Страница 2 из 38
Основная задача проделанной нами работы – показать, как обеспечивали себя хлебом значительные по численности монашеские общины. Сохранившиеся документы Кирилло-Белозерского монастыря за первую четверть XVII в. позволяют это сделать. О численности насельников и наличии хлебных запасов в монастыре можно судить по материалам, возникшим в стенах обители во время ревизии монастырского имущества, проведенной государевыми писцами накануне великого голода в июле 1601 г.[9] Государеву комиссию принимал игумен Иоасаф, поставленный во главе Кириллова монастыря 26 января 1600 г.[10] Комиссия должна была произвести перепись строений и всего имущества, включая иконы, книги, церковную утварь, деньги, хлеб[11] в житницах, скот и пр.[12] Государевы писцы, опираясь на сведения, представленные монастырской администрацией, проверили наличие в обители продуктов потребления (зерна, муки, солода на квас, меда, рыбы и пр.) и определили, сколько в следующем году понадобится продовольствия на всех насельников[13].
В июле 1601 г. в Кириллове монастыре государевы писцы зафиксировали 184 старца[14]: игумен, 10 соборных старцев, 12 священников, 5 дьяконов, 20 крылошан, 136 рядовых старцев, в том числе проживавших на монастырском подворье в Афанасьеве монастыре в Москве[15]. Согласно смете, каждому монаху независимо от чина полагалось 9 четвертей[16] разного хлеба (рожь и мука ржаная, пшеница, ржаной, ячный и овсяный солод) (норма потребления представлена в табл. 1). Помимо этого, на всю братию давали толокно, овсяную крупу и пшеницу на просфоры (табл. 1).
Кормили «монастырским» хлебом также слуг, служебников, мастеровых, детенышей (345 человек[17]) и нищих (102 человека), проживавших на территории монастыря в богадельне и в больнице. По смете слугам и работникам (на каждого) полагалось на год 6 четвертей хлеба, нищему – 3 четверти хлеба (норма потребления представлена в табл. 1).
Как видим, в июле 1601 г. численность кирилловских насельников составила более 600 человек, на их содержание требовалось 4112 тысяч четвертей хлеба (см. табл. 1). Накануне великого голода Кириллов монастырь располагал необходимым объемом продовольствия, что следует из перечня хлебных запасов, зафиксированных ревизорами в описи 1601 г.: в 10 житницах, находившихся на территории монастыря, хранилось более 25 тысяч четвертей хлеба (ржи, муки ржаной, ячменя, овса и пр.) (табл. 2). По смете хлеба хватило бы Кириллову на несколько лет. Наличие хлебных запасов, необходимых для пропитания монахов и монастырских людей, отметили и члены комиссии. В смете записано: «И тот весь годовой хлеб в монастыре готов»[18]. Монастырская трапеза старцев и работников наряду с ржаной и пшеничной мукой, широко применяемой в приготовлении постной пищи, обязательно включала в себя овсяный или ржаной квасы[19]. Поэтому не случайно солод в норме годового потребления хлеба занимал значительное место – более 1 тысячи четвертей (см. табл. 1).
Помимо хлеба, хранящегося в житницах, в смету ревизоры включили сведения о количестве зерна, которое предполагалось собрать с «монастырских и с крестьянских пашен» (хлебный оброк) в конце августа – начале сентября 1601 г. (табл. 2). Эти данные, несомненно, были предоставлены монастырской администрацией исходя из норм поступления хлеба за предшествующие годы. В обители планировалось собрать более 15 тысяч четвертей хлеба. За вычетом годового потребления объем хлебных запасов должен был составить 36 755 четвертей хлеба. Однако неизвестно, сколько зерна удалось собрать в 1601–1602 гг.
Несомненно, в начале XVII в. хлеб в Кириллове монастыре был, и его продавали в августе 1602 и весной 1603 г. Более того, из текста записей приходной «сундушной» книги следует, что продавали зерно непосредственно из сел, а не из житниц, находившихся на территории обители («Новые Ерги хлебных денег за рожь восмь рублев», «Рукины Слободки и Волока Словенского хлебных денег шестьдесят шесть рублев два алтына»). Единожды «хлебные деньги» (12 рублей 33 алтына) в казну отдал житник старец Пимин. В приходной книге только трижды указан объем проданного хлеба, а следовательно, и цена одной четверти. 25 августа «на Вологде у слуги у Третьяка у Полиектова» взято 268 рублей 6 алтын 4 деньги, рожь была продана по 20 алтын[20]. Романовы Слободки продали «ржи 40 чети с осминою и с полуосминою и с черпком, зяблые» (40 875), денег взяли 24 рубля 17 алтын 3 деньги (4905 денег)[21]. Таким образом, цена одной четверти ржи составила 120 денег, или 20 алтын. Эта цифра только на 20 денег превысила цену ржи, предписанную указом Бориса Годунова от 3 ноября 1601 г. «к Соль-Вычегодской на посад» и в Усольский уезд о пресечении спекуляции хлебом. Рожь следовало продавать «по нашей указной цене» зерна – по полтине (100 денег)[22]. В том же году также грамотой Бориса Годунова Кириллов монастырь продал на Белоозеро Давиду Жеребцову 30 четвертей ржаной муки, «и за ту муку взято девять рублев денег»[23]. Таким образом, за четверть вышло 10 алтын (60 денег), тем самым мука была продана по цене 1600 г.[24]
Общая сумма «хлебной продажи» составила более 800 рублей (805 рублей 23 алтына 1 деньга)[25]. Если учесть, что главным образом продавали рожь и брали за четверть 20 алтын, то примерный объем проданного хлеба составит более 1300 четвертей – почти весь собранный урожай 1602 г. (по смете 1601 г. планировалось собрать 15 398,5 четверти, см. табл. 2). Возможно, одной из причин продажи зерна урожая 1602 г. было его низкое качество. Как видно из текста приходной книги, в Романовой Слободке собрали хлеб «зяблый» – побитый морозом и непригодный для посева и длительного хранения[26]. Качество зерна, собранного в других селах, не указано.
В эти же годы из монастырской житницы выдавали рожь, овес, пшеницу и ячмень на семена крестьянам «взаймы», «взаем и в денги». В марте 1602 г. белозерские крестьяне получили на посев 2214,5 четверти овса и ячменя. Крестьяне Вологодского уезда взяли в долг 22 четверти овса с оформлением кабалы «в 11 рублех в прямых денгах», за четверть овса следовало заплатить 100 денег (полтину)[27]. Весной 1603 г. кирилловские крестьяне получили взаймы 487 четвертей на посев яровых, а дворцовые – 80 четвертей овса.
Как видно из приведенных данных, Кириллов монастырь в голодные годы продал и давал взаймы значительные объемы ржи по сравнительно невысоким ценам (100–120 денег за четверть)[28]. Р. Г. Скрынников отмечает вздорожание ржи в 1602 г. в шесть раз, а «затем эта цена поднялась еще втрое»[29]. Опираясь же на известия Якова Маржерета и Конрада Буссова, Р. Г. Скрынников пишет, что в голодные годы хлеб подорожал примерно в 25 раз[30].
Рассмотрим, в какой мере это положение справедливо для рынков Поморья. На территории всего государства в 1590-е годы цена за четверть ржи колебалась от 18 до 100 денег[31]. А. А. Савич привел цены на рожь в конце XVI в., купленную Соловецким монастырем в Вологде и в Устюге (вероятно, на рынках этих городов продавал хлеб и Кириллов монастырь): в 1598 г. за четверть платили 46,5 деньги, в 1599 г. – 44 деньги[32]. Для начала XVI в. А. А. Савич отметил снижение цены ржи (в 1600 г. – 36 денег за четверть, в 1601 г. – 33 деньги), а затем резкое увеличение: в 1602 г. – 145 денег, в 1603 г. – 118–180 денег[33]. Как видим, кирилловские старцы осенью 1602 и весной 1603 г. продавали четверть ржи в 2,5 раза дороже, чем в благополучном 1600 г., и ниже рыночной цены в Вологде и Холмогорах в 1602–1603 гг. Рост цены на рожь в голодные годы в 18 и более раз, отмеченный Р. Г. Скрынниковым, не подтверждают приведенные нами материалы. Вместе с тем хозяйственные книги Соловецкого монастыря, содержащие сведения за 1602 г. о денежной оценке ржи холмогорскими приказчиками при отпуске хлеба в усолья, фиксируют очень высокие цены на рожь: 264, 292, 300 денег[34], почти в 10 раз выше, чем четверть ржи стоила в 1601 г. Вероятно, холмогорский хлебный рынок был одним из самых дорогих в России. Приведенные данные дают основание говорить о резком колебании хлебных цен на отдельных рынках и необходимости регионального изучения влияния неурожайных лет на положение населения в голодные годы.
9
О причинах и ходе ревизии имущества и строений государевыми писцами в июле 1601 г. см.: Дмитриева З. В. Вытные и описные книги Кирилло-Белозерского монастыря XVI–XVII вв. СПб., 2003. С. 83–88.
10
Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. (1397–1625): Управление. Общинная и келейная жизнь. Богослужение. Т. 2 / Издание подготовили: З. В. Дмитриева, Е. В. Крушельницкая, Т. И. Шаблова. СПб., 2006. С. 120.
11
Термин «хлеб» заимствован нами из монастырской документации XVII в. как собирательное для всех видов зерна, муки и солода.
12
Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.: Комментированное издание / Составители З. В. Дмитриева и М. Н. Шаромазов. СПб., 1998 (далее – Опись 1601 г.).
13
Смета доходов и расходов Кирилло-Белозерского монастыря, составленная в 1601 году // Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. (1397–1625): О средствах содержания монастыря. СПб., 1910. Т. 1. Вып. 2. Приложение. С. OLVII – OLXIV. – Здесь и далее так показана латинская пагинация у Н. К. Никольского. На документ далее ссылаемся: Смета 1601 г.
14
В монастырских документах XVI–XVII вв. термином «старец» определяли всех монашествующих, мы употребляем его синонимично термину «монах».
15
В смете 1601 г. не выделено число посельских старцев, находившихся в монастырских селах. Возможно, они входят в число рядовых старцев.
16
В документации XVI–XVII вв. «четверть» и «четь» употреблялись синонимично. Это была основная мера сыпучих тел, об изменении ее весового содержания см.: настоящая статья, с. 18–19.
17
В смете 1601 г. значилось «всяких людей» 391 человек, причем продукты питания в дальнейшем должны были получать не все: 46 из них жили в селах «на приказах и доводех», им сметой предписывалось «ести хлеб свой». Государевы писцы также «убавили» на 101 человека число служебников и мастеровых, получавших в монастыре деньги «за платье» (Смета 1601 г. С. OLX).
18
Смета 1601 г. С. OLXI.
19
О потреблении кваса по монастырскому уставу см.: Шаблова Т. И. О трапезе в Кирилло-Белозерском монастыре в середине XVII в.: (По келарскому Обиходнику 1655 г. старца Матфея Никифорова и Описи монастыря 1601 г.) // Наследие монастырской культуры: ремесло, художество, искусство. СПб., 1997. Вып. 2. С. 30–31. Квас обязательным был также «на столе» слуг и монастырских работников (Дмитриева З. В. Памяти келарей Кирилло-Белозерского монастыря «о поминках и запасах»: 1560–1630 гг. // Вестник церковной истории. М., 2014. 1/2 (33/34). С. 26, 28–31, 33–36).
20
Приходные и расходные денежные книги Кирилло-Белозерского монастыря 1601–1637 гг. / Составитель З. В. Дмитриева; ответственные редакторы З. В. Дмитриева, С. А. Козлов. М.; СПб., 2010. С. 412 (далее – ПРК).
21
Там же.
22
Восстание И. Болотникова: Документы и материалы. С. 68.
23
ПРК. С. 412.
24
Маньков А. Г. Цены и их движение в Русском государстве XVI века. М.; Л., 1951. С. 111.
25
ПРК. С. 412.
26
Там же.
27
Дмитриева З. В. Вытные и описные книги Кирилло-Белозерского монастыря XVI–XVII вв. СПб., 2003. С. 31.
28
Наши расчеты позволяют скорректировать мнение В. И. Корецкого о хлебных спекуляциях монастырями во время голода 1601–1603 гг. (Корецкий В. И. Формирование крепостного права и Первая крестьянская война в России. С. 137–138).
29
Скрынников Р. Г. Борис Годунов. С. 148. Р. Г. Скрынников, говоря о подорожании хлеба, опирается на текст третьей редакции Хронографа, из которого следует, что «ржи четверть купиша тогда по три рубли» (Попов А. Н. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. М., 1869. С. 219). «Дороговь велику» фиксируют и другие источники, в том числе приходо-расходная книга Иосифо-Волоколамского монастыря, псковские летописи, приписки на рукописных книгах начала XVII в. (подробно об этом см.: Корецкий В. И. Формирование крепостного права и Первая крестьянская война в России. С. 127–129; Восстание И. Болотникова: Документы и материалы. С. 49; Там же. Комментарии. С. 328).
30
Скрынников Р. Г. Россия в начале XVII в. С. 39.
31
Маньков А. Г. Цены и их движение в Русском государстве XVI в. С. 109–111. 100 денег стоила четверть ржи в Архангельске в 1593 г. (Там же. С. 110).
32
Савич А. А. Соловецкая вотчина. XV–XVII вв. (Опыт изучения хозяйства и социальных отношений на крайнем русском севере в древней Руси). Пермь, 1927. С. 155, примеч. 2.
33
Там же.
34
РГАДА. Ф. 1201. Оп. 5. Д. 474.