Страница 15 из 20
— А ты что тут делаешь? — Такой вопрос ее у меня в ушах буквально застрял на несколько дней.
Такого бесчестия я ей решила не прощать! Еще бы? Она у меня на всю жизнь отбила всякую охоту стать доктором, это раз, а, во — вторых.…Как она только его не унижала при мне! Не смогла она ревность свою скрыть! Не смогла!
Потом я полгода совершенно спокойно спала. Ну, вы поняли, что в их постельный режим вмешалась ревность ко мне, и они никак не могли решить, что же с этим делать и как им дальше жить. Заметьте! Не мне, а им!
А для меня никаких иных решений, без вариантов! Он мой! Или, по крайней мере, он мой станет! Вот почему она его от меня увезла.
Нина
— Ну что ты приперлась? Что еще тебе от меня надо? Ах, ничего? Знаешь, ты уже достаточно меня ославила, так что катись отсюда колбаской и чтобы я тебя больше рядом с собой не видела! — Бушует недовольно его медицинская сестра Нина.
Я ее вычислила, как всегда, за перекуром и стою рядом, но совсем ведь не чувствую своей вины. Никакой! Я к ней наоборот, с благодарностью пришла…
— Знаешь, ты для меня так много сделала, и я хочу тебя отблагодарить. — Говорю ей несмотря на то, что она ко мне повернулась спиной и курит, сильно затягиваясь.
— Да? И как же ты это сделаешь? Мне уже с тобой рядом и шага нельзя шагнуть, все так и тыкают. Вот, мол, та самая придуравочная и с ней Нинка — дура! А что, разве же не дура? И чего это я тебя стала слушать, чего это я так решила…
В конце концов, я сломала ее негативное отношение к себе и жду ее рядом с поликлиникой в сквере. А все благодаря ему! Он мне лично письмо написал, в котором просил извинения перед Ниной. И я ей дала это место в письме прочитать, перегнув лист, чтобы она остального не видела. Она читала, и я видела как она, почему–то не успокаивается и даже, наоборот, разволновалась от его слов признательности и комплиментов.
— И что, это у вас серьезно? — Наконец спросила, отрываясь от текста и делая упор именно на слово это.
А раз она об этом, то я поняла, что она, как всякая женщина любопытна, когда заходят разговоры об интимных отношениях, а тут еще необыкновенных и таких, при которых она принимала участие!
Я все точно, как мне показалось, вычислила. Она не могла не заинтересоваться мною, тем более, как мне показалось тогда, что он ей тоже нравился.…И потом, она ведь соучастница таких событий? Не могла она вот так сразу из этого выпрыгнуть. Любопытство женское ей двигало, так я решила. А чем же это дальше закончится? А что же за этим дальше последует? Я знала, что нам, женщинам, от этого нашего любопытства не избавиться, и мы так и будем обреченно слушать, смотреть и переживать до глубокой старости, как развиваются любовные приключения у нее и его. Тем более, у такой молодой, как я, и у него, женатого мужчины и ее отчима.
Необычного треугольника и такого, от которого так остро и волнительно становится, чем больше об этом узнаешь.… Устоит ли, справится ли он и она, а что с их треугольником сложится в итоге? А с ней, матерью ее, что же? Как тогда она? Будет стоять за свое или…Вопросы, вопросы… А некоторые ответы можно ведь узнать, вот они рядом стоят… Потому я знала, что она непременно ко мне придет. Вот и ждала ее, сидя смирно, сжав свои ножки, сложив руки смиренно на коленях, словно монашка нашкодившая и ждала ее с некоторым волнением…
Она вышла из поликлиники, когда уже стемнело. Потом оглянулась и, словно спрятавшись, пригнув голову, пошла ко мне. Она шла и даже не знала, что я приготовила ей сюрприз!
— Мне с тобой надо серьезно поговорить. Ты свободна и ни куда не торопишься? Может, зайдем куда–то да посидим?
— Вообще–то мне надо было.… Ну ладно, только ты меня, пожалуйста, не расстраивай своими рассказами. Я не люблю грустные истории, особенно о красивых девочках, которые становятся несчастными или молодыми матерями…
— А откуда ты знаешь? — Перебиваю ее тревожно.
— Да ты что? Неужели и ты?….
— Ну, так мы идем или?
— Идем, идем, конечно же, неужели же ты….?
Потом сидим в кафе. Я ее угощаю, мне именно так и хотелось ее отблагодарить, сделать для нее что–то приятное. А насчет ее досужих домыслов, то я ей сразу же сказала, что я с ним не спала. А она не разобралась, видимо, так ее эта тема задела, что тут же спросила:
— Неужели кого–то еще осчастливила? И когда ж ты успела? Вроде бы все время с ним, а сама значит…
— Ничего не значит… Я ни с кем.
— В смысле?
— Нет, я хотела сказать, что я только с ним, но не то, что ты подумала, я просто…
— Подожди! Так ты не беременна?
— Ну, конечно же? Ну, как я могла, я ведь еще ни с кем….
По тому, как ей сразу же стало со мной не интересно, я поняла, что она глубоко разочарованна. А вот если бы я ей сказала о том, что она так хотела услышать, то она бы с меня и не слазила до самого конца вечера, как я подумала. Я смотрела на нее, а она демонстративно и, как показалось, безразлично отвернулась и кого–то разглядывала за столами рядом. Она курила, и я к ее руке осторожно прикоснулась. Она повернулась, и, как мне показалось, равнодушно смотрела на меня. Мол, что же ты меня так подвела….
— Я хотела тебя попросить…
Она все так же смотрела, с равнодушием и некоторым превосходством.
— Я слышала, что ты уже аборт делала? — Сказала ей неожиданно.
Зачем — то такое вспомнила из ее разговора перед кафе. Даже не поняла сама, почему это у меня вырвалось? Видимо я видела ее равнодушие и решила ее внимание к себе обратить во что бы то ни стало и таким глупым вопросом…
— А тебе откуда известно? — Внезапно ответила. — Неужели он тебе…
— Нет, нет,… Я просто хотела.…Прости, я не хотела…
Она отвернулась резко и по тому, как сильно затянулась, да так, что кончик сигареты, который я видела сбоку, и выступал, за контуры ее лица, вспыхнул ярким тлеющим огоньком….
— Нет! Ну что ты будешь делать? — Сказала с какой–то унизительной досадой в голосе. А потом, повернувшись ко мне с тревожным и грустным выражением на лице, глухо произнесла.
— Я так и знала…Я так и знала. — Повторила еще раз, при этом я увидела, как заблестели ее глаза.
Внезапно она встала и не говоря больше ни слова, оставив свои вещи, пошла через весь зал к выходу, так я сначала решила, а потом поняла, что она, наверное, не на выход, а в туалетную комнату. Я следом и тоже оставляя вещи: сумочку, плащ, наброшенный на спинку стула, и за ней. Успела, когда она уже за собой прикрывала дверь и я почему–то ей.
— Я с тобой! — Сказала и протиснулась следом, прижимаясь плотно к ее телу в дверях. При этом уперлась в ее злые и слегка заплаканные глаза.
— Я тоже с тобой, я хочу…
Неожиданно она, очень грубо мне.
— Что? Обос….!
Туалетная комнатка маленькая, тесная. Еле смогла за нами закрыть дверь. Она бесцеремонно подтянула подол, стащила трусы и, наклонившись, как лыжница…Я стояла и никак не могла понять, зачем она так со мной и вот сейчас всем своим видом, стараясь показать полное безразличие и пренебрежение мной. Ну, ладно мной, надо же хоть капельку приличия. Я видела все, она специально проделывала это передо мной… Бумажку, потом выпрямилась со спущенными трусами, задранным подолом, невольно я туда взглядом…
Бритая! Вся бритая! Почему–то меня это открытие интимное в ней потрясло.
— Что смотришь? Никогда манд…. не видела бабскую?
Я вспыхнула, отвернула лицо.…Пятиться было некуда, и я к стене спиной. Она внезапно прижала тесно, мешая пошевелиться…
— Да! Я с ним! А ты, б….! Ты встряла, малявка! Ты мне всю жизнь испортила, сука!
Потом рукой по ногам и больно схватила между ног. Больно и унизительно ведь!
Продолжая унизительно стискивать там, другой рукой, согнутой в локте, прижала горло, придавила к стене всем телом и в лицо мне со злостью прошипела…
— Маленькая паскуда! Почему ты?…Неужели это для него стало важнее?…
Еще сильнее сжала там, до нестерпимой боли.