Страница 9 из 13
Башкурт мощно гребет руками и быстро плывет вдоль дна. Ноги он старается не нагружать – правую при неловких движениях едва не сводит судорогой от боли…
А вот и скорлупка. Сверху она блестит свеженькой белой краской, а снизу покрыта чудовищными темными разводами и наростами из мелких ракушек.
Башкурт давно не практиковался в подводном плавании и столь же давно не задерживал дыхание. Приходится прилагать много усилий и ужасно хочется вынырнуть – глотнуть воздуха. Но лучше сделать это с дальней стороны прогулочного судна, проплыв под его корпусом.
Под килем он чувствует слабость и нехватку кислорода. Еще пара секунд…
«Все! Больше терпеть не могу!»
Оставив позади судовой киль, он резко идет к узкой полоске поверхности, играющей светом между корпусом и стенкой пирса. Башкурт старается всплыть как можно тише, но в спешке раздается всплеск.
Проклятое курение! Грудь буквально разрывает от хриплого дыхания.
С опаской поглядывая вверх, он с минуту прочищает легкие и довольно усмехается: от площади раздается дружное завывание полицейских сирен. В такой какофонии плеска воды никто не услышит.
Отдышавшись, он набирает очередную порцию воздуха и снова уходит на глубину – проплыть под водой такое же расстояние до следующего прогулочного судна…
Имя Башкурт означает «главный волк» или «вожак стаи».
Наверное, данная трактовка наилучшим образом соответствовала характеру авантюриста, любителя легкой наживы, иногда очень жестокого и злобного человека. Родителей он потерял очень рано, и единственной на всем белом свете родственной душой для него оставался младший брат Дениз.
До тридцати пяти лет Башкурт усиленно находил приключения на свою задницу. Среди его дружков числились исключительно уголовники и прочие темные личности, из-за чего краткое пребывание на свободе, как правило, чередовалось с долгими отсидками в тюрьмах. В тридцать пять в голове уже зрелого мужчины случилась некая метаморфоза. Что-то щелкнуло, перемкнуло, и он вдруг понял простую истину: больше в тюрьму ему не хочется – так бездарно и бессмысленно растрачиваются дни, месяцы и годы его жизни.
В очередной раз оказавшись на воле, он вернулся в банду, но при этом начал не с разработки планов новых грабежей и налетов, а со звонков и поиска посредников, имеющих выходы на влиятельных и могущественных людей.
Ровно через две недели ему посчастливилось добиться встречи и познакомиться с Али Эрдоганом – человеком, лично знавшим премьер-министра. С тех пор дела у банды пошли в гору: множество раз Эрдоган выручал в процессе заведения уголовных дел и следствия; если помощь не поспевала, то договаривался с судьями, и приговоры подельникам Башкурта выносились на редкость мягкие; трижды спасал при разборках с конкурирующими бандами. Самого Башкурта при этом полиция больше не трогала…
Используя нехитрый способ, он отдалился от площади Бешикташ почти на километр. Лишь физическая усталость и боль в раненой ноге заставили прекратить стайерский заплыв.
Отдыхая в очередной раз под бетонной плитой напротив нового отеля, Башкурт решил задержаться в укромном местечке до наступления темноты. Однако слабость и круги перед глазами навели на мысль о немалой потере крови. Зацепившись за арматурный крюк, он с трудом приподнял над водой поврежденную ногу, повернул ее к свету, осмотрел рану.
«Нужно срочно остановить кровь!» – решил Башкурт и выглянул из своего убежища, оценивая расстояние до пришвартованного к пирсу катера.
До него он еле добрался, хотя оставалось не больше двадцати пяти метров. Вынырнув, отдышался. Приглядел пологое местечко, где можно вскарабкаться по бетону на берег. И, не таясь, поплыл брассом к цели.
«Да, в воде-то двигаться было легче». Пригнувшись и озираясь по сторонам, он добежал до узкой дороги. Машины здесь ходят не так уж часто: вдоль берега сплошной цепочкой выстроились небольшие отели. За дорогой, в тиши векового леса, дремало старинное мусульманское кладбище.
– Такси! – вскинул руку Башкурт.
Машина шарахнулась в сторону.
– Черт… – плюнул он и в сердцах оглядел себя.
Внешний вид действительно мог отпугнуть кого угодно. Мокрая одежда и волосы, порванная рубашка, окровавленная правая брючина. К тому же босые ноги – правый ботинок слетел при ударе о воду, а с левым пришлось расстаться добровольно.
И все-таки один надежный способ имелся.
Он вынул из кармана пару сотенных купюр светло-зеленоватого цвета и принялся ждать. Деньги тоже насквозь мокрые, но за такую сумму любой стамбульский таксист согласится отвезти хоть на другой конец города.
И верно. Уже через пару минут он сидел на заднем сиденье желтого «Форда» и расслабленно вспоминал сегодняшнюю неудачу…
Башкурт не был осторожным от рождения. Он научился осторожности после тридцати пяти. Поэтому на азиатский берег Стамбула, в дом старого и надежного друга, он отправился не сразу.
Поколесив по деловому центру европейской части города, он приказал таксисту остановиться у торгового центра и протянул триста долларов:
– Купи мне обычный бинт, ботинки восьмого размера, носки и светлую рубашку. Исполнишь как надо – получишь столько же.
Таксист кивнул и исчез за стеклянными раздвижными дверьми громадного магазина.
Прошло пять минут, десять, пятнадцать…
Да, опасения, безусловно, бередили душу. Вдруг этот долговязый водитель с подобострастной улыбкой на плоском лице позвонит в полицию и расскажет о странном пассажире?
Но все сомнения улетучились в тот же миг, как нескладная фигура, увешанная пакетами, появилась в дверях магазина.
– Обувь купил сразу, а за легкими рубашками пришлось постоять в очереди, – виновато пояснил тот, усевшись за руль.
Башкурт наскоро перевязал рану, переоделся, обул туфли, оказавшиеся впору. Спрятал порванную рубашку в пакет и, рассчитавшись с таксистом, покинул желтый «Форд».
В этом же райончике он забежал в другой магазин, где приобрел новые джинсы и снова поймал такси.
– В Фенербахче, – назвал он один из юго-западных районов азиатской части старого Стамбула.
В Фенербахче он приехал уже в предвечерних сумерках.
– Хвала всевышнему! – выйдя из машины, главарь банды посмотрел в светло-серое небо. – Потихоньку доберусь. Затемно буду на месте.
И прихрамывая на правую ногу, отправился в соседний квартал, называвшийся «Кадыкей».
– Мустафа, напомни: сколько денег находилось в коробках?
– Коробки из-под ноутбуков и плоских мониторов по вместимости соответствуют кейсам – в них было по шестьсот тысяч. В коробки из-под принтеров мы загрузили по миллиону. Самой объемной оказалась тара для системных блоков – в каждую из этих картонных коробок уместилось по полтора миллиона.
– И сколько всего наших денег перевозил грузовик?
– Тридцать пять миллионов долларов, – без запинки отвечает коренастый мужчина средних лет.
– Бесподобно! Просто бесподобно! – пыхает сигарой Али Эрдоган. – Башкурт, ты лишил меня целого состояния. И что же прикажешь с тобой делать?..
Башкурт со связанными руками стоит посередине огромного кабинета. В затылок ему дышат два широкоплечих молчуна – сотрудники личной охраны Эрдогана; третий с пистолетом в руке – начальник службы безопасности – прохаживается у закрытой двери.
Али Эрдоган – грузный мужчина лет шестидесяти. Среднего роста, лысоват, но с пышными седыми усами. Умен, осторожен и опытен. Когда-то занимал ряд важных государственных постов, поэтому обладает невероятным количеством связей как в Турции, так и соседних странах.
– Тридцать пять миллионов долларов, – повторяет он за своим помощником. – Ты представляешь, какие это деньги, Башкурт?
Еще бы не представлять… За долгое время их знакомства он задолжал всего пять миллионов и считал эту сумму непостижимой, сумасшедшей, огромной! Оттого и согласился отработать на перевозке груза.
Башкурт успел добраться до своего надежного друга.