Страница 8 из 11
Воспользовавшись представлением П. Штомпки о структуре «социокультурного поля», А. В. Мозговая пытается ответить на вопрос, в каком из четырех его измерений «таится» риск.
Идеальное измерение («социальное сознание» как сеть идей). Возможны или нет некие решения тех или иных социальных субъектов, которые «таят» в себе угрозу фундаментальным идеям общества в целом, этнических общностей, политических партий, корпораций, института семьи? Ответ очевиден – да.
Нормативное измерение («социальные инструкции»: нормы, ценности, предписания, идеалы). Очевидно, что и в этом измерении социального пространства риск имеет место.
То же можно сказать и об интеракционном измерении («социальная организация») и о возможностном измерении («социальная иерархия» как сеть интересов: жизненные шансы, возможности, доступ к ресурсам)[54]. То есть риск является неизменным атрибутом всех измерений социального пространства. С гносеологической точки зрения, такой ракурс, по мнению ученого, представляется достаточно перспективным для анализа социального генезиса, социальной сущности и роли риска в современном обществе.
Социологический подход к изучению риска предполагает выход на социальный, институциональный, организационный уровни уязвимости, что означает реализацию системного уровня анализа в отличие, к примеру, от психологии, работающей на индивидуальном и групповом уровнях.
Одной из центральных исследовательских проблем в социологической парадигме риска является проблема социального размещения риска, выявление тех социальных групп, которые являются толерантными к риску. Задача социологии, по мнению автора, – проанализировать те процессы и механизмы, посредством которых риск навязывается людям: оценка приемлемости риска принадлежит социальным институтам, а не населению. Проблема состоит в том, что риски в социальном пространстве распределены неравномерно, и рискам зачастую подвергаются те люди, которые в наименьшей степени способны с ними справиться. Одной из базовых в социологической концепции риска, таким образом, становится связка «риск-власть»: обладание политической и экономической властью означает возможность навязывания риска.
И. В. Брежнева провела вторичный анализ исследования «Социологическое обеспечение рисковой коммуникации», выполненного Институтом Социологии РАН[55]. Она определила социально-демографический портрет социальной группы, толерантной к риску, и выявила социальные факторы, способствующие и препятствующие рискогенному поведению[56]. В исследовании изучалось отношение к семи видам риска: материальному ущербу; физическому ущербу; психологическому ущербу; социальному ущербу; духовному ущербу от деградации окружающей среды; моральному ущербу от изменения жизненного уклада, слома жизненных планов; экономическому ущербу. Толерантные к риску респонденты на вопрос о допустимости каждого из семи типов рисков отвечают, что риск допустим или допустим при определенных обстоятельствах.
Кроме того, анализ данных исследования показал, что основная масса людей (61 %) дифференцированно относятся к рискам, то есть одни типы рисков допускают, а другие считают недопустимыми. Риск – противники составили только 15 % участников опроса. Показательно другое – людей, вполне толерантно относящихся к рискам, в нашей стране не так мало, около четверти населения (24 %). Толерантными к риску являются, прежде всего, молодые люди в возрасте 18–40 лет, имеющие среднее и среднеспециальное образование, хорошее здоровье, ощущающие свою бедность или относительную бедность по сравнению со своим окружением. По своей мировоззренческой позиции среди них больше тех, кто ни во что не верит.
Вторичный анализ исследования «Социологическое обеспечение рисковой коммуникации» не только позволил определить социально-демографический портрет социальной группы, толерантной к риску, но и выявить социальные факторы, препятствующие рискогенному поведению.
К факторам, которые препятствуют рискогенному поведению, можно отнести твердый материальный достаток, наличие высшего и незаконченного высшего образования, обеспокоенность своим здоровьем. Вера в самого себя, а не в высшие силы, также препятствует рискогенному поведению.
Напрашивается вывод, что в России те социальные группы, которые имеют достаточные жизненные ресурсы, являются стабилизирующим фактором в обществе риска, а те социальные группы, которые не располагают достаточными ресурсами, накапливают риски, создавая вокруг себя рискогенные зоны.
Подведем некоторые итоги. Общество риска – это общество, производящее технологические и социальные риски. Производство рисков возникает во всех сферах жизнедеятельности общества – экономической, политической, социальной. Оно пронизывает всю социальную структуру, отражается на каждом из его элементов. То есть, каждый элемент социальной структуры (в том числе и образовательное пространство) в немалой степени испытывает особое напряжение, связанное с различного рода рисками.
Иначе говоря, общество риска – это специфический способ организации социальных связей, взаимодействия и отношений людей в условиях переходного состояния от определенности к неопределенности (или наоборот), когда воспроизводство жизненных средств (условий жизни), физических и духовных сил человека приобретает не социально направленный, а преимущественно случайный, вероятностный характер, вытесняясь производством самого риска[57].
Но риск как социальное явление имеет не только дисфункциональные последствия, но и содержит определенный потенциал позитивного развития. Ответом на «вызовы» общества риска может быть усиление рефлективности, которая подразумевает модернизацию старых и возникновение новых социальных практик, акторов и институтов, снижающих рискогенность социальной среды.
Можно сделать вывод, что социальным акторам в обществе риска необходимо научиться использовать позитивный потенциал риска, сформировать новую компетенцию – умение мыслить в терминах риска, научиться принимать решения, ведущие к снижению или оптимизации рисков. Появляется необходимость овладевать навыками принятия решения с учетом возросших, прежде всего, институциональных рисков.
Объективной предпосылкой, усиливающей рискогенность социальных процессов в России, является инновационная составляющая трансформации общества, в том числе и образовательного пространства. Систематическая незащищенность индивидов перед угрозами, вызванными модернизацией, и есть инновационный риск, приобретающий в трансформирующемся обществе системный, комплексный характер. Модернизация образовательного пространства порождает инновационные риски особого характера. Они заключаются, прежде всего, в том, что накопленный в ходе образования человеческий капитал индивид не сможет в будущем конвертировать в экономический, социальный и другие виды капитала.
Глава 2. Образовательное пространство в контексте социологической традиции
Понятие образовательное пространство нередко используется в социологическом дискурсе. Чаще всего оно используется как синоним образовательной «среды» или определенной территории, на которой расположены образовательные учреждения. Такое толкование затрудняет понимание социальной сущности этого феномена. Для того, чтобы интерпретировать «образовательное пространство» как особую социальную структуру, обратимся к социологической традиции изучения социального пространства. Так, Э. Дюркгейм писал о существовании надындивидуальной реальности «социальных позиций». «Когда я выполняю свои обязанности, – читаем у Дюркгейма, – как брат, муж или гражданин, я выполняю свои обязанности, которые установлены по отношению ко мне законом и обычаем. Даже если они согласуются с моими собственными ощущениями, и я чувствую их реальность субъективно, то все равно эта реальность объективна, потому что не я их создал, я просто получил их в своем образовании. Здесь – те способы действия, мышления и ощущения, которые представляют замечательное свойство существования вне индивидуального сознания. Эти типы поведения или мышления не только внешни по отношению к индивиду, но и более того, обладают повелительной и сдерживающей силой, которая позволяет навязывать их индивиду независимо от его воли»[58]. Из этого следует, что, по Дюркгейму, социальное пространство существует объективно и направляет деятельность отдельных индивидов.
54
Мозговая А. В. Социология риска: возможности синтеза теории и эмпирического знания/ Риск в социальном пространстве. Под ред. А. В. Мозговой. – М.: Ин-т социологии РАН, 2000. – С. 25.
55
Мозговая А. В. Допустимость ущерба как одно из социологических измерений отношения к риску: возможности синтеза теории и эмпирического знания / Социологические координаты риска // под ред. А. В. Мозговой. – М.: Институт социологии РАН, 2000. – С. 125–163.
56
Брежнева И. В. Человеческий капитал организации в условиях общества риска // Автореферат дне…канд. соц. наук. – М.: 2009. – С. 14.
57
Зубок Ю., Чупров В. Социальная регуляция в условиях неопределенности. – М.: Академия, 2008. – С. 49.
58
Durkheim Emile. Selected Writings, ed. A. Giddens. – Cambridge: Cambridge University Press, 1972.-P. 297.