Страница 13 из 27
— Ты пойдешь сам или мне вызвать стражу?
— Я скоро приду, но сперва мне нужно кое-что сказать мисс Фостер наедине.
— Не сомневаюсь, — бросил Рафик и вышел.
— Именно этого я и боялась, — выдохнула Мэдисон, как только за ним закрылась дверь. — Он заметил, как я назвала тебя по имени. И что он о нас при этом подумал…
— Он может думать все, что захочет, к тому же, даже если бы я к тебе и пальцем не притронулся, он все равно исходил бы из самого худшего.
До, но ведь Зейн к ней притронулся!
— Если тебе все равно, что о нас думает Рафик, тогда о чем ты хочешь поговорить?
— Во-первых, я хочу извиниться. Я разозлился на Рафика, ты тут ни при чем. Во-вторых, я хочу знать, все ли с тобой в порядке после вчерашнего.
Мэдисон пожала плечами:
— Я в порядке.
Зейн слегка склонил голову к плечу и пристально на нее посмотрел:
— Ты уверена?
Если бы.
— Сейчас тебе нужно сосредоточиться на предстоящем совете.
Зейн потянулся через стол и накрыл ее руку своей ладонью.
— Как я могу думать о каком-то совете, видя, что ты расстроена?
— Я же говорю: со мной все в порядке. — Мэдисон резко встала. — Давай лучше пойдем в зал совета, пока Рафик не прислал за тобой стражу.
Мэдисон направилась к двери, но не успела сделать еще и пары шагов, как Зейн поймал ее за руку и развернул лицом к себе.
— Помнишь, что я вчера тебе сказал?
При всем желании она не смогла бы забыть вчерашний вечер.
— Помню, а ты помнишь, что я сказала всего пару минут назад? Доверие сперва нужно заработать.
— Иногда хватает и одной веры.
— Нет, как я уже успела убедиться на практике, одной веры мало.
— Я тоже, но, пусть у меня и хватает недостатков, слово свое я никогда не нарушу.
Если бы она только могла этому поверить…
— Кстати о словах, ты так и не перевел свои слова, сказанные перед речью с террасы.
Зейн задумчиво погладил ее по рукам:
— И ты действительно хочешь услышать перевод прямо сейчас?
— Да. — Даже если потом придется об этом жалеть.
Как и в тот раз, Зейн склонился к ее уху и прошептал:
— Тебе не следовало меня целовать.
Он шутит?
— И все? Ты просто сказал, что я сама во всем виновата?
— Нет, я тоже виноват, я сам тебя поймал в ловушку, просто не думал, что ты так охотно в нее полезешь. Но если бы не этот поцелуй, я не лежал бы ночами без сна, в мельчайших подробностях представляя, как стану любить тебя сутки напролет, и сейчас бы не мечтал отменить ненавистный совет, чтобы сбежать с тобой куда-нибудь далеко-далеко, где никто не станет нам мешать.
С этими словами Зейн ушел, а Мэдисон так и осталась на месте, пытаясь переварить услышанное. Но спустя всего пару секунд ее окликнул Диб, и, очнувшись, она пошла вслед за Зейном, старательно поднимая глаза каждый раз, как только взгляд сам собой опускался ниже королевской спины.
Остановившись у двойных дверей зала советов, Зейн указал им с Дибом на лестницу, ведущую на галерею.
Усевшись, Мэдисон оглядела зал. Посреди стоял круглый стол, за которым уже сидели одиннадцать человек в белых, застегнутых на все пуговицы мантиях, в таких же белых куфиях с цветными обручами и шарфах того же цвета.
Стулья по обе стороны от Рафика были пусты. Один из них явно предназначался Зейну, а второй…
— Кого еще нет, кроме его высочества? — спросила она у Диба.
— Младшего эмира, Адана, но он отсутствует по уважительной причине.
Что-то ей подсказывало, что Зейну бы отсутствия не простили. Минуты шли, а принц все не показывался, и Мэдисон всерьез засомневалась, собирается ли он вообще приходить. И, судя по тому, как встревоженно переглядывались советники, они явно разделяли ее опасения.
Но двери наконец-то распахнулись, пропуская будущего короля, и все встали. Зейн облачился в такую же, как и у советников, белую мантию и черно-золотой шарф, но голову оставил непокрытой. Интересно, это он так бунтует против традиций или ему просто забыли принести куфию? Ладно, в любом случае так гораздо лучше, не стоит скрывать такое лицо под какими-то дурацкими тряпками, даже если этого требуют местные обычаи.
Зейн занял свое место и начал что-то говорить на арабском, а Мэдисон в очередной раз пожалела, что знает на этом языке лишь несколько официальных приветствий и жизненно важный вопрос о месте нахождения дамской комнаты. Нужно будет потом попросить Зейна научить ее хотя бы самым простым разговорным фразам.
Ладно, раз уж она не может понять, о чем идет речь, нужно хотя бы внимательно следить за всем происходящим.
— Сейчас они обсуждают текущие экономические вопросы. Рафик — министр финансов, — пришел ей на помощь Диб.
— А Адан?
— Он отвечает за армию.
Вслушиваясь в незнакомые слова, Мэдисон сосредоточилась на сильных, но при этом изящных руках Зейна. Да в придачу еще и весьма умелых, как она вчера убедилась на практике. И как же сейчас хочется вновь ощутить их прикосновения, вернувшись к тому, что они только начали… От этих мыслей Мэдисон вдруг почувствовала, как у нее между ног разгорается жар, и поспешно скрестила ноги, чтобы хоть как-то заглушить его.
Так, нужно срочно сосредоточиться на деле, не поддаваясь разбушевавшимся гормонам, не хватало еще, чтоб она начала прямо тут стонать и извиваться.
«Ты никогда не встречала человека, от которого не могла бы отвести взгляд? Такого, ради которого стоило бы всем рискнуть?»
Да, теперь она встретила Зейна, к которому ее тянула какая-то неудержимая сила, несмотря на все доводы рассудка, особенно после того, что он сказал ей пару минут назад…
«Я не лежал бы ночами без сна, в мельчайших подробностях представляя, как стану любить тебя сутки напролет».
Сейчас Мэдисон следовало бы полностью сосредоточиться на совете, а вместо этого она сидела и представляла, как будет заниматься любовью с Зейном. Не в силах бороться с охватившим ее желанием, она слегка передвинулась и скрестила ноги уже по-другому. Черт, и все из-за человека, к которому ей вообще не следовало бы ничего чувствовать!
Из сладкой задумчивости ее вырвали громкие голоса.
— Что у них там происходит?
— Эмир рассказывает, какую собирается проводить водную политику, но шейху Бараду она совершенно не нравится.
— А кто из них Барад?
— Тот, что справа от принца Рафика.
Мэдисон пригляделась к человеку со злым лицом, глазами-бусинками и козлиной бородкой.
— Они родственники?
— Нет, шейх Барад — друг детства принца Рафика, а его сестра Майса — врач.
Майса. Та женщина, у которой Зейн ночевал.
— Он против Зейна?
— Он против его планов. Вместо воды он предлагает заниматься нефтью и готов прямо сейчас пустить в ход бурильные установки.
— У Зейна из-за него возникнут трудности? — Так, стоп. — Я хотела сказать, у его высочества?
Диб не обратил на ее вторичную оговорку ни малейшего внимания.
— Смотря как он возьмется за дело.
Тут Зейн поднялся, с размаху ударил ладонью по столу и выдал гневную тираду, после которой все замолкли и как-то поникли.
— Он сказал, что король здесь он, — пояснил Диб, — что его слово — закон, и все, кто с ним не согласен, лишатся своего места и ответят за измену.
Зейн явно решил, что время шуток кончилось.
— И что это предполагает?
— Расстрел.
Интересно, можно ли считать изменницами женщин, переступивших черту дозволенного и переспавших с королем? Наверное, ей этого лучше не знать.
Зейн снова уселся, продолжая говорить, как переводил ей Диб, о людях и их потребностях, о будущем, о необходимости заботиться о собственной стране и о том, что собирается ввести Баджул в двадцать первый век.
— А если кто-то с ним не согласен, — закончил Диб, — то он может прямо сейчас сложить с себя полномочия.
Зейн продолжал говорить все так же уверенно, и Мэдисон вдруг почувствовала, как от этого решительного голоса у нее кружится голова. Забавно, раньше властные мужчины ее никогда не заводили, но, с другой стороны, раньше она не встречала никого даже отдаленно похожего на Зейна.