Тайна и кровь

— Там что-то делается. Наши и там не дремлют. Но вот уже месяца два, как мы не имеем оттуда решительно никаких точных сведений. Связи потеряны, но гельсингфорсская и выборгская организации, кажется, целы. Вот эту-то связь тебе и придется наладить… Ведь знакомства остались.

— Да.

Действительно, Трофимов был прав. В крайнем случае я мог найти хотя бы одного Епанчина.

— А денег мы тебе дадим… Ступай и работай! Главное, возьми себя в руки.

— Жаль бросать дело здесь.

— Понимаю. Но большую часть организации придется отослать.

— Как так? Куда?

Трофимов задумался. Потом неохотно, сквозь зубы, пояснил:

— Часть — в Москву… Часть — в Ярославль.

Увидев мое изумленное лицо, он докончил:

— Готовим большое дело… Ну, а пока об этом лучше помолчать. Вот для этого-то ты нам и нужен. Если сумеешь разыскать пути и свяжешься с нужными людьми — большую услугу окажешь. Но помни: осторожность, молчание и тайна.

И я решился.

Как непосильная тяжесть пережитого, мрачной цепью воспоминаний, ужасами и кровью меня давил Петербург — эти месяцы тюрем, допросы, гибели, смерти, мое подполье, эти бессонницы, полные кровавых видений и темных кошмаров.

…В конце недели, в пятницу, я простился с моими соратниками. Рейнгардт и Трофимов поцеловали меня, и я поехал без цели, без плана, покатился, будто оторванный, гонимый ветром лист.

В воскресенье я перешел рубеж.

Россия осталась там, назади. Я был спасен. Так мне казалось в ту минуту. По ту сторону границы я оставлял мою молодость и любовь, мое прошлое, погибшую тайну и пролитую кровь, а впереди меня ждала неизвестность.

Но всем сердцем я чувствовал, что какая-то новая жизнь наступала для организации, и для меня тоже начиналась новая жизнь.

В необъяснимом порыве, со слезами, внезапно подступившими к горлу, я стал на колени. Я вынул револьвер из кобуры и выстрелил.

Нет, я не расстреливал мою Россию! Я расстреливал ее врагов, которых не мог победить и с которыми вел борьбу — вел, но и до конца моих дней буду вести эту войну, потому что еще жив я, и будет жива моя родина.

Потом я отбросил револьвер, поднялся и под встающим летним солнцем по росистой траве побрел на поиски новых дел, путей и испытаний, потому что и здесь меня ждали новая тайна и новая кровь.

О Петре Пильском и его романе

Петр Мосеевич Пильский родился 16 (28) января 1879 г. в Орле в семье офицера 144 Каширского полка Мосея Николаевича Пильского и Неонилы Михайловны Девиер, происходившей из французского графского рода.

В возрасте 10 лет Пильский поступил в 4-й Московский кадетский корпус, затем учился в Александровском военном училище. В 1895 г. был выпущен юнкером в 120-й пехотный Серпуховский полк, расквартированный в Минске. Здесь Пильский начал печататься в газете «Минский листок», где вел критический и публицистический отделы. В 1895 г. был произведен в офицеры. После закрытия «Минского листка» в 1897 г. вышел в отставку, переехал в Петербург, где начал сотрудничать в «Биржевых ведомостях». Как беллетрист дебютировал в 1902 г. в московской газете «Курьер», позднее объединил свою прозу в сборник «Рассказы» (СПб., 1907), выдержавший два издания.

В конце 1902 г. уехал в Баку, работал в газете «Каспий», затем заведовал редакцией газеты «Баку». В 1903 г. вернулся в Петербург. В апреле-мае 1904–1905 гг. дважды побывал под арестом; тираж его брошюры «Охранный шпионат» с резкой критикой деятельности охранки был конфискован.

К концу десятилетия Пильский выдвинулся в ряды известных литературных критиков, сотрудничал в многочисленных периодических изданиях («Наука и жизнь», «Перевал», «Весна», «Пробуждение», «Журнал для всех», «Образование», «Солнце России», «Биржевые ведомости», «Одесские новости», «Южная мысль», «Эпоха», «Волгарь», «Утро» и т. д.), вел богемный образ жизни.

В 1909 г. Пильский выпустил книгу «Проблема пола, половые авторы и половой герой» (СПб.). В 1910 г. уехал из Петербурга на юг, жил в Киеве и Одессе, где покровительствовал местным молодым поэтам, печатался в «Одесских новостях».

Во время Первой мировой войны был призван в армию, служил в артиллерии в чине капитана, командовал ротой, затем батальоном, был дважды ранен, потерял на войне брата. После тяжелого ранения в руку был демобилизован, вернулся в Петроград, возобновил литературную деятельность, сотрудничая в «Аргусе», «Журнале журналов», «Солнце России», «Театре и искусстве» и других периодических изданиях.

После февральской революции Пильский стал решительным противником большевиков. Совместно с А. Куприным редактировал в Петрограде газету «Свободная Россия» (май-июнь), выпустил сборник рассказов «Подруги» и расширенное издание «Охранного шпионата» (под названием «Охрана и провокация»), начал издавать сатирический журнал «Эшафот» (закрытый после 3-го номера).

В начале 1918 г. Пильский основал в Петрограде Первую всероссийскую школу журналистики с трехмесячным курсом обучения, лекции в которой читали А. Блок, А. Куприн, Ф. Сологуб, А. Амфитеатров, В. Дорошевич, Ф. Зелинский, С. Венгеров, А. Волынский.

После публикации в газете «Петроградское эхо» ряда острых антибольшевистских фельетонов Пильский был заключен в военную тюрьму, дело было передано в Революционный трибунал. Выпущенный в конце мая 1918 г. из тюрьмы с подпиской о невыезде, Пильский бежал на юг, через Москву, Орел, Киев, Херсон и Одессу, переправившись через Днестр, добрался до Кишинева. В Кишиневе сотрудничал в местных газетах, в октябре 1921 года с румынским паспортом приехал в Латвию, где начал печататься в рижской газете «Сегодня». В ноябре 1922 г. перебрался в Эстонию, сотрудничал в одновременно в «Сегодня» и газете «Последние известия» (Ревель), в которой за три с половиной года работы опубликовал около 500 статей, мемуаров, фельетонов, критических заметок и т. д. Пильский печатался также в эстонской газете «Paevaleht» («Ежедневная газета»), а его жена, актриса Е. Кузнецова, вошла в состав местной театральной труппы.

Переехав позднее в Ригу, Пильский стал постоянным сотрудником «Сегодня» и заведующим литературным отделом газеты; в общей сложности он опубликовал в «Сегодня» более 2000 рецензий, откликов, мемуарных очерков, статей, литературных обзоров и т. п. (многие были напечатаны под различными псевдонимами — биографы Пильского насчитывают их более 50).

В 1929 г. в Риге вышли мемуарно-критические книги Пильского «Роман с театром» и «Затуманившийся мир». В 1931-34 гг. Пильский руководил в Латвии курсами журналистики.

В мае 1940 г. Пильский пережил инсульт. В июле, после начала советской оккупации, в его доме был произведен обыск, изъят архив (считающийся погибшим), что ухудшило состояние здоровья литератора. Пильский пролежал год в параличе и скончался 21 декабря 1941 г. после начала нацистской оккупации Латвии.

Еще в предисловии к «Рассказам» 1907 г. Пильский назвал свою книгу «надгробным камнем на могиле былого беллетриста». Однако в последующие годы он все же возвращался к беллетристике, и наиболее заметным из таких «возвращений» стал роман «Тайна и кровь», опубликованный в 1926 г. в «Последних известиях» и вышедший отдельным изданием в Риге в конце 1927 г. под псевдонимом «П. Хрущов».

Как справедливо указывают Ю. Абызов и Т. Исмагулова, «тема переметчивости, предательства, доносительства, провокации вызывала у Пильского интерес еще с дореволюционных времен <…> На протяжении 20 лет он неоднократно писал в статьях о провокаторах, женщинах и ЧК, чекистах-литераторах, доносах, тайнах контрразведки, чекистах за границей и т. п.» (Русские писатели 1800–1917: Биографический словарь. Т. 4. М., 1999. С. 603).

Вместе с тем, нельзя не отнести роман к тому авантюрно-приключенческому и подчас фантастическому поджанру, что сложился в эмиграции как бы в противовес советской школе «красного Пинкертона» 1920-х гг. Поджанр этот можно назвать «белым Пинкертоном». Здесь часто наблюдалось то же сочетание идеологии и головокружительной авантюрной фабулы, но с противоположным знаком: если «красные» Пинкертоны боролись с недобитыми белогвардейцами и пронырливыми шпионами или организовывали коммунистическое подполье в странах капитализма, Пинкертоны «белые» сражались с безжалостными чекистами и коварными большевистскими агентами, наводнившими Европу.