Страница 32 из 53
– И даже при всей технике и лекарствах, которые есть на Корабле, – док кивнул наверх, в сторону орбитального модуля, – ничего с этим сделать практически невозможно.
– То есть… рука всё равно бы пропала?
– Да. И ещё. Предлагаю не тянуть, проводя дополнительные исследования, а ампутировать прямо сейчас. Иначе…Я не поручусь за безопасность… остального тела. По микрокапиллярам всё же возможна молекулярная диффузия… э-э… Извини ещё раз – я просто хочу сказать, что боюсь, как бы эта дрянь не прошла дальше!
Брендон автоматически снова утёр пот со лба. Стиснул кулаки. Вот чёрт…
Что-то ещё в самом начале сказало его подсознанию, что так и будет – и вот, словно сбылся худший из кошмаров… Шайна… Бог с ней, он переживёт: лишь бы с Ричардом всё было в порядке!
– Ладно. Как его отец я разрешаю операцию.
– А что скажет Шайна?..
– Плевать три раза на то, что она скажет. Чем быстрее мы всё сделаем, тем меньше… Опасность, что мой сын умрёт. Я правильно понял ситуацию?
– Абсолютно. Керк, – быстрый взгляд на начальника, – Может, вам всем пока уйти, потому что видеть такое…
Керк переглянулся с Натаном, и сказал:
– Брендон. Тебе действительно лучше подождать в лаборатории. Мы с доктором Натаном останемся.
Когда манипуляторы с лазером и иглами отодвинулись, док Леонель внимательно осмотрел переходные трубки, соединившие вены с артериями, и псевдоплоть, наложенную на чистый аккуратный разрез. Рентгеновский, УЗД и МВЧ снимки показывали, что всё в порядке.
– Забирайте, доктор. – из-под старинных очков во взгляде Надаля проглядывала печаль и… страх.
Керк знал об этом страхе дока, как и о страхе молодого учёного, который, сопя, вытащил отрезанную руку и поместил в контейнер.
Сколько раз за свою непростую жизнь сталкивался Керк с людским страхом. И горем. Однако, хоть Шайна, без сомнения, будет кричать на мужа и рыдать, как начальник колонии он был доволен и действиями дока, и действиями Брендона, и, если уж на то пошло, и действиями Дэйва.
С другой стороны, иного и не ждёшь от профессионалов.
– Как он, док? – в тоне привычно не было ни напряжения, ни сочувствия. Но доктор знал, что это – не от чёрствости. Просто начальник у них – практик. Отлично понимает, что большего для малыша не сделал бы и лучший хирург. В лучшем госпитале Земли. А сейчас они обеспечили малышу главное – жизнь.
– В-принципе, неплохо. Брендон молодец. Если бы он не удалил рубашку с её швами, или затянул не столь сильно… Лучше об этом не думать. Не знаю – хватило бы у меня нервов, если бы такое случилось с моим сыном… – Лионель снова закусил губу.
– Сколько он ещё… будет спать?
– Ну, думаю, часов десять ему хватит. Я ввёл ему ещё снотворного, чтобы за это время успела прижиться псевдокожа, и спала опухоль. Ну и как всегда, антибиотики. Протекторы. Антидепрессанты. Мало ли…
– Понятно. Хорошо. Спасибо за чёткое прояснение ситуации с… однородной массой. Как думаешь, если бы не жгут – стало бы таким всё тело?
– Вне всякого сомнения. Чёртов токсин и ещё какие-то неизвестные нам ферменты действуют очень быстро. Легко разносятся кровью. Вот: взгляни. – док вывел на экраны мониторов несколько снимков, – Кости пока целы… Это – пока. Но по моим расчётам, часа через два частично растворились бы и они. Эта дрянь заставляет саму человеческую кровь, вернее – её плазму, вырабатывать вещество, проникающее в мембраны клеток, и растворяющее эти самые мембраны. Это – как лавина…
Одна крохотная снежинка вызывает многотонный поток.
Так что, если бы был укушен даже взрослый, через пару часов от него остался бы только кожаный мешок с… мясной пастой. – док дёрнул плечом, – На земле такие хищники, впрочем, давно известны.
Это – почти все ядовитые змеи. С ядом они вводят в тело жертвы ещё и универсальные ферменты, служащие наискорейшему превращению плоти в… Вот такое. Ведь змея не имеет зубов для пережёвывания. Поэтому она начинает переваривание, если можно так сказать, заранее… До заглатывания… э-э… тела.
– Значит, эта штука… чем бы она ни была, питается вот такой… мясной пастой?
– Ну… да. Скорее всего. Позволю себе, предвосхитив, так сказать, Натана, высказать предположение, что у нас в холодильнике гнездо большой осы. Или шершня. Материал уж больно похож на тот, из которого земные осы строят свои колонии.
Но эта оса, похоже, одиночка. Если сканнер показывает верно, – док вывел на экраны новые снимки, – Вот она, в центре. Охраняет кладку. А вот это, – он показал пальцем на правильные ряды внутренних перегородок, – соты. И в них созревающие молодые особи. Вот их-то, судя по аналогии с земными насекомыми, эта оса и откармливает… пастой. А всего, как нетрудно подсчитать, таких юных ос здесь двенадцать.
Керк молча рассматривал чёткий тёмный силуэт, расположенный вверху, в центре.
В самой осе, формой тела действительно очень напоминавшей земного шершня, было на меньше трёх дюймов длины. Правда, на снимке она сидела, свернувшись в компактный плотный шар, выставив ближе к поверхности толстенькое брюшко с силуэтом огромного жала на заострённом заднем торце, и обхватив себя шестью лапами-члениками.
Двенадцать камер, имевших вид шестигранных сот, занимали всю внутреннюю полость «грейпфрута». Между внутренней камерой и наружной стенкой располагалась толстая пористая прослойка. «Как в термосе» – подумалось Керку.
– Лайонель. – раз начальник назвал его по имени, а не как бывало обычно «док», последует серьёзный вопрос. И точно. – Как думаешь, нашим поселениям на остальной части планеты такая же опасность может угрожать?
Надаль не стал мяться, или протирать очки, или раздумчиво мычать. А сказал то, что давно собирался сказать:
– Да, Керк. И опасность очень серьёзная. И – немедленная.
Осы – сезонные насекомые. И раз они приспособились переживать одиннадцатимесячную зиму, значит, они здесь живут по всей планете. И чем скорее мы предупредим Корабль и остальные поселения, тем… безопасней для всех будет.
– Думаю, ты прав. Пусть Натан поработает с рукой и… Хм. Осинником. Сможешь помочь ему?
– Да, смогу. Всё-таки – сорок четыре года практики… – док печально улыбнулся.
– Действуй. Скажи ему, чтоб не обижался – я приказал. Для ускорения работы. Под угрозой – и наше, и остальные поселения. Я – в радиорубку.
Все худшие предположения Брендона оправдались: Шайна была вне себя.
Крик, плач, слёзы истерики… «Как ты мог?! Дерьмо ты, а не отец!..»
Уж в чём-чем, а искусстве унижать и браниться Шайне точно не было равных во всём их Лагере: «Беззаботная скотина! Сволочной геолог, раззява! Испоганил мальчику всю жизнь! И где мои глаза были, когда я согласилась выйти за тебя!..»
Он не пытался оправдываться – так было бы только хуже. Расстраивали его такие скандалы всегда. Однако сейчас – хоть было за что. Он отлично сознавал, что виноват.
Да, не уследил. Планета, конечно, чужая. Рано он позволил себе расслабиться – они ещё не всех опасных обитателей обнаружили. Может, здесь и более страшные виды есть – и сейчас оттаивают…
С другой стороны, разве он не спас малыша? Плевать на руку – чуть ли не четверть жителей почти каждой земной колонии имеют протезы. Такова цена за риск и каторжную работу… На чужих Мирах. Хоть никто и не отрицает огромных зарплат пионеров.
Но – никто не отрицает и действительно колоссальный риск и огромное напряжение, с которыми неизменно связаны первые этапы освоения.
Поэтому, осознавая свою ответственность и вину за потерю руки сына, Брендон молча сносил и самые жестокие упрёки, и пощёчины. И самое страшное – слёзы и стоны бессилья и отчаяния…
Когда через полчаса самый опасный период шторма несколько поутих, он долго гладил вздрагивающую головку, пристроенную у него на могучей груди, и думал не над тем, как Ричард будет осваивать протез, а над тем, что же теперь будет с их Лагерем. Да и всей Колонией.