Страница 42 из 64
Ну, поначалу внимания не обратили, некогда было - как все военные во все времена и во всех странах, они мальчишек учили Родину любить. Не просто ж так буковки писать? И писать ребятам быстро надоедало, но слушать - никогда. Чопорные, замкнутые англичане, освободившись от страха оценки, стали прямо неудержимы. Рассказывали в основном из истории, начиная с Вильгельма завоевателя. "А в кипящем котле прежних боен и смут столько пищи для маленьких наших мозгов!"
Не забывая предателей и трусов, поведали мальчишкам о корсарах, флотоводцах, генералах и вожаках, бунтарях и карателях. Ни кого не жалея, всё же не торопились с оценками, сами честно признавались, что не отличают иных палачей от героев. Лично я узнавал вместе с Захаром много для нас нового. И по-новому мне открылся клятый протопиндостан - маленькая страна, многократно изнасилованная ещё с детства. Страна - изгой, отщепенец, дурацкий остров, с которого не убежишь, как...
Как наш дурацкий корабль! И понятной стала английская жизнь без просвета и надежды, так будь проклята надежда! И офицеры эти стали понятны. Раскованны, ироничны, искренни... ага, дай мы им возможность исполнить приказ, они, конечно же, слегка поморщившись, расстреляли бы нас в океане - что ж, ребятки, ничего не поделаешь, просто нынче ваш черёд. Только...
Очередь-то была их, и они не то, чтобы смирились, не такие это люди. Признали проигрыш, приняли реальность, в которой все они мертвецы. У них ни при каких условиях уже не было возврата к жизни английского офицера, а иной жизни они для себя не представляли. Единственное, что держало их на этом свете, - патриотизм. Офицеры, как и деды наши, просто пытались сделать из пацанят хоть в чём-то англичан, полезных Родине и отличались от дедов только тем, что на месте наших стариков они, выбирая между бунтом и смертью, выбрали бы смерть. А так мы всё упростили, выбрав за них и фактически уничтожив.
Мы им ничего не оставили - ни имён, ни званий, ни семей, лишили прежде всего всякой надежды. Они и не цеплялись за это барахло, ни о чём не сожалели, но "у кого что болит, тот о том и говорит". Они говорили об Англии. И пацаны оценили, что взрослые мужики в загробную свою жизнь взяли только Родину. Ребята с открытыми ртами внимали их откровениям, только мы с Плюшем всё больше хмурились.
По-хорошему все они уже должны были пузыриться и булькать вскрытыми глотками. Прямо при нас наших ненаглядных пиратов учат протопиндостан любить! Бедняга Билли сдох вообще по-глупому, не успев даже толком понять из-за чего, но то, что убило Бонса, спокойно дремало в подсознании, а на возмущённое сознание ему было насрать. И не в одних инстинктах дело, если б слова или действия офицеров несли пусть даже непрямую, но реальную угрозу нашим мальчишкам, они бы тоже ничего толком не успели. А я бы с умной рожей сам себе объяснял, нахрена снова вот такое вытворил. Молча и сам себе, потому что все как всегда постесняются спросить нахрена я снова...
А с другой стороны мы и не собирались настраивать мальчишек против Родины, считали, что с этим их Родина и без нас вполне справляется. Ан ошиблись, но даже в этом помогать Англии мы не хотели... да подло это - лишать наших маленьких негодяев последнего прибежища. А совсем серьёзно, я уже говорил что, например, для Захара моего Англия, как мама, всё равно всегда будет лучше всех. Иначе он просто не будет считать себя англичанином, да и человеком, в общем-то.
Бороться с таким святым чувством как детская любовь, тем более к Родине, было настолько явной глупостью, что мы этот вариант даже не рассматривали - вот такие, блин, хорошие. Напротив, решили, что любви вообще, чем больше, тем лучше, а уж любовь к Родине нужно только усиливать, обобщать и по возможности разнообразить. С привлечением всех сил и доступных ресурсов, а мы нынче не бедствуем. И квалифицированного персоналу в вопросах любви к Отечеству у нас стало не в пример больше, чем первые дни в трюме "Бродяги".
Даже появились иностранные специалисты, французы те же. Тоже, как отмякли душами, ну, слегка отмокнув тушками, с удовольствием принялись рассказывать о своей прекрасной Франции. Тут уже мы с Плюшем улыбались пацанам на их недоумённые взгляды. Оглядывались на нас мальчики, стесняясь без спросу жабоедов порезать. А французы как перед смертью спешили выговориться, пренебрегая порой религиозными и национальными чувствами пацанов.
Но мальчишки наши терпеливы, да и уважают уже право смертника на точку зрения и последнее слово. Убить человека по штрафным понятиям стало вполне себе естественно, но без хамства, культурно-вежливо, не теряя лица и при полном почтении к общественной морали. А ещё больше они почитают Командора, приказавшего включить французский язык в факультативную программу. Мы им так и сказали, правда, не объясняя слово "факультатив", но они и сами всё поняли по интонации - просто значит, нужно заткнуться и спокойно слушать, пока дорогой командир не рассердился.
На фоне франков даже португальцы, вообще союзники, не сильно выделялись спесью и презрением ко всему не португальскому и не католическому. Этой португальской гордостью они скорее стали ближе пацанам, понятнее, ребятки были ведь такие же снобы - приговорённые, фактически уже убитые маленькие изгои считали себя англичанами, а значит ставили себя выше всех. Просто в их мозгах так и было забито - англичанин это тот, кто выше всех не англичан.
Мы и не пытались оспаривать этот тезис, всё равно бесполезно и совершенно не зачем. Потому что было кому заняться этим и без нас, Захар и Грегори увлеклись. Во-первых, по тому же принципу "обучаться, обучая", во-вторых, пацанам нашим уже часто надоедало быть ведомыми, младшими, подчинёнными, и мы при любой подходящей возможности доверяли им управление. В конце-то концов это всё-таки их жизни! И самое главное - мы никак не могли заставить их хотя бы помириться, а лучше б и подружиться. Но они просто избегали друг друга, безошибочно определяя, кто из нас в данный момент рулит. И потихоньку договориться мы с Плюшем не могли - мысли же у нас с мальчишками общие. А могли мы как бы независимо друг от друга просто научиться одинаково думать, что было, в общем-то, несложно при такой уйме общих дел и забот. И решение лежало на поверхности - ну не пристало нам рассказывать всем о России, мы же демоны, секретные! Вот так естественно и случайно появилось у наших реципиентов общее важное дело - учить особо избранных секретному демонскому языку и особой, само собой секретной, культуре, тоже демонской, конечно. Да никаких понтов и шуток, наш язык не был совсем уж русским даже для казачат, хотя они его понимали лучше английского. А казачата тоже заслуживали грамоты, непросто им было сразу с английской начинать.
Интерес к секретному демонскому языку ожидаемо зашкалил. И не столько из-за своей секретности, в основном из-за Черныша. Современную английскую и прочую классику он с умным видом спихнул на офицеров и всех в этом деле сведущих. Кажется мне, что он в не нашей литературе был таким же, как и мы, дикарём. Зато что касалось наших сказок, он сам стал для мальчишек сказочным персонажем. Их завораживал сплав мудрой доброты и жестокости какого-то космического цинизма. Страшно, но притягательно до жути, как привидение. В смысле как всякое нормальное привидение, ну, характеры у нас такие, немного потусторонние.
Но Черныш даже в нашей компании личность незаурядная. При жизни и я б с ним связываться не стал, а сейчас ещё как посмотреть. Всё-таки на чужбине, русскоязычная община маленькая, помогать друг дружке нужно. Нам-то с Плюшевым культура изначально была фиолетова в крапинку, но нашлись образованные призраки. Они очень хорошо знали, что, чем выучить иностранный язык, проще только выучить сразу два иностранных языка одного корня тупо на сравнении-сопоставлении и за счёт усиления способностей к обучению. Изучение языков не просто так всегда было неотъемлимой частью образования, ведь оно самый доступный способ тренировки соображалки и памяти.