Без вести пропавшая

Глава двадцать седьмая

Льюису становилось лучше. Он встал на пару часов сразу после возвращения Морса в Оксфорд, держась за перила, осторожно спустился вниз, и присоединился к своей удивленной жене на диване перед телевизором. Его температура была уже нормальной, и хотя он чувствовал слабость в ногах и упадок обычной энергии, он знал, что скоро вернется в упряжку. Много часов, проведенных в постели, он думал и думал о деле Тэйлор; и в то утро он был внезапно поражен идеей настолько новой и настолько захватывающей, что убедил свою жену немедленно позвонить в Управление. Но Морса не было: он в Уэльсе, сказали ему. Это озадачило Льюиса: данное графство ни в коей мере не фигурировало в его новой чеканной версии событий, и он предположил, что Морс последовал за одной из своих своенравных фантазий об Эйкаме, потратив впустую немало галлонов полицейского бензина, и не продвинув расследование на йоту. Но это было не совсем справедливо. В руках главного инспектора дела редко останавливались; они могли свернуть в сторону, или даже пойти в обратном направлении, но чаще (с этим Льюис был согласен) они двигались вперед. Но до сих пор они редко стояли на месте. Да, Льюис был глубоко разочарован, что не застал его. Все – ну, почти все – складывалось так прекрасно. Это было сообщение в новостях по радио, с которого началась цепная реакция; сообщалось с большим шумом, что кто-то упал в водоем. Он знал, что Вэлери искали в водоеме позади дома Тэйлоров; но вы никогда не можете быть уверены, что скрывается на таком обширном участке воды, как этот; и в любом случае это на самом деле не имело большого значения, была ли она в водоеме или где-то еще. Это было всего лишь отправной точкой. А потом еще тот старик с перекрестка Белиш, и сумка, и – о, много других вещей. Как бы он хотел встретить начальника на вокзале! По настоящему удивительным было то, что Морс не подумал об этом сам. Он, как правило, все продумывал – и многое сверх того! Но позже, когда день клонился к вечеру, Льюис решил, что Морс, вероятно, думал об этом. В конце концов, это сам Морс предположил, прямо на ровном месте, что она несла сумку.

С трудом Льюис записал все это на бумаге, но когда закончил, первоначальный кайф уже пропал, и осталась только тихая уверенность, что у него действительно было замечательное озарение, и что была очень большая вероятность того, что он может оказаться прав. В 9.15 вечера, он сам позвонил в Управление, но Морс до сих пор не появился.

– Вероятно, пошел прямо домой – или в паб, – сказал дежурный сержант.

Льюис оставил сообщение, и молился только о том, чтобы на следующий день начальник не спланировал поездку на Западные острова.

Дональд Филлипсон и его жена сидели, молча, и смотрели новости Би-Би-Си в девять часов по телевизору. Они мало говорили весь вечер, и теперь, когда дети были уложены в постели, маленький ручеек слов совсем высох. Несколько раз каждый из них чуть было не задал вопрос своей второй половине, и это был бы один и тот же вопрос: есть ли нечто, что ты хотил бы мне сказать? Или другие слова на ту же тему. Но ни один из них не решился, и в четверть одиннадцатого миссис Филлипсон принесла кофе и объявила, что она идет в постель.

– Ты накачался сегодня вечером по уши, не многовато ли?

Он пробормотал что-то невнятное, и неустойчиво топая, попытался с ограниченным успехом не врезаться в нее, когда они шли бок о бок по узкой мостовой. Это было в 10.45 вечера, и до их дома было только две короткие улицы от паба.

– Ты когда-нибудь пытался посчитать, сколько ты тратишь в неделю на пиво и сигареты?

Это задело его, это было не справедливо. Господи, это было так не справедливо.

– Если уж речь зашла о деньгах, моя радость, вспомни о своем «Бинго». Почти каждую чертову ночь.

– Ты лучше оставь мой «Бинго» в покое. Речь идет о единственном удовольствии, которое я получаю в жизни, и не забывай это. И некоторые люди выигрывают в «Бинго»; знаешь ли? И не говори мне, что ты настолько невежествен, что не знаешь об этом.

– Сколько раз ты выигрывала в последнее время? – Его тон смягчился, и он очень надеялся, что она успокоится.

– Я же тебе сказала. Держи свой нос подальше от «Бинго». Я трачу свои деньги, спасибо, что не твои; и если я выигрываю – это мое дело, не так ли?

– Поэтому ты швыряла деньги сегодня вечером направо и налево? Поила бесплатно всех своих дружков в округе, скажешь нет?

– Что это должно означать? – Ее голос стал очень неприятным.

– Ладно, ты...

– Слушай, если я хочу пригласить некоторых из моих друзей выпить, то это моя забота, не так ли? И мои деньги тоже!

– Я только подумал...

Они уже подошли к воротам, и она повернулась к нему, сверкая глазами.

– И ты никогда не посмеешь сказать что-нибудь снова о моих приятелях! Господи! Не тебе говорить о них, не тебе – ты, ублюдок!

Их совместный праздник, первый за последние семь лет, должен был начаться в конце недели. Предзнаменование выглядело не очень благоприятным.

Было 11.30 вечера, когда Морс, наконец, положил голову на подушку. Он не должен был пить столько пива, но он чувствовал, что заслужил это. Это означало подняться, чтобы отлить один или два раза среди ночи. Ну и что, черт возьми! Он чувствовал себя в мире и с самим собой, и со всем светом в целом. Пиво было, вероятно, самым дешевым лекарством на рынке, и он желал только одного, чтобы ему его прописала Служба Национального здравоохранения. Ах, это было бы хорошо! Он уткнулся в подушки. Старина Льюис тоже уже в постели. Он первым делом увидится утром с Льюисом; и он был совершенно уверен, что его непорочный, его верный сержант будет сидеть в своей постели, и моргать со страдальческим недоверчивым удивлением. Да, завтра утром он сможет раскрыть личность убийцы Вэлери Тэйлор и убийцы Реджинальда Бэйнса, вдобавок. Или, если быть точным, только одну личность; ибо это была одна и та же рука, которая убила их обоих, и Морс теперь знал, чья рука это была.

Глава двадцать восьмая

– Как нынче дела, мой старый друг?

– Гораздо лучше, спасибо. Вероятно, снова буду в хорошей форме в любой день.

– Не надо торопить события, помните об этом.

– Нет, сэр?

Тон его голоса застал инспектора немного врасплох, и он посмотрел на Льюиса с любопытством.

– Что у вас на уме?

– Я пытался застать вас вчера, сэр. – Он сел в постели и потянулся к тумбочке. – Я решил, что мне пришла в голову блестящая идея. Я могу ошибаться, но... Ну, вот это все равно чего-то стоит.

Он передал несколько листов из блокнота, и Морс отложил на время свои высказывания и сел рядом с кроватью. У него болела голова, и он неохотно посмотрел на тщательно написанные заметки своего сержанта.

– Вы хотите, чтобы я все это прочитал?

– Я просто надеюсь, что это стоит прочитать, вот и все.

И Морс прочитал. И пока он читал, улыбка появилась на его губах, время от времени он кивал со строгим видом, и Льюис опустился на подушки, с облегчением ученика, чье сочинение вот-вот получит первую награду. Когда он закончил читать, Морс вынул ручку.

– Не возражаете, если я внесу парочку небольших изменений, не так ли?

В течение следующих десяти минут он методически прошелся по проекту, исправив наиболее гнусные орфографические ошибки, расставив в ассортименте двоеточия и запятые, и перетасовав несколько предложений в более понятной последовательности.

– Так лучше, – наконец сказал Морс.

Он протянул обратно грустно смотревшему Льюису его измененный шедевр. Хотя это его улучшило. Сразу было видно, что улучшило.

«Начнем с того доказательства, которое указывало на факт, что Вэлери Тэйлор была жива. В конце концов, ее родители получили от нее письмо. Но мы обнаружили, что письмо вообще не было написано Вэлери. Так. Вместо того, чтобы предполагать, что она жива, мы должны признать вероятность того, что она мертва, и мы должны задать себе старый вопрос: кто был последним, кто видел ее в живых? Ответ – Джо Годберри, кроткий полуслепой старый человек, который никогда не должен был отвечать за перекресток Белиш в первую очередь. Мог ли он быть неправ? Не только мог, на мой взгляд, он и был неправ: то есть, он не видел Вэлери Тэйлор вообще во второй половине дня, когда она исчезла. Он говорит достаточно твердо, что видел ее, но, возможно, он ошибается? Мог бы он просто видеть кого-то, кто был похож на Вэлери? Что ж? Кто выглядит как Вэлери? Сам главный инспектор Морс подумал, что фотография миссис Тэйлор была одной из фотографий ее дочери Вэлери, и тогда возникает интересная возможность. Мог ли Годберри видеть не Вэлери, а мать Вэлери? (Льюис жирно подчеркнул эти слова, и именно в этот момент при своем первом чтении, Морс одобрительно кивнул.) Если это была мать Вэлери, то имеются два важных последствия. Во-первых, что последним человеком, который видел Вэлери живой, был никто иной, как ее собственная мать – в обеденный перерыв в тот день. Во-вторых, что этот человек – мать Вэлери – значительно постаралась, чтобы подтвердить тот факт, что ее дочь ушла из дома и вернулась в школу во второй половине дня. На втором этапе мы узнаем, что мать и дочь были очень похожи внешне и фигурами в целом, и миссис Тэйлор все еще довольно стройна и привлекательна. (Именно в этот момент, Морс снова кивнул.) Какой лучший способ убедить кого-либо, кто мог бы заметить, – соседей или, скажем, регулировщика с Белиш, или продавцов, – что Вэлери ушла из дома после обеда в тот день? Ответ на этот вопрос достаточно очевиден. Школьная форма, которая была на Вэлери, весьма приметна, особенно красные гольфы и белая блузка. Миссис Тэйлор могла надеть ее форму, быстро сбежать вниз по дороге, держась на противоположной стороне от перекрестка, – немного удачи, – и без всяких проблем, можно убедить кого угодно, даже полицию, что ее дочь ушла по Главной улице. Мы узнали определенно, что во второй половине дня во вторник, Вэлери едва ли хватятся, в любом случае. Игры днем ​​– это настоящий кавардак. Так. Предположим, что миссис Тэйлор одевается, как ее дочь и совершает ее путь к школе. Главный инспектор Морс предложил на ранней стадии, что Годберри, возможно, видел у нее какую-то сумку. Теперь, если она надела ее одежду, ситуация становится очень интересной. После того, как миссис Тэйлор создала впечатление, что Вэлери ушла в школу, не менее важно, что она не должна создавать впечатление, что Вэлери вернулась домой спустя пять или десять минут. Потому что, если кто-то увидит Вэлери, или кого-то, кто похож на Вэлери, идущим к дому Тэйлоров, тщательный план будет разрушен. Когда заявят о пропаже Вэлери, запросы будут естественным образом сосредоточены на доме, а не на территории вокруг школы. Но она может справиться с этим без особых проблем. В сумку миссис Тэйлор положила свою собственную одежду. Она идет в дамский туалет в торговом центре, переодевается обратно в свою одежду, а затем возвращается домой, вероятно, окольным путем. Реальный вопрос теперь заключается в следующем. Зачем все эта кутерьма? Почему миссис Тэйлор должны идти на все эти риски? Здесь может быть только один ответ. Для того, чтобы создать впечатление, что Вэлери жива, в то время как на самом деле она мертва. Если Вэлери пришла домой на обед, и если Вэлери снова не выходила из дома, мы должны предположить, что она была убита в какой-то момент во время обеда в ее собственном доме. И в это время там был, видимо, только один человек из семьи Тэйлоров: собственная мать Вэлери. Трудно поверить, но факты, кажется, указывают на ужасающую вероятность того, что Вэлери была убита своей матерью. Почему? Мы можем только догадываться. Существует ряд доказательств, что Вэлери была беременна. Может быть, ее мать набросилась на нее в дикой ярости, и ударила ее гораздо сильнее, чем собиралась. Мы можем узнать правду от самой миссис Тэйлор. Следующим важным моментом является вопрос – что делать? И здесь у нас есть документально подтвержденные свидетельства полицейского расследования. Дело в том, что в полицию не обращались до следующего утра. Зачем так долго откладывать? Опять же ответ легко себе представить. (Moрс восхитился стилем своего сержанта в этом пункте, и его кивок означал признание литературного таланта, а не согласия с аргументом.) Миссис Тэйлор должна была избавиться от тела. Она ждала, я думаю, в большой тревоге, пока ее муж не вернется домой около шести; а потом она рассказала ему о случившемся. У него не было выбора. Он не мог оставить свою жену в беде, не столкнувшись с последствиями ужасной ситуации, которую она создала, и вдвоем они спланировали, что делать. Каким-то образом они избавились от тела, и я подозреваю, что водоем за домом был тем местом, которое им подходило. Я знаю, что в свое время в нем были проведены поиски, но так ужасно легко пропустить что-нибудь на таком большом участке воды. Я могу только предположить, что надо снова искать тщательнее».