Налетчики

Степанов предъявил привезенный с собой пиджак, и его опознали родственники Ивана Крылова. Да, он принадлежал Ивану. Это обстоятельство вынудило Ивана признаться в том, что он два дня тому назад был на хуторе Яковлевых и принимал участие в грабеже, но не убивал. А кто убивал? Те, кто взял его в дело. И он назвал их: главный - Василий Родионович Смирнов, его помощник - Иван Иванович Иванов. С ними была еще женщина, сожительница Смирнова, двадцатилетняя Серафима Винокурова, родом из Курска. Ее отец работал в железнодорожном депо на станции Курск.

По словам Крылова, троица собиралась ехать на родину Смирнова в деревню Суходол Вяземского уезда. Туда срочно была направлена телеграмма с требованием задержать Смирнова Василия Родионовича, Иванова Ивана Ивановича и Винокурову Серафиму, двадцати лет, которые подозревались в совершении множества тяжких преступлений.

Ответ огорошил. В деревне Суходол Смирнов Василий Родионович не значился. Под именем Василий Родионович значился Котов, человек с темным прошлым. Для выяснения всех обстоятельств дела в Суходол направилась оперативная группа. Уже по прибытии на место выяснились, что под фамилией Смирнов скрывается не кто иной, как сам Василий Котов, сын известного в деревне ворюги и пьяницы Родиона Котова.

Никакого Иванова Ивана Ивановича по центральной картотеке обнаружить не удалось. Но, по полученным агентурным данным, им мог быть неоднократно судимый уроженец Ямской слободы Белгородского уезда Курской губернии Морозов Григорий Иванович. Этот человек был известен еще полиции и затем милиции. В 1903 году он убил городового, который пытался его задержать. Состоялся суд, и - пятнадцать лет каторги. Отсидев немного, Морозов бежал и уже не останавливался ни перед чем, убивая любого, лишь бы нажиться, лишь бы спастись самому. Со временем пристрастился к вину и без спиртного не мог уже обходиться ни дня.

Теперь у московских сыщиков были на руках все карты. Оставалось только найти преступ ников. А те, узнав, что за ними погоня (в родном селе "доброхоты" им рассказали, что приезжали милиционеры из самой Москвы), сменили маршрут и исчезли. Прекратились налеты и "порубки" крестьян, но было ясно, что за свой кровавый промысел они рано или поздно возьмутся. Но где?

Ориентировки были разосланы в крупнейшие города центральной части России.

И вот в Московское управление уголовного розыска из Киева поступило сообщение, что человек, похожий на Котова, вместе с молодой женщиной, похожей на его сожительницу Винокурову, находится недалеко от Киева. Третьего с ними не было. Последняя фраза несколько смутила. Те ли? Данные перепроверили, все совпадало. Котов и Винокурова остановились недалеко от Киева, их видели в Чернигове. Туда срочно выехал Панов.

Уже на месте он и его помощник, инспектор Лепилкин, выяснили, что Котов и Винокурова снимают квартиру в городе Нежин. Времени на то, чтобы подключить киевских коллег, не оставалось. Панов и Лепилкин решили действовать самостоятельно. К тому же они опасались, что при малейшем подозрении Котов с сожительницей могли уйти.

Подойдя к дому, где находились бандиты, послали соседку постучать в дверь. Котов открыл засов. Он не успел даже слова произнести, как его скрутили, заткнули рот, чтобы не смог позвать Серафиму. К тому же в доме мог скрываться Морозов. Появление сыщиков было для Котова и Винокуровой полной неожиданностью. Даже мысли не допускали, что их настигнут в таком далеком городке, в такой неподходящий момент. У Котова при обыске обнаружили три револьвера системы "наган", множество поддельных удостоверений.

С помощью понятых Панов и Лепилкин провели обыск жилища и обнаружили краденые вещи. Это был своего рода склад. Какие только предметы им не попадались: золотые кольца, броши, ожерелья с поделочными камнями, много текстильных изделий: платьев, постельных принадлежностей и прочего домашнего добра. Когда все вынесли во двор и взвесили, то понятые качали головами - в общей сложности около тридцати пудов. Ну и грабитель!

Котова вместе с Серафимой под усиленным конвоем доставили в Москву на Лубянку. Такого душегуба давно не видели тюремные стены. И начались допросы. Нельзя сказать, что Котов отказывался говорить, но не сразу признался в кровавых деяниях.

Его показали Кристине Поздняк, и она опознала его. После этого пришло и понимание того, что его песенка спета и ему лучше признаться. Но сдался он не сразу. Некоторое время еще размышлял, а потом все самые жуткие многочисленные "порубки" стал валить на своего подельника и главного убийцу Морозова. Мол, он сам, Котов, только с револьвером в руках пугал людей, входил в дом, вязал, а вот уже топором по голове - это Гришка, это он, мастак-каторжанин, выучился там убийству в Сибири. Гришка и гирю применил. Но только один раз. А так все обухом топора. Он же насиловал женщин, а потом сам убивал их. Неугомонный был мужик, его только и тянули к себе две вещи: женщины и вино.

Ему не мешали, пусть выговорится. Так узнали, что весь ворованный скарб продавали только он и Серафима. Действовали через знакомых, иногда просто выносили на рынок. Носильные вещи расходились быстро, а вот с ценностями выходила заминка, не было у крестьян особых денег. Полученные деньги делили на троих. Большую часть брал Василий, немного доставалось Серафиме, на безделушки да на одежду. А вот Гришке меньше всего. Ему только на вино и надо было. Ему что ни дай, все пропьет. Жалко деньги выбрасывать-то. Загульный оказался мужик.

На вопрос следователя о том, где нужно искать беспутного Григория, Котов отвечал односложно: не знаю, пьет, наверное, где-нибудь.

Но где? Может, в Курской губернии, а может, в Смоленской, а может, на родине, в Белгородской, кто его знает. И сотрудники уголовного розыска продолжали поиски Морозова. Шли дни, недели. Допрос продолжался, а о Морозове ни слуху ни духу. Как ветром сдуло.

И вот тут Котов, словно одумавшись, дал признательное показание. Нет Морозова больше в живых, сказал он. Порешил я его еще осенью. Уж больно пить много стал. Вот я и опасался, как бы он не проболтался. Тянуло его на люди, на разговоры, любил последнее время прихвастнуть. Вино ему язык развязывало.

Конфликты участились после убийства семьи Яковлевых. Добрались до первой деревни Сычевского уезда, остановились в доме Крылова, оставили кое-какие вещи, а сами подались в Гжатск. Продавать награбленное не рискнули, шум шел по деревням, могли и опознать. А тут еще другая беда: деньги кончались. И тогда все трое отправились в Подмосковье, поживиться на хуторах, благо пути-дорожки уже проторенные. Вышли в Апрелевке. Стоял теплый конец сентября, они устали, присели в лесочке отдохнуть. Стали гутарить, как и что. Тут, конечно, Гришка и показал свой строптивый характер. Заупрямился. Без бутылки, сказал, дальше не пойдет, выпить ему нужно дозарезу. Вот тогда Котов и решился. Хватит, толку от него никакого, а вреда принести может много. Он еще накануне Серафиме сказал, что хочет избавиться от Григория. Она согласилась. Так он, ни слова не говоря, вытащил револьвер и двумя выстрелами в упор убил своего подельника. Тот свалился замертво на землю. Там его и оставили, даже закапывать не стали, а сами отправились в Москву. Купили билеты до Чернигова и отправились в Нежин.

Показания Котова сыщики проверили, выехали вместе с ним в Апрелевку. Местные крестьяне подтвердили, что примерно месяц назад в лесочке был найден труп неизвестного мужчины. Его кто-то застрелил. Человек оказался неместный. Его здесь же и закопали. Ни милицию, ни власти не извещали. Так между собой потолковали и разошлись.

Место вскрыли и обнаружили останки мужчины со следами пулевого ранения. Котов опознал в нем Григория Морозова. Это был тот самый каторжанин Морозов, которого так долго искали по всей центральной части России.

На этом можно ставить точку. После завершения расследования уголовное дело по банде Котова было передано в Московский революционный трибунал. На скамье подсудимых вместе с главарем Василием Котовым, его сожительницей Серафимой Винокуровой и Иваном Крыловым оказались еще двое их соучастников - курские карманники, которые помогали сбывать краденое, делали наводку.