Страница 33 из 36
Но он был неуловимым,
Как меконий между пальцев.
Поселенцы и солдаты
Постоянно жили в страхе.
То найдут миссионера,
В стрелах, как дикообраза,
То почтовую карету
Обнаружат без начинки.
То пропал шериф с печатью,
То печать и все бумаги.
То падёж вдруг у баранов.
То у свинок размноженье.
Как с ним только ни боролись:
И бизонов истребляли,
И с метиловым канистры
Оставляли на стоянках.
Пробовали слать шпионов,
Но обратно получали
От шпионов «помидоры»
И записку: «Извините!»
И тогда хитрец и злюка
Генерал Уильям Айзек
На конгрессе в Вашингтоне
Гениальный план придумал.
В своё время хитрый Айзек
С целью полученья данных
К ним забросил попугая,
Какаду, по кличке Нестор.
У гуронов поселился
Нестор возле Гайаваты,
На бамбуке у вигвама.
И, естественно, всё слышал.
Щипан, правда, был он часто,
Пару раз крыло ломали.
Но, вернувшись, рассказал он
Любопытнейшие вещи.
Нестор так дышал активно
И мочил такие звуки,
Что Уильям догадался —
Гайавата не женатый.
«А раз так, — прикинул Айзек, —
Мы ему найдем невесту,
Да не просто, а с сюрпризом,
Типа СПИДа или хуже».
Как-то едет Гайавата
И поёт казачьи песни.
Вдруг из зарослей агавы
Плач девичий раздаётся.
«Это что ещё такое?» —
Удивился Гайавата
И предельно осторожно
Ветви цепкие раздвинул.
На камнях лежит блондинка,
В попу вбит колючий кактус.
Первый раз наверно в жизни
Гайавата растерялся.
Говорит блондинка тихо:
«Ради бога, помогите,
Мне всё время что-то колет,
Я пожалуй, умираю».
Гайавата вынул кактус,
Йодом раны все помазал.
Дал попить с походной фляги
И спросил: «Ты кто такая?» —
«Я бедняжка Мэри Поппингс,
Ехала к больному дяде
И везла ему таблетки,
Он болеет диабетом.
Вдруг бандиты налетели,
Говорят: «Отдай таблетки».
Я, конечно, отказалась.
Остальное вы видали».
Со скупой мужской слезою
Гайавата Мэри поднял,
Посадил рядом с собою
И привёз в свой главный лагерь.
Долго девушка болела,
Её травами лечили,
Колдуны лизали раны,
А шаманы в бубен били.
Через месяц к Гайавате
Её знахари подводят.
Говорят: «Она здорова,
Что с ней будем делать дальше?» —
«Посоветуюсь с богами, —
Отвечает Гайавата, —
В мой вигвам её доставьте
И натрите козьим жиром».
«Маниту! Что мне с ней делать?» —
Крикнул в тучи Гайавата.
«Показать!» — сказали тучи,
И раздался громкий хохот.
Не трещали в чаще сучья.
Не ревел кабан противный.
Этой ночью Гайавата
Наконец-то стал мужчиной.
Он устроил с бедной Мэри
Брачный танец по-гуронски,
А потом по-делаварски,
По-черокски и пуэбло.
И растроганная Мэри,
Обнимая Гайавату,
Разрешила даже в поппингс
Потихоньку отдубасить.
«Будешь ты моей женою» —
Объявил ей Гайавата.
«Очень верное решенье», —
Тихо Мэри отвечает.
Только утром он забылся,
Ему снился Оцеола,
Дуб приснился суковатый
И красавица Онасис.
Вдруг раздался крик: «Тревога!»
Все возле костра собрались,
Только нету Мэри Поппингс.
И всё понял Гайавата.
Через год у Гайаваты
Появилась сыпь и слабость,
И шаман сказал печально:
«У тебя синдром Калоши».
Чтоб не умереть от СПИДа
Гайавата застрелился.
Из папашиного лука
Он стрелу направил в сердце.
По преданию последним,
Что сказал герой индейский —
«Я прощаю тебя, Мэри,
Это всё подстроил Айзек».
И гуроны Гайавату
Отнесли к горам скалистым,
Чтоб он видел свои земли
На рассвете и закате.
А уже через неделю
Снова все взялись за ружья.
Их вперёд вели два брата —
Виннету и Зоркий Сокол.
РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В САРАГОССЕ
ЛИТЕРАТУРНАЯ СПРАВКА
«Правда» 18 сентября 1987 г.
Группой отечественных археологов вчера при тщательном осмотре грунта третьего порядка в районе г. Сарагоссы, что в Испании, обнаружен брикет торфа размером четыре на пять метров. Брикет был подвергнут радиоуглеродному анализу и послойно расчленён в присутствии академика АН СССР проф. Карнауха и представителей прокуратуры. Внутри брикета оказался сидящий на боевом коне молодой человек в бальном костюме шестнадцатого века. Приветливо улыбнувшись гостям из будущего, мужик и конь почернели, сморщились и рассыпались на куски, несмотря на умоляющий взгляд акад. Карнауха. Среди всей этой доисторической трухи был найден толстый свиток пергамента, опечатанный сургучом, который отправлен на дешифровку в институт им. Бокариуса. Акад. Карнауху и его ближайшим подвижникам предъявлено обвинение по статье двести девяносто восемь УК РСФСР «Особо зверское убийство с уничтожением трупа» и статье сто семь УК РСФСР «Скотоложство».
«Гудок» 19 сентября 1987 г.
А на перегоне Харьков-Перещепино уже двадцать пятый год трудится семья возгонщика Петра Ильича Смогулия. Отдавая все силы и знания Южной железной дороге, Пётр Ильич в свободное от возгонки время занимается любительской археологией на своём приусадебном участке. Его самые редкие находки, такие как алебастровый бюст, на котором лежит гипсовая мужская рука, и форменный китель смотрителя станции с деньгами восемнадцатого века, реквизированы в Перещепинский краеведческий музей.
Прочитав заметку о загадочном пергаменте из Сарагоссы, Пётр Ильич страшно разволновался, стал буйным и вечером скончался в узком семейном кругу от воспаления мозга. Ведётся следствие.
«Рабочая газета» 20 сентября 1987 г.
И вот ходим мы и ходим, смотрим и смотрим и не знаем, как правильно провести свой законный досуг. Спортсооружений мало, планетарий закрыт, с алкоголем мы покончили одним махом. Невозможно расти над собой. А товарищи из известного института Бокариуса до сих пор не расшифровали рукопись из Сарагоссы, которая возможно прольёт свет на героическое прошлое нашей Родины.
«Человек и закон» 21 сентября 1987 г.
Нашим постоянным читателям небезынтересно будет узнать, что осужденный акад. Карнаух и его преступная банда, уничтожившая редкий памятник старины, приговорены к двенадцати годам тюремного заключения в колонии общего режима.
«Огонёк» 22 сентября 1987 г.
В тёмных и таинственных лабораториях института Бокариуса идёт напряженная работа по расшифровке пятидесятиметрового рулона пергамента, исписанного мелким неразборчивым почерком. Работами руководит ст. научный сотрудник Надругайло, который в прошлом году расшифровал записную книжку заведующего тридцать седьмого гастронома.
«Комсомольская правда» 23 сентября 1987 г.
Мы — молодые, и кому как не нам активно вмешиваться в дела археологии. Долой рутинные методы исследования! Наша газета принимает денежные вклады на счёт семьсот два для обеспечения скорейшего ввода в действие другого научного сотрудника, вместо погрязшего в похоти Надругайло.