Страница 71 из 110
— Если ты всерьез намерен избавиться от щенка, — сказал ему один приятель, — сунь его в бумажный пакет, а я по дороге домой оставлю этот пакет на улице — где-нибудь подальше отсюда.
Джексон согласился, и приятель унес щенка и «забыл» его у станции метро Финсбери-парк.
На следующий день, в семь утра, когда Джексон «добирал» последние четверть часа сна перед тем, как встать и идти на работу, он услышал тихий скулеж и царапанье у наружной двери. Он поднялся с постели, вышел и открыл дверь. На пороге сидел его щенок.
Джексон втащил собачонку в комнату, дал ей молока с хлебом и стал лихорадочно перебирать все возможные способы избавиться от этого милого создания.
Выходя из дому, он встретил миссис Фелтин.
— Доброе утро, — сказала она. — Как наша девочка? Какое имя вы ей дали?
— Я… назвал ее… м-м… Флосси, — ответил он заикаясь.
— Прелестное имя! — воскликнула миссис Фелтин. — Если вы оставите мне немного денег, я сама куплю ей хороший кусочек вырезки на ленч. И у вас душа будет спокойна, пока вы на работе…
Бедняга Джексон вынужден был раскошелиться на «хороший кусочек вырезки» — за три шестьдесят, — самому же ему пришлось довольствоваться в этот день супом из бараньих потрохов.
Таким образом, поскольку день приобретения Флосси пришелся на понедельник, то за всю последующую неделю Джексон основательно истощил свой кошелек на вырезки для Флосси. Да к тому же ухаживать за собачонкой оказалось гораздо обременительнее, чем он предполагал вначале.
В пятницу он не выдержал и поделился своей бедой с коллегами на работе. Один из них, англичанин, сказал:
— Моя супруга как раз ищет хорошего щенка-сучку. Я могу купить вашу Флосси.
Это было бы лучшим решением проблемы. Но Джексон помедлил с ответом.
— Сучка довольно породистая, — сказал он. — Мать настоящая восточноевропейская овчарка, а отец — чистокровный фокстерьер. Я не знаю даже, сколько может стоить такой щенок…
— Я дам за него десять шиллингов, — сказал англичанин.
— А что если фунт? — Джексон заметил, что англичанин готов согласиться, и быстро добавил: — Или даже, пожалуй, гинею. Давайте гинею, на том и порешим.
— Это многовато, — сказал англичанин.
— Зато собака-то какая!
— Ладно, — согласился англичанин. — Я пойду с вами за ней после работы.
Джексон оставил своего коллегу на всякий случай возле станции метро, а сам пошел домой — за Флосси — один. И надо же ему было, когда он уже выходил из дома, встретиться с миссис Фелтин!
— Куда это вы несете Флосси? — спросила домохозяйка.
— В ветеринарную лечебницу, — ответил Джексон, лихорадочно соображая, чего бы ей такого наплести. — Что-то мне не нравится, как она выглядит. Думаю, ничего серьезного, но показать врачу надо.
— Да, конечно, будем надеяться… — заговорила миссис Фелтин.
Джексон, не ожидая дальнейших расспросов, ринулся к станции метро и там передал щенка англичанину.
— По-моему, это обыкновенная дворняга, — заметил тот.
— Что вы, это же настоящий маленький Эннесси[77],— запротестовал Джексон.
— Десять шиллингов! — отрезал англичанин.
— Хорошо, — согласился Джексон. — Пусть я буду в накладе.
Англичанин дал ему десять шиллингов, и он зашел в ближайший бар, чтобы выпить милд энд биттер[78] и на досуге обдумать, как объяснить хозяйке исчезновение Флосси.
Вернувшись домой, он постучал к мисс Фелтин.
— Что случилось, Джексон? — удивилась она позднему визиту.
— Миссис Фелтин, — произнес он с дрожью в голосе. — Судьба обрушила на меня удар. Случилось нечто ужасное…
У миссис Фелтин перехватило дыхание.
— Не с Флосси? — еле выговорила она хрипло.
— В том-то и дело… Она скончалась во время операции у ветеринарного врача.
— Почему? Отчего так… вдруг?
— Я толком не знаю. Врач назвал каким-то длинным, непонятным словом ее заболевание… Подумать только, всего несколько дней я побыл с ней…
— Какая трагедия… — произнесла миссис Фелтин, приготовившись заплакать.
Джексон воодушевился.
— Все мои друзья поражались этой маленькой собачке и удивлялись, как мы подружились с ней за такое короткое время. О, будь у меня хоть крохотный участок своей земли в Англии, я непременно похоронил бы ее там. А ведь я уже подумывал, не подготовить ли из нее актрису для анималистических кинофильмов… Чем она хуже Лэсси?! Бедная моя Флосси! Ей уготовано место в раю, и сейчас она уже там, я не сомневаюсь…
— Не надо так убиваться, прошу вас! — сказала миссис Фелтин.
— Я не в силах передать вам, как мне сейчас тяжело!
— Как я хотела бы облегчить ваше горе, — сказала миссис Фелтин. Она вдруг задумалась. — Ну да! Конечно… — Пробормотав это, она снова обернулась к нему: — Послушайте-ка, я могу отобрать другого щенка Бесси у моего брата — его жена, как ни странно, не выносит животных в доме… И я отдам этого щенка вам! Нет, нет, все устроится великолепно, и не надо меня благодарить! Я с первого взгляда угадала в вас родственную душу, поняла, что вы любите собачек…
СОЧИНИТЕЛЬ КАЛИПСО
Перевод с английского В. Рамзеса
Трудные времена настали на Тринидаде, и Лезвие никак не может найти работы. Куда бы он ни обращался — везде отказ. Работа сейчас на вес золота, и вот уже шесть месяцев Лезвие околачивается без дела.
Он задолжал в китайской закусочной около пяти долларов, и, когда он просит сандвич и лимонад, китаец говорит, что ничего не даст в кредит, пока Лезвие не расплатится за предыдущее. У китайца все записано в тетрадочке, которую он держит под прилавком.
— Вот подожди, начнется сезон калипсо, — говорит ему Лезвие. — Соберу я урожай. Помнишь, в прошлом году, сколько денег у меня было?
Китаец отлично помнит прошлый год, но остается неумолим, и Лезвие, голодный, в грязных отрепьях, близок к отчаянию — ведь до сезона калипсо еще четыре месяца.
В довершение всего каждый день идут ливни, а в ботинках у него огромные дыры, точно эти ботинки смеются над ним.
Ничего не остается, как стянуть пару башмаков у сапожника на Парк-стрит. Это его первая в жизни кража, и он долго-долго не решается. Он стоит на тротуаре рядом с будочкой сапожника и думает: «О господи, на прилавке полно ботинок, на земле вон их сколько валяется, старых, новых, одни нуждаются в набойках, другие — в новых подметках».
Есть тут и точно такая же пара, как на нем.
На высоком прилавке стоит надтреснутый горшок с горячим крахмалом. Этот крахмал похож на кашу. Лезвие так голоден, что готов его слопать.
Сам сапожник возится в будке, а прохожие попрятались от дождя кто куда. Кажется, чего проще — скинуть свои башмаки и влезть в чужие. Ведь и размер подходящий!
Лезвие вспомнил, каким франтом ходил он в прошлом году: двухцветные мокасины, габардиновый костюм, яркий галстук. Теперь остается только вздыхать по тем золотым денечкам. Вернутся ли они когда-нибудь?
Ему кажется, что воровать нетрудно. Хозяева часто оставляют лавки и товары и отлучаются куда-то, вот как этот сапожник. Надо только спокойно поменять башмаки и не спеша шагать дальше.
Словом, ничего не стоит стать вором. Дела идут из рук вон плохо, работы нет. Ходишь, ходишь вдоль лавок, ненароком что-нибудь и утащишь: апельсин, или буханку хлеба, или еще что-нибудь.
Вот как эти башмаки. Лезвие торжествует победу. Насвистывая, идет он по дороге, и все-таки сердце сжимает, будто клещами, страх.
Теперь бы еще поесть!
И тут же, на Квин-стрит, перед входом в китайский ресторан его осеняет идея: украл же он башмаки, и все сошло с рук. Лиха беда начало!
Отгадайте, что он задумал! Он задумал войти в китайский ресторан, заказать хороший обед, а потом улизнуть, не расплатившись. Легче легкого! Странно, что ему это раньше в голову не приходило.
Подходит официантка с карандашом за ухом, подает меню. Она ждет. Вид у нее сонный, а тело гибкое, будто медная проволока. Наверное, в ресторане работает сверхурочно. А что делать? На те крохи, что ей платит китаец, не проживешь.