Без вести пропавшая

Джордж Тэйлор стоял рядом с желтым бульдозером, пытаясь перекричать глубокое горловое рычание двигателя, и указывая его водителю на большой холм земли и камней, сложенных как крепостной вал вдоль неглубокого котлована. Морс лениво вызвал в воображении образ какого-нибудь археолога, который, спустя тысячи лет, может попытаться изучить стиль жизни человека двадцатого века, и, представив, сколько унылого мусора он найдет, Морс посочувствовал ему.

Джордж был грузным, широкоплечим человеком, не слишком умным, может быть, но, как показалось Морсу, честным и достаточно симпатичным. Он сел на ржавую жестяную бочку, сам Морс отклонил предложение разместиться подобным образом, предположив, что штаны Джорджа, вероятно, были защищены от вредного воздействия любой отравы. Так они и разговаривали, а Морс пытался представить сцену, которая должна была происходить каждый вечер в доме Тэйлоров: Джордж приезжал домой, грязный и усталый, в 6.15 или около того; миссис Тэйлор готовила ужин и мыла посуду; и Вэлери – но, что он знал о Вэлери? Время от времени снисходительно делала хоть какую-то домашнюю работу? Он не знал. Три изолированные личности под одной крышей, и все вместе представляющие так любимую статистическую единицу социологии – семью. Морс расспрашивал о Вэлери – о ее жизни дома, о ее жизни в школе, о ее друзьях, кто ее любил и кто ее не любил, – но не узнал ничего нового.

– Вы никогда не думали, что, возможно, Вэлери убежала, потому что она ждала ребенка?

Джордж медленно закурил папиросу и уставился на битое стекло, которое валялось на земле у его ног.

– Вы думаете про всякое, не так ли, когда это происходит. Я помню, когда она была младше, она иногда приходила немного поздно – и я обычно ломал голову, что произошло. – Морс кивнул. – У вас есть семья, инспектор?

Морс покачал головой и, как Джордж, уставился на землю у своих ног.

– Смешно, на самом деле. Вы представляете самые страшные вещи. А потом она возвращается, и вы чувствуете себя вроде как счастливым и злитесь в то же самое время, если вы понимаете, что я имею в виду.

Морс думал, что понимал; он увидел душевную боль и печаль во всем этом, и в первый раз начал надеяться, что Вэлери Тэйлор была еще жива.

– Она часто приходила домой поздно?

Джордж колебался.

– На самом деле, нет. Ну, до шестнадцати лет, во всяком случае.

– А потом?

– Ну, не слишком поздно. Во всяком случае, я всегда нервничал, ожидая ее.

Морс выразился более прямо.

– Она когда-нибудь отсутствовала всю ночь?

– Никогда.

Это была твердой и категоричный ответ, но Морс спросил себя, было ли это правдой.

– Когда самое позднее? После полуночи?

Джордж кивнул довольно печально.

– Намного позже этого, так?

– Иногда.

– Вы ее ругали?

– Жена сильно нервничала, конечно. Ну, так же как и я, на самом деле.

– А после этого, она часто отсутствовала допоздна?

– Ну, нет. Не часто. Только один раз за последние несколько недель. Она сказала, что собирается на вечеринку со своими друзьями, или что-то подобное. – Он потер рукой щетину на подбородке и покачал головой. – В наши дни было не так, когда мы были мальчиками. Я не знаю.

Морс молча размышлял, а Джордж пнул сплющенную банку от кока-колы на несколько ярдов дальше.

– Разве вы давали ей много карманных денег? – спросил Морс.

– Фунт в неделю – иногда немного больше. Но в выходные дни она работала на кассе в супермаркете. Деньги тратила на одежду в основном – обувь, такого рода вещи. Ей никогда не хватало денег.

С мощным рычанием бульдозер перебросил еще несколько кубических ярдов земли на вонючий участок из отбросов, а затем медленно отъехал, маневрируя по диагонали к следующей куче, рассекая землю узорчатыми гусеницами, следы которых Морс заметил ранее. И когда, сверкая зубами, ковш снова впился в рыхлую почву, что-то смутно шевельнулось в глубине души Морса; но Джордж вновь заговорил.

– Тот инспектор, который погиб, вы знаете, он приходил ко мне несколько недель назад.

Морс стоял неподвижно, затаив дыхание, как будто малейшее движение могло привести к летальному исходу. Заданный им вопрос, как он надеялся, выражал лишь случайное любопытство.

– Чего же он хотел от вас, мистер Тэйлор?

– Смешно, на самом деле. Он задал мне тот же вопрос, что и вы. Знаете, отсутствовала ли Вэлери ночью.

Кровь Морса побежала немного быстрее, его серо-голубые глаза заглянули в прошлое и, казалось, мельком увидели, что случилось несколько недель назад... Еще одна колонна грузовиков прогрохотала и заехала вверх, на склон готового штабеля из последней партии мусора, и Джордж встал, чтобы продолжить работу.

– Боюсь, от меня было не много толку, инспектор.

Морс потряс грязную, мозолистую руку Джорджа, и собрался уходить.

– Как вы думаете, она жива, инспектор?

Морс посмотрел на него с любопытством.

– А вы?

– Ну, есть письмо, правда же, инспектор?

По какой-то странной, интуитивной причине Морс почувствовал в вопросе какую-то неправду, и слегка нахмурился, наблюдая за Джорджем Тэйлором, который подошел к грузовику. Да, было письмо, и теперь он надеялся, что написала его Вэлери, но...

Он постоял еще, осматриваясь вокруг.

А ты, Морс, не хотел бы застрять в грязной дыре, вроде этой, – вероятно, на всю оставшуюся жизнь? И когда кто-то захочет встретиться с тобой, все, что ты сможешь предложить, – это старую ржавую бочку из-под вредного инсектицида. У тебя есть свой собственный черный кожаный стул, и белый ковер, и скандинавский стол из полированного дуба. Некоторые люди удачливее, чем остальные.

Когда он уходил, желтый бульдозер подтолкнул своим ковшом следующую кучу земли; а потом проедет каток и постепенно разровняет поверхность глины, как хороший повар – шоколадную глазурь на торте.

Глава тринадцатая

Льюис уже ушел, когда Морс вернулся в 5.30 к себе в кабинет, хотя чувствовал, что будет разумнее всего последовать за ним. В его руках были теперь многие части мозаики, некоторые из них выглядели как большие уродливые куски, которые не поместились бы в любом месте; но лишь пока – если у него будет время, он подумает над этим. На данный момент он был слишком близко к ним. Отдельные деревья были видны достаточно ясно, но не конфигурация леса в целом. Если отойти немного назад, и взглянуть на вещи с большего обзора – получиться как раз то, что нужно.

Он принес чашку кофе из столовой, и сел за стол. Заметки, сделанные Льюисом, лежали в отдельной папке, их он сознательно отложил в сторону. Происходили и другие события в жизни, кроме дела Тэйлор, хотя в данный момент он не мог вспомнить, какими они были. Он подошел к лотку с отчетами и прочел о недавней серии взрывов зажигательных бомб, роли полиции на поп-фестивалях, и безобразном хулиганстве после последней домашней игры «Оксфорд Юнайтед». Было несколько интересных сообщений. Он проставил на них свои инициалы и воткнул отчеты в свой лоток. Очередной сотрудник по списку сделает то же самое; быстро перелистает, проставит свои инициалы, и засунет их в свой лоток. Поступало слишком много сообщений, и с ними росла уверенность, что они приносили только беспокойство. Он будет голосовать за мораторий на все отчеты в течение следующих пяти лет.

Он сверился с ежедневником. На следующее утро он должен быть в суде, и ему лучше вернуться домой и сменить рубашку. Было 6.25 вечера, он почувствовал голод. Ах, хорошо. Он зайдет по пути в китайский ресторан и выберет... Он натягивал пальто, выбирая между королевскими креветками и куриной лапшой, когда зазвонил телефон.

– Личный звонок от мистера Филлипсона. Мне соединить его с вами, сэр? – Голос девушки на коммутаторе тоже звучал устало.

– Вы работаете так поздно, инспектор?

– Я собирался уходить, – сказал Морс с зевотой в голосе.

– Вам повезло, – сказал Филлипсон. – А у нас еще будет заседание родительского комитета – меня самого не будет дома до десяти.