Страница 63 из 67
- Почти четыреста человек, товарищ майор. Загнали в коровник.
- Вот видишь, Белоусов, нам очень помог отряд самооборонцев, а то бы до утра ловили фрицев по всему Федькиному яру.
- Скажите, пожалуйста, про Егора. Где он? Жив ли?.. - спросил Белоусов с волнением.
- Да ничего... Жив Егор. Только малость покарбовало его. В госпиталь отвезли.
- Ну, парень он крепкий, оклемается!.. А в станице, товарищ майор, порядок, пожаров нет. Полицаи разоружены и заперты в подвале. Наши друзья живы-здоровы, ждут нас в гости.
- Ну так в чем дело?! - засмеялся Селищев. - Поехали. Где Егоров аргамак?
- Да у нас тут коней - на целый взвод хватит! - сказал Кудинов. - У зондеровцев отбили.
- И обоз у них захватили, товарищ майор, - добавил Конобеев. - Подводы набиты всяким съедобным добром. Есть чем угоститься и отпраздновать освобождение родной станицы.
- Родной? - переспросил командир роты. - Ты же, кажется, сибиряк.
- А теперь я - казак! - сказал Конобеев под смех товарищей. - Оброднился я со станицей Ольховской навсегда. После войны я, как и товарищ майор, сюда вернусь...
Глава четвертая
Хирурги вытащили из Егора осколки гранаты и старательно "заштопали" его. После этого он спал без просыпу больше суток. Проснулся от голода и жажды. Хотел было вскочить с постели - мнилось ему, сейчас вот выбежит на веранду, снимет из-под стрехи ведро с вечерним молоком и жадно выпьет его до дна - и рухнул на кровать, вскрикнув от боли в ноге.
Сестра, молодая женщина, сидевшая у окна, отложила вязанье, подошла к нему.
- Ага, проснулся. Наконец-то! - ласково сказала она. - Спал ты как убитый.
- Как убитый? - пробормотал Егор, недоуменно озираясь и хватаясь за гудевшую телеграфным столбом забинтованную голову. Кое-что припомнилось ему. Черепок целый?
- Черепок-то целый, да вот ногу сильно посекло осколками гранаты.
- Ого! - Он пошевелил пальцами раненой ноги. Боль отозвалась, казалось, во всем теле.
Егор осмотрелся. В палате стояло несколько кроватей. Одна постель рядом с ним была разобрана, остальные опрятно заправлены. На тумбочке, стоявшей у изголовья, лежали раскрытая книга, початая коробка папирос, спички.
- Где я? В больнице?
- Нет. В военном госпитале, в станице Старозаветинской. Раненых, слава богу, мало. Госпиталь только-только организовался.
- Кто здесь? - Егор кивнул на соседнюю кровать.
- Полковник Запашнов...
- Кто?! - Егор дернулся и охнул.
- Твой родной дед, Михаил Ермолаевич, - сестра улыбнулась. - Тебя привезла из батальона майора Селищева военврач Коробицина. Нашла тут твоего деда, и он поместился рядом с тобой...
- Батальона Селищева?.. Майора?.. Значит, это был его батальон... А с дедом что?
- Он тоже раненый. Ногу осколком пробило. Но Михаил Ермолаевич уже на ходу.
- А где он сейчас?
- Пошел на перевязку.
- Сам пошел?
- Сам... На костылях, то есть. А твои добавочные ноги вон в углу стоят. Поучишься сейчас на них ходить. Тебе ведь тоже на перевязки надо будет...
- Мне бы сейчас поесть и попить... Молока бы! Сестра открыла тумбочку.
- А ты посмотри-ка, что есть... поесть. Егор увидел кувшин с ряженкой, жареную курицу, моченые яблоки.
- Родня ваша приезжала. Недавно только уехали.
- Кто ж был?
- Бабки твои были, тетки, мальчик лет двенадцати, майор Селищев с лейтенантом Конобеевым, твой станичный друг, такой носатый и лупастый, и девушка, красивая, сероглазая. Они около тебя постояли и пошли с Михаилом Ермолаевичем в приемную поговорить, а я девушку придержала, спросила:
"Ты Даша?". Она кивнула. Егор бредил, говорю, так все время звал Дашу... Ну, она тут в слезы, подошла к кровати, стала целовать тебя и приговаривать: "Миленький мой, родненький мой!.. Ёрчик-Егорчик, здесь я, здесь..."
- Я думал, мне все это снится, - смущенно перебил ее Егор. - Слышал, а никак не мог проснуться.
И тут раздался стук костылей в коридоре. Сестра сказала:
- Михаил Ермолаевич идет.
Егора словно горячая волна окатила - такая радость нахлынула. Сейчас бы на ноги вскочить, встретить деда, обнять крепко, расцеловать... Да куда теперь!
Сестра открыла дверь деду и вышла из палаты. Егор встретил деда приветствием:
- Здравия желаю, товарищ полковник!
- Здорово, здорово, рядовой Запашнов! - ответил дед и присел на его кровать. - Оклемался? - Притянул Егора за плечи, крепко, уколов усами, поцеловал, прижался щекой к его щеке. - Родной ты мой внучище!
- Здравствуй, деда... дорогой деда... - Егор обхватил его похудевшие, ощуплевшие плечи и, не в силах больше произнести ни слова, разревелся, как мальчишка.
- Ты что, Егорка?.. Ты что?.. Ты брось! - сбивчиво говорил Михаил Ермолаевич: у самого жгучие слезы опалили глаза, задрожали плечи. - Ничего, внук, ничего... не переживай... Поправимся мы!.. Все наладится... Мы с тобой еще поскачем!..
Ощущая под ладонями вздрагивающие плечи деда, Егор еще крепче обнял его.
- Да это я от радости, деда!.. Тебя живого вижу... Я тебе знаешь сколько писем написал за это время... Только отсылать было некуда...
- Я прочитал их, Егорка. Мне Селищев их привез... Бабка нашла письма... Слышь-ка, Егор, Селищев нашим зятем стал, а!..
Они разжали объятия, взглянули друг на друга и неведомо отчего расхохотались. А потом Егор сказал:
- Интересно бы полковника Агибалова повидать.
- Повидаешь. Он зайдет сюда. У него к тебе дело есть.
- Ну-у! - поразился Егор. - Дело у него - ко мне? Какое же?
- Секрет, братец, секрет. Скоро сам узнаешь.
Утром по госпиталю распространилась весть: наши войска овладели городами Шахты и Ростовом.
- Жив ли остался наш Санька? - задумчиво произнес Михаил Ермолаевич.
- Вот выйду из госпиталя, отправлюсь в Шахты, разыщу его, - ответил Егор.
В полдень пришла Феклуша, принесла теплых пирожков с картошкой и настоек на лекарственных травках и корешках. А чуть позже приехали на подводе Пантюша и Ригорашев. Ласково встретил своих старых сподвижников Михаил Ермолаевич. Они долго беседовали. Ригорашев и Пантюша советовались с ним, как налаживать колхозную жизнь. Все сошлись на одном: быть председателем колхоза Семену Кудинову. Он инвалид, на фронт его снова не возьмут, и человек он толковый.
В тот же день навестили Михаила Ермолаевича секретарь райкома партии и председатель райисполкома. Узнав, что демобилизовался, они предложили ему стать председателем Ольховского стансовета. Дед дал согласие. Егор про себя подумал: "Миня наведет порядок и в станице и на хуторах..."
Время от времени Михаил Ермолаевич брал костыли к шел в кабинет начальника госпиталя звонить куда-то по телефону: он уже входил в курс хозяйственных дел района - хозяйства готовились к весеннему севу.
А на следующий день к ним нагрянули майор Селищев и лейтенант Конобеев. Ворох новостей привезли. Самая главная - гитлеровцев крепко притиснули к Миус-фронту. Батальон Селищева стоял на переформировке в станице Ольховской; Агибалову присвоено звание генерал-майора, он теперь принимает дивизию под свое командование.
Егоровы командиры привезли для него полный комплект обмундирования: гимнастерку и шинель, шапку, галифе, сапоги и ремень. А в вещмешке лежали запасное белье, продовольственный паек и его тот самый наган с запасными патронами в потертой кобуре. Только теперь к рукоятке нагана была прикреплена медная плашка с выгравированной надписью:
"Егору Запашнову - за храбрость и отвагу. Комдив И. П. Агибалов".
- Вот это подарок! - ахнул Егор. - Я о таком и не мечтал...
- Ну, это еще не все, - подмигнул Селищев. - Ты вот приготовься к торжественному событию: вот-вот подкатит генерал-майор Агибалов. Надевай форму, будь молодцом.
Гимнастерка хорошо подошла Егору, а вот у галифе правую штанину пришлось распарывать до колена - не пролезала в нее забинтованная нога... Разыскали ему просторные валенки - в них свободно Можно было всовывать ноги.