Агенты будущего

Вот проступили почти над головой, наклоненные в сторону аэродрома, звезды Летнего Треугольника: самая яркая в северном полушарии Лира близко к зениту, Денеб — хвост Лебедя, альфа Орла Альтаир. С востока, из-за крыш, показалась Луна, живописно изрезанная антеннами и проводами. В западной части неба, где еще тлели закатные отсветы, проступили приметный ковш Большой Медведицы, «парашютик» Волопаса с ярким красноватым «парашютистом»-Арктуром и компактная дуга Северной Короны. Млечный Путь еще не был виден, но уже показалась вся крестовина Лебедя, приметные очертания Кассиопеи и Персея, обозначившие его положение…

С лестницы послышался шорох, на крышу упало пятно света от карманного фонарика, в дверном проеме показался темный силуэт, и Колькин голос позвал немного испуганно:

— Славка! Ты здесь?

— Ну! — отозвался Славик. — Что случилось?

Колька суматошно зашарил лучом фонаря, нашел Славика, недовольно заслонявшего предплечьем глаза, и радостно сообщил:

— На стройку карбид привезли! Пошли завтра перед уроками, пока там смена не началась?

— Давай, — согласился Славик.

— Зайдешь тогда за мной в полвосьмого? Нет, лучше в пятнадцать минут!

— Ага.

— А ты чего здесь сидишь?

— Так… На звезды смотрю.

Колька вздохнул и сел рядом.

— А ты же в «Орленке» тоже какую-то работу про космонавтику писал?

— Ну, да… И в обсерватории занимался… Интересно у них там…

— И как, занял какое-нибудь место?

— Не знаю пока… Сегодня итоги должны были объявить, но я не поехал, — сказал Славик, в задумчивости ковыряя битум. — Колька, слушай, дело есть. Мне надо будет в среду опять с биологии слинять с последней. Прикроешь?

— А как я тебя прикрою? — удивился Колька.

— Ну, соврешь что-нибудь. Скажи, например, что у меня номерок к зубному.

— Я-то скажу, — пожал плечами Колька. — Только вряд ли мне поверят.

Они помолчали. В поселке было тихо. Приглушенно бормотало радио из чьей-то раскрытой форточки верхних этажей да шумели деревья внизу. В сторону Чкаловского один за другим низко пронеслись четыре «МиГа», от рева их двигателей заложило уши. Ребята проводили глазами темные стреловидные силуэты с габаритными огнями на крыльях.

— У них ночные полеты по четвергам и воскресеньям, — пояснил Колька.

— Ага, — согласился Славик. — Я знаю.

— А в Звездный мне родители не разрешили с тобой ехать, — помявшись, сообщил Колька. — Говорят, что папа как-нибудь на выходных меня свозит. Но то когда еще будет…

— А хочешь — сейчас Звездный увидеть? — вдруг спросил Славик, хитро улыбаясь.

— Как это? — не понял Колька. — Хочу, конечно, но…

— Смотри, — Славик вскочил, рывком потянул за собой Кольку и показал на северо-запад, где за домами, за железной дорогой, за темной полосой леса светились далекие огоньки окон. — Да погаси ты свой дурацкий фонарик!

— Ой, — сказал Колька. — Это уже Звездный?

— Ага, — подтвердил довольный произведенным эффектом Славик. — Вот там, видишь, справа огоньки в высоких домах? Это космические дома — второй и четвертый, они самые первые в городке, там живут почти все космонавты со своими семьями. Еще правее, за забором, — служебная территория Центра подготовки космонавтов — много зданий с разными тренажерами. Только его сейчас не видно, там ночью ничего не светится, наверное. Вот те огоньки разве что красные — это на трубе котельной, чтобы самолет не врезался. А левее, ближе к нам, аллея Космонавтов — ведет к дому офицеров, ее еще Бродвеем называют. Проходит мимо памятника Гагарину рядом с космическими домами. Туда все экипажи обязательно после полета приходят цветы возлагать. А потом идут в дом офицеров на послеполетную конференцию. Рядом две пятиэтажки, точно как наша, их отсюда не видно, и магазин. А вот те огоньки поближе — это два длинных девятиэтажных дома. Огромные, там по тысяче человек живет, наверное. И большая половина моих бывших одноклассников. И еще там парк с озером. А на берегу озера профилакторий, там космонавты отдыхают после полета.

— Вот это да-а-а, — протянул Колька. — Класс. Целая экскурсия. Я и не знал, что с нашей крыши Звездный видно… А ты где жил, твой дом виден?

— Не, — сказал Славик. — Он в лесу, на самой окраине городка, и невысокий. Там все время строят новые дома, почти что прямо в лесу. И раньше Звездный городок назывался Зелёным. Он и вправду очень зелёный…

В среду вечером после занятий Славик со своими новыми друзьями, Сережей и Сашей, вышли из стеклянно-бетонной модерновой коробки дворца пионеров. Сережка солидно выступал, стараясь не размахивать по привычке ультрамодным чемоданчиком-«дипломатом», Саша несла на ремешке через плечо картонный футляр для чертежей, где помещались детали ее новой ракеты, а Славик шел налегке, болтая сумкой со сменной обувью.

Оживленно переговариваясь, они шли к метро по улице такого же новенького, недавно отстроенного серверного микрорайона Москвы. Здесь все было современное, минималистичное, по последней архитектурной моде. Одинаковые чистенькие панельные девятиэтажки улучшенной планировки еще не успели обрасти зеленью, жильцы еще не остеклили свои балконы и не выставили туда всевозможные ненужные вещи. Архитектурное однообразие разбавляли натыканные в кажущемся беспорядке стройные одноподъездные высотки-«свечки» с белыми лоджиями и нарядные прозрачные пристройки к первым этажам — магазины, столовые, ателье, парикмахерские, аптеки, отделения почты и сберкассы.

— Все-таки, в «Орленке» люди сильно меняются, — продолжая начатый разговор, сказал Сережка, нескладный белобрысый подросток, неоднократный победитель районных олимпиад по математике и чемпион школы по шахматам. Внешне он вполне мог бы сойти за зубрилу-очкарика, если бы ко всему прочему не имел первый юношеский разряд по самбо. — Я орлятских где хочешь отличу.

— Ага, — согласился Славик. — Я прямо как в другой мир попал. Как в кино показывают, только все по-настоящему. Тут скучные уроки, учителя придираются, девчонки ябедничают, а там — обсерватория, вычислительный центр, море, пограничная застава! И все взаправдашнее, и военные игры всерьез, и ребята по-настоящему дружат и работают вместе, а не только нудные сборы проводят. Я бы и в следующем году с удовольствием туда поехал. Только вряд ли папе снова путевку для меня дадут.

— Да уж, это как повезет, — подтвердила Саша, голубоглазая девочка со смешными русыми кудряшками, вундеркинд, в свои двенадцать лет учившаяся в восьмом классе. — Обычно такими путевками за какие-то особые достижения награждают. Многие ребята всю жизнь мечтают поехать и не могут…

— А космические проекты там каждый год бывают? — поинтересовался Славик.

— Скажешь — космические! — фыркнул Сережка. — В каждой дружине свои проекты. Но в «Звездной», конечно, интереснее всего. Хотя я после пятого класса был в «Стремительной», мне тоже понравилось.

— А почему итоги конкурса до сих пор не подводят? — спросил Славик, пиная подвернувшийся под ногу кусок известки. — Я думал, уже в воскресенье все известно будет. А сегодня вообще с последней биологии слинял, чтобы узнать, что у вас тут творится.

— Переживаешь? — ухмыльнулся Сережка.

— Вот еще. Интересно просто.

— Артемий Николаевич там что-то грандиозное готовит, — задумчиво пояснила Саша. — Он в прошлый раз проговорился про какую-то экскурсию. Я думаю, хочет как можно больше народу туда взять, и не особо получается.

Долгое лето кончилось, и осень, как всегда, настала неожиданно. Молодые тонкие кленки за одну ночь стали разноцветными, и их яркие листья усыпали дорожки из бетонных плит в диагональную сеточку, в кронах берез с каждым днем прибавлялось желтых прядей, а пестрые георгины на клумбах внезапно почернели, побитые первым кратковременным утренним заморозком. Постепенно темнело, в новостройках загорались окна, зажглись фонари уличного освещения и круглые уютные плафоны в сквере над устланными влажными листьями скамейками. Ребята некоторое время шли молча, любуясь вечерним городом, перемигиванием светофоров, неоновыми вывесками.