Дом коммуны

И Верка твердо решила забеременеть от Минерова. Предупреждать не будет, что собирается родить, а поставит позже перед фактом. Чему быть, того не миновать. С рождением ребенка, Павел Сергеевич!

А позже — и надо же такому случиться, аппетит, говорят, приходит во время еды, — она, Верка, и совсем решила прибрать Минерова к рукам: отбить, отбить мужа у Галины Викторовны. Не беда, что Минеров намного старше Верки, она это знает, и пока он мужчина что надо, ее удовлетворяет во всех отношениях, а когда завянет, как пересаженный на другое место кочан капусты, тогда надо будет искать свежий.

Думая об этом, Верка и сама заметила, что городит чепуху какую-то. Минеров никогда не оставит семью, ведь знает свою жену — она такой бедлам устроит, что мало не покажется. Вспомнит, за что и как строил коттедж, повытаскивает на свет божий столько грязи, что тот никогда не отмоется. У него, конечно же, рыльце в пушку, это факт: попробуй такой особняк отгрохать на зарплату, купи иномарку, сделай дочери и сыну по квартире. Выставит напоказ та и ее, Верку: она уже обещала окатить ее бензином и поджечь при первом удобном случае, а квартиру, которую выбил для нее Минеров, чтобы было им где встречаться, сжечь или взорвать. Хотя, как бы она это сделала, Верка до конца не понимала и сама: рядом живут люди, они ни в чем не виноваты, ее же однокомнатная квартира — не коттедж, да и не избушка на курьих ножках. Не возьмешь так запросто, поломаешь зубы. Часто скрипит ими жена Минерова.

Этот скрип зубов Галины Викторовны Верка, казалось, и услышала. На кладбище они встретились взглядами, и Верка не отвернулась, а на удивление нагло дырявила глазами свою соперницу. Не выдержала Галина Викторовна — у той нервы оказались послабее. Сразу же с этаким вызовом повернулась к Минерову, взяла того за руку и повела с кладбища. Минеров подвел жену к «Волге», та вальяжно расселась на переднем сидении, и машина тронулась с места — повез, значит, ее водитель Сергей в город. Хотя могла б и остаться. В колхозной столовой будет поминальный обед, и Минеров, конечно же, пойдет туда. Ее, правда, не звал. А с какой стати должен это был делать именно он? Все в конторе заранее договорились, что пойдут на обед, неудобно не пойти. Это касается и секретарши директора. Обед делается, естественно, за счет хозяйства — еще бы нет, по кому же тогда делать тот обед, если не по Плотникову, да и все каким-то образом помогали готовить его — привозили-приносили продукты, водку, сервировали столы. Людей ожидается много, и две поварихи не управятся. Толокой и делали. Успевали и там, и здесь. Хорошо, что столовая, клуб и контора рядом.

Катерина Ивановна на какой-то миг упустила из виду Минерова. Сперва хотела подойти к Галине, с которой у нее были неплохие отношения, чтобы поздороваться, однако не успела: Минеров, как показалось ей, втолкнул чуть ли не силой жену в легковушку и быстренько махнул рукой водителю, чтобы ехал. А затем председателя обступили какие-то мужчины, по-видимому, начальники, все были одеты богато и выглядели хорошо, так что было не добраться до него, Минерова. Она смирилась уже с тем, что сегодня выбралась в Глушец, и не совсем удачно, как оказалось. Если бы знала, что здесь будут похороны, тогда сидела бы лучше дома, не суетилась. Хотя как сказать — побыла на людях, на поминки вот попала, давно как-то не получалось, чтобы на поминки, поплакала вместе со всеми. Теперь же время такое, что, бывает, зароют соседа и потом только узнаешь, что он умер. Тайком, втихую, что ли, чтобы, не дай боже, лишнего куска хлеба не истратить, не говоря про стопку. Вон, хоронили соседку Мирониху недавно. Собрались ее подружки, хотели зайти, чтобы попрощаться с покойницей, ведь не один же год на скамейке перед подъездом сидели, а их и не пустили. С таким кощунством старушки раньше не сталкивались, поэтому долго осуждали соседей.

Сегодня Катерине Ивановне обязательно надо было встретиться с Минеровым. Эти вот похороны, на которые попала случайно, всколыхнули все внутри, словно там вулкан какой-то ожил, и она готова была разорваться на части, только б похоронить по-человечески наконец и своего Николая. Урна так и стоит в крематории, оттуда уже письменно напоминали два раза, чтобы забрала. Стыдили…

Людской поток внес Катерину Ивановну в столовую, неизвестная ей женщина показала, куда лучше всего сесть, она послушалась. Довелось услышать много хвалебных слов о покойнике. Первым опять брал слово Минеров, говорил он почти то же, что и там, на погосте. Хвалил. Конечно же, этого и стоило ожидать: про покойников или хорошо, или ничего. Только заметила Катерина Ивановна, — не заседала бы она в женсоветах при гарнизонах, ничто в жизни, как видимо, не проходит бесследно, — что когда речь держал Минеров, люди старались не смотреть на него, и, похоже, умышленно отворачивались, делали вид, что им все равно, что говорит новый председатель. Она поняла, что не вписался все же в новый коллектив ее родственник, пока он здесь чужой человек. Да, да: чужой. И хоть старался Минеров понравиться людям, у него ничего не получалось. Почему так — Катерина Ивановна начинала догадываться, основываясь на простой женской логике: с бывшим председателем люди жили долго, было у них много и радостных минут, и грустных, но делили все это они вместе со своим, доморощенным, руководителем. А тут — новичок, городской, посидел в кабинете, поездил по полям, да и подался в теплую городскую квартирку. А бывает же, что и электричества нет, к примеру: порыв на линии или что. Бывает. Тогда не было света и в доме Плотникова. А теперь если не будет электроэнергии, то у нового председателя в квартире лампочка не погаснет. Общие проблемы сближают людей и роднят. Пускай Плотников, как говорят, не заканчивал «академиев», зато жизнь понимал и управлять научен был не хуже чем если бы у него был тот диплом. Самородок, каких поискать!..

Обо всем этом думала Катерина Ивановна, время от времени поглядывая на Минерова: не упустить бы его.

Хм, это ж скажи кому, что внук, Колька, переселяет ее куда-то... на квартиру. Даже свозил на такси, познакомил с той женщиной, у которой она якобы будет на постое. Ему, видите ли вы, понадобилась ее квартира под офис. И слово же придумали — офис! Бизнесом захотел заняться. Наобещал много чего, даже привезти урну из крематория. Нет, не верит она почему-то ему, внуку. Ветер в голове гуляет, горькое дитя, когда хорошенько присмотреться. Если кто и привезет — то вот он, Минеров, человек самостоятельный и деловой. Она сейчас подойдет к нему, поздоровается, и сразу, без вступлений, попросит его, чтобы выполнил он ее заветную просьбу.

Пора. Минеров наконец вытер губы салфеткой, что-то сказал женщине, что сидела рядом с ним в черной одежде, похоже, вдова Плотникова, встал. За ним стали подниматься и другие. Вскоре многие вышли на улицу. Мужчины промокали носовыми платками мокрые лысины, закуривали. Катерина Ивановна сразу же устремилась к Минерову, поздоровалась с ним.

— Как вы здесь, Катерина Ивановна, оказались? — сразу же поинтересовался он, ответив на ее приветствие.

— К вам, к вам, Павел Сергеевич! — кивнула, улыбаясь, женщина. — Специально приехала. По делу. А попала вот на поминки.

— Так, а что вы хотели? — Павел Сергеевич пускал дымок от сигареты, для чего отводил голову чуть в сторонку. — Случилось что? Срочное?

Катерина Ивановна отметила про себя, что настроение у Минерова неплохое, даже обрадовалась этому, и, не теряя даром времени, призналась, с какой просьбой прибыла в этот Глушец: урну с Николаем, чтобы она боком кое-кому вылезла, та урна, забрать некому, все еще в Минске. По сей день.

Минеров ответил не сразу. Долго смотрел на старушку, и та заметила, что лицо у него как-то перекосилось, помрачнело, затем перекинулся словом-другим с одним интеллигентным мужчиной, который подходил к нему с какими-то непонятными для Катерины Ивановны вопросами, и только тогда промолвил:

— Катерина Ивановна, как же так! Год Николай лежит и не похоронить чтобы!.. Я же не знал обо всем этом. Что, не могли мне раньше сообщить? Зайти или позвонить — не могли?