Страница 53 из 132
Как бы не так. Уже в январе 1994 года президент Клинтон, без малейшего согласования с теми, кто отдал ему влияние в Восточной Европе, объявил о марше НАТО на Восток И двух десятилетий не прошло, как не только Восточная Европа, но и Прибалтика стали аванпостами военной организации Североатлантического союза — НАТО. А у наивных борцов за «единую Европу» не хватило видения хотя бы оговорить вопрос о нерасширении НАТО на Восток в процессе сдачи своих позиций.
В ситуации, когда американские лидеры и не заикались о выводе натовских войск с территории западноевропейских и центральноевропейских государств, не преступным ли было заверить президента Буша на Мальте в том, что СССР выведет свои войска из восточноевропейского пояса своей безопасности.
Если рядовой Советской армии засыпал на посту, его ждали две недели гауптвахты. Если советский офицер опаздывал к месту несения службы, его ждал трибунал. А если Верховный главнокомандующий давал карт бланш вождю противостоящего блока, то он ожидал за это оваций. Полное искажение представлений о государственных интересах воцарилось в Кремле, а сверхцентрализованная обстановка в Советском Союзе делала противостояние преступной бесшабашности верховного руководства почти невозможной.
Именно об этом времени Збигнев Бжезинский сказал, что «мы не знали, что противника можно было свалить вначале используя лесть, а потом деньги». А идеолог консерваторов в США Майкл Ледин заметил с изумлением: «Мы смогли сокрушить Советский Союз, воодушевляя и поддерживая весьма малый процент его населения…» Горькое время предательства, смещения естественных инстинктов, безоглядного безразличия к своему отечеству. В комбинации с глупостью. Ведь Буш и тогда не обещал сохранять статус-кво в будущем.
Мальта характерна именно тем, какой характер приняли отношения Советской России и западного лидера — Америки. Горбачев фактически сдал Организацию Варшавского Договора. За туманные обещания неких экономических поблажек (никогда не сбывшихся в реальности), лидер огромной восточной страны как лучшему другу объяснил президенту Бушу-старшему, что восточноевропейские страны «могут уходить», Советский Союз не предпримет никаких контрдействий. Более того, расслабившийся генсек, вопреки всем правилам дипломатического торга, как последний простак из незрелой провинции, фактически «бесплатно» и непонятно для западных собеседников щедро распорядился судьбой Восточной Германии, и даже Советской Прибалтики.
На следующие двадцать месяцев Буш строил свою политику в отношении Советского Союза на четырех базовых принципах: 1) помогать Горбачеву оставаться во власти; 2) держать его в рамках реформ, как бы расплывчато это определение ни звучало; 3) немедленно фиксировать все уступки, делаемые Горбачевым в пользу США; 4) «не уступать ничего ни на каком направлении».
Гибель ГДР
В ту самую неделю, когда Горбачев и Буш боролись с природой на Мальте, дружественная Советскому Союзу Восточная Германия погибала. Статья конституции о правящей роли коммунистической партии была отменена. Особый парламентский комитет обвинил Хонеккера и других смещенных лидеров в коррупции и изгнал их из СЕПГ. При этом не удержался и хитрый оппортунист Эгон Кренц — он был вынужден подать в отставку, и его во главе партии заменил Грегор Гизи.
В начале декабря 1989 г. в Москве собрались лидеры рушащегося Варшавского блока. Лишь неистребимый оптимист Горбачев, вопреки происходящему за окном, объявил, что Организация Варшавского Договора будет играть важную роль в новой Европе. ОВД и НАТО будут в ней главными элементами безопасности. Все понимали, что в этом случае он еще надеется предотвратить слияние двух Германий. Горбачев сообщил присутствующим «радостную новость» — он и Буш примерно одинаково смотрят на германскую проблему. В это же время американский посол в ФРГ Вернон Уолтерс уже предсказал, что Германия будет воссоединена в течение пяти лет.
На московской встрече только Николае Чаушеску предлагал контрмеры своим, назначенным вождями в текущем году коллегам созвать в Бухаресте съезд «пролетарских партий». Его игнорировали. По предложению чехословацкой делегации, все осудили действия ОВД против Чехословакии в 1968 г. Не подписался только Чаушеску. Судьба его была печальна. Через три недели чету Чаушеску расстреляли. Бейкер в Вашингтоне сказал, что США не препятствовали бы Советской армии, если бы она решила восстановить порядок в Румынии, (именно в это
199
время армия США начала массированное вторжение в Панаму). Интересно, о чем думал борец за планетарный гуманизм? Один из заместителей Шеварднадзе сказал послу Мэтлоку что американцы «отняли у русских «доктрину Брежнева».
Горбачев убедил настроенный на силовые действия Центральный Комитет отложить дело Прибалтики на некоторое время, а в это время послать в Вильнюс делегацию, чтобы там прислушались к голосу разума. Ельцин предложил, чтобы эту делегацию возглавил Горбачев. И ЦК согласился. Горбачев вылетел в Вильнюс 11 января 1990 г. в сопровождении делегации из сорока человек.
Глава 12
РЕШАЮЩИЙ ГОД: 1990
Возникает новый консенсус по поводу того, что советская угроза уже совсем не та. Подлинно значимым фактором является то, что угрозой СССР никогда и не был.
После краха в 1989 г. советской зоны влияния в Европе у американцев возникла задача по своему «обустроить» Европу — объединить Германию и принять в свои объятия прежних советских союзников, преданных Горбачевым. Горбачев упивался присутствием в «первом классе». Новый 1990-й год они встречали совместным с президентом Бушем обращением к двум, советскому и американскому, народам. Буш прославлял динамичный процесс внутри СССР, в очередной раз заверяя, что «Запад не воспользуется исключительными переменами, происходящими на Востоке»249.
Воистину удивительным было то, что влиятельные американские круги продолжали настаивать на том, что политика Горбачева — хитрый и коварный трюк, рассчитанный на раскол Запада и дальнейшую победу над ним. Вот что, к примеру, писал многоопытный Пол Нитце, автор знаменитого в американской истории документа «Совет национальной безопасности — 68», заложившего одну из главных основ «холодной войны»: «Новое мышление Горбачева камуфлирует неистребимую решимость довести большевистский конфликт до конца, ожидая неизбежного нового сочетания условий, в которых преобладание в регулировании условий развития конфликта даст коммунистическим партиям решительное преобладание в расколотом мире»250. С опасением на сближение с Горбачевым смотрели Генри Киссинджер и госсекретарь Рональда Рейгана Александр Хейг. Киссинджер бил тревогу на телевидении251. Хейг требовал не забывать, что речь идет о противонаправленной сверхдержаве252. В самой американской администрации министр обороны Ричард Чейни и председатель объединенного
201
комитета начальников штабов подчеркивали, что цели СССР в среде развивающихся стран не изменились.
Администрация Буша уже не верила в подобные варианты развития событий. Бейкер сказал, что «нашей политикой должна быть помощь Горбачеву именно там, куда он хочет идти»253. Глава Центрального разведывательного управления Уильям Уэбстер докладывал, что «не существует шансов восстановления советской гегемонии в Восточной Европе и что, даже если жесткий режим наследует Горбачеву, «у него будет мало стимулов идти в направлении непосредственного противостояния с Соединенными Штатами, это руководство не сможет даже начать крупное военное строительство»254. Государственный секретарь Бейкер полностью солидаризировался с Уэбстером. А в Америке росло чувство, что администрация движется в этом направлении медленно.