только все это без толку, если рядом не шуршат не разгибаясь бабы и подростки с утра до ночи. А потому нагибать ее надо покрепче сучку ленивую, чтобы и не думала без хозяина-мужика жить, да и вообще не думала. А то не дай бог сообразит, что на пахоту и прочее неподъемное да короткое, можно и нанять. Поденщика, батрака, соседа, наконец, даже если и не удастся натурой расплатиться, все одно, дешевле выйдет чем постоянного кормильца круглый год обихаживать, да пинки его с зуботычинами терпеть. Главная задача мужика-кормильца баб своих и прочую семейную мелочь в узде держать, да гонять, чтоб не сидели задницы отъедая, а работали во благо хозяина-владетеля, ну… и его самого, любимого.