Страница 33 из 61
- Я попробую, - говорит Миро. - Жди здесь.
Я словно бы вижу, как он порывисто разворачивается и уходит прочь. Снег уже не идёт, начинает подмораживать. Я стою, чувствуя, как превращаюсь в ледяную статую наподобие тех, что делают для урготских зимних праздников - от холода или всё-таки от нестерпимого ожидания?
- Ты был прав. - Даже в той слабой тени голоса Миро, что доносится до меня - изумление и гнев. - Атка ничего не знал. Он потребует от Кори освободить пленников, и пообещал не брать заложников, если мы не станем этого делать.
- Я буду ждать тут. Расскажи мне, как всё обернётся.
У Оллина нет закреплённой законом власти, и всё его могущество в столице основано, похоже, на влиянии на Сулву. Но здесь нет его патрона, а в войсках Кори, ничем не проявивший себя в сражениях, уважением не пользуется. Разумней всего для него было бы уступить, однако когда он поступал разумно?
Чуть раньше казалось, что мне пришлось ждать долго. Я ошибался. Ночь кончается, а Миро всё ещё нет. Уже светает, когда я слышу взволнованный голос:
- Беда, Шади! Оллин пошёл за пленниками, вернулся и сказал, что они убиты.
- Что с Руфом?
- Я не удержал его.
- Что с ним?
- Он покончил с собой.
- Миро, ты должен принять командование.
- Я даже не вступил ещё в права владения. Я...
К роще идут несколько вооружённых людей.
- Миро, тебя здесь знают. Твоего отца тоже.
Я ещё немного мешкаю на месте, но не дожидаюсь ответа и понимаю, что пора бежать.
Я петлял по лесу, пока не убедился, что удалось оторваться от преследователей. В избушке меня ждали и уже волновались. Койн, не поднимая головы, произнёс:
- Я сходил с ребятами к дороге, нашёл брата и похоронил. Они так его там и оставили. Ты был прав - он умер мгновенно. Крови почти не было.
- Прости, я должен был сказать вам, что сразу вижу чью-то смерть. Хорошо, что вы это сделали. За вами никто не увязался?
Койн отводит взгляд, его мысли явно были заняты другим, но сразу несколько волков откликаются:
- Всё в порядке, мы проследили.
За эти дни отряд научился действовать дружно и согласованно, как стая, выросшая в одном логове. Я сообщаю известия. Кто-то сжимает кулаки, кто-то бормочет проклятия - адресованные Кори, Руфа здесь слишком хорошо понимают, чтобы его проклинать. Для волка нет ничего важнее семьи, для воина ничего важней чести, он потерял и то, и другое.
- Подождём, - говорю я. - Возможно, Оллин солгал, и нам ещё придётся их вызволять.
Я отправляю Рина, переплетая пальцы на удачу - летать ему предстоит над самым лагерем противника.
Ждать его приходится долго, так же долго...
- Я видел, как выкопали три могилы, две - совсем маленькие, - говорит он. - Потом меня прогнали от них, решив, что я хочу поживиться падалью.
В избушке почти так же холодно, как в лесу, печь уже остыла. Я замираю за столом, спрятав лицо в ладони. Рин подходит ко мне:
- Ты же знаешь Оллина. Даже сдай Руф крепость, Кори всё равно убил бы их.
Почему я тогда не бросил эту бутыль? Почему?
- Есть ещё известия?
- Кори с охраной уехал из лагеря.
- Ты уверен?
- Трудно перепутать его повозку. По всей видимости, Атке не пришлось по нраву, что делами распоряжается кто-то кроме него. Потом я дождался атаки на замок и видел, что всеми командует Миро.
'Продержись!' - мысленно умоляю я мальчика.
Глава 9
Вторая и третья луна зимы, 505 год от обряда Единения
Через пять дней, ранним утром, мы идём вместе с армией Малвы к осаждённому замку. Командование над своим отрядом я уже передал Рину, которого герцог сделал сотником. Я старался не привязываться к парням, но сейчас понимаю, что отлично помню каждого. Яри, волк, единственный сын в семье, где кроме него ещё четверо девочек, молчаливый и заботливый. Грубоватый и осторожный Слей, любитель страшных историй. Кнот, быстрый в движениях и словах, общительный и дружелюбный... хватит, не надо.
- Что с тобой? - спрашивает Свед, наконец добравшийся до войск Малвы вместе со своим господином.
- Так, просто задумался.
Мы уже совсем близко к осаждающим Сорен, и из главных ворот, пробиваясь к нам навстречу, выходит передовой отряд, принимая на себя удар лучших бойцов Атки. Силы неравны, и он начинает отступать, оставляя поверженных на земле, пятясь обратно к замку. Неожиданно из ворот боковых, на треть разрушенных требушетами, появляется оставшийся гарнизон, который ведёт Миро. Мы уже успели повернуть туда же, и атакуем, проламываясь к нему. Здесь стоят осадой воины, пришедшие с подкреплением, они не так хороши, как отобранные самим Аткой, и действуют пока не так слаженно. Сейчас я довольно слаб и замечаю лишь направленные прямо на меня удары палашей. Отбить этот, теперь другой, слева, ещё один... Свед прикрывает мой левый бок. Что мы прорвались, я понимаю, только уткнувшись прямо в Миро. Свед отбивает замах немолодого сотника, спасая стоящего рядом с Миро парня. Остальных врагов уже оттеснили прочь.
По командам Малвы войска начинают перестраиваться. Задние окружают ту часть войска Атки, которая оказалась отрезанной от своих, и разоружают их. Остальные медленно, но верно теснят врага прочь.
К полудню всё уже кончено, Атка отступил за дальние холмы и теперь стоит на расстоянии примерно десяти полётов стрелы. У нас много раненых и убитых и довольно много захваченных нами в плен, у него, полагаю, тоже.
С Малвой пришли несколько лекарей, так что свои заботы я делю с ними. Впрочем, одного из них мне приходится довольно долго отучать от мысли, что раны следует прижигать кипящим маслом. Клянусь предками, единственное его сколько-нибудь разумное применение на войне - это лить на головы осаждающим, а никак не вгонять в могилу уже сражённых клинком.
Миро вместе с людьми из своего дома подходит узнать, не нужно ли нам чего. Я подзываю юношу, спасённого Сведом от палаша, потому что он шатается как тяжело больной, но потом понимаю, что он просто страшно устал. Сири, человек-ветер, белокурый и голубоглазый шалопай, всегда готовый приударить за хорошенькой девушкой, сейчас выглядит как пленник, целую луну просидевший в подвале на хлебе и воде. Не удивлюсь, если узнаю, что всё это время лучники Атки не могли похвастаться меткой стрельбой. Сам Миро держится бодрее, но под глазами у него тени и, похоже, за последнюю четверть луны он почти не спал.
На следующий день Малва зовёт нас двоих - Миро и меня - отпраздновать воссоединение войск. Несмотря на радостный повод, он невесел и долго не притрагивается к своему фамильному кубку.
- Руф был моим другом, и я не сомневался, что он будет держаться до конца. Даже когда я думаю о его беде, мне трудно простить предательство. Сначала пытались обесчестить меня, теперь угрожают моим людям. Сколько тех, что казался верными, обернулись врагами, сколько поверили в клевету или проявили слабость. Клянусь, окажись я сейчас на обычной войне, доброй войне с двойным перевесом у противника, мне было бы легче, - говорит герцог.
Я не произношу ни слова. Насколько мне известно, других близких друзей кроме Руфа у Малвы не было.
- Ну что ж, Миро, хорошо, что командование гарнизоном смог принять ты. Думаю, что рано или поздно ты превзойдёшь своего отца как полководец. Давай выпьем за тебя. - Малва поднимает кубок, и тут я понимаю, что десятки раз представлял себе что-то подобное, хотя и не видел этого воочию. Я вспоминаю, как погиб Сейно Тэка.