Страница 6 из 25
Собственно, в первое мгновение ничего необычного Вероника не заметила: начищенный до блеска правый ботинок многоуважаемого преподавателя физики, начищенный до такого же идеального блеска левый собрат и кусочек мела, сиротливо лежащий между ними в страхе, не растопчут ли его. Но, стоп! Что это за пятнышки? Маленькое алое — на полу между правым ботинком и куском мела, и ещё более крохотное бурое — на левом ботинке. «Кровь!» — застучала у Вероники в висках страшная догадка. «Да нет, ерунда какая-то», — тут же осадила она себя. Ника всегда считала, что обладает достаточным хладнокровием, чтобы по любому пустяку не впадать в панику, а сейчас уподобилась впечатлительной Леночке, пришедшей в смятение чувств от глупых слухов, распускаемых кем-то от скуки. Алая капля на полу — скорее всего, чернила, вытекшие из ручки Аристарха Вениаминовича, когда он стучал ей по столу, привлекая к себе внимание студентов, а бурое пятнышко на ботинке преподавателя — обыкновенная грязь.
Успокоив себя вполне разумными доводами, Ника наконец-то сообразила, что хихиканье, стоявшее в аудитории, вызвано её затянувшимися поисками мела, которые она, изогнувшись в нелепой позе, производила под ногами преподавателя. Вероника схватила злополучную белую вещицу, распрямилась, погрозила одногруппникам пальцем и принялась дорешивать задачу. Аристарх Вениаминович, к тому моменту уже тоже вынырнул из своих раздумий, и совместными усилиями преподаватель и студентка довели дело до благополучного конца.
— Спасибо, Вероника. Можете садиться.
Ника вернулась за парту и отрешённо уставилась в окно. Никита крутился на стуле, стараясь привлечь её внимание. Его самодовольная физиономия выражала что-то вроде: «Ну, что, Двинская, сделал я тебя!?» Но Вероника не замечала его усилий, она смотрела на снегопад. Невесомые пушинки за окном продолжали свою непостижимую игру… Белые… и чистые… тогда откуда могла взяться грязь на ботинке Аристарха Вениаминовича?..
Следующей парой по расписанию была история — пожалуй, единственный предмет, который Вероника откровенно терпеть не могла. Вёл его Акакий Акакиевич. Его забавное имя-отчество контрастировало со скучнейшей манерой преподавания. Профессор до того монотонно и пресно читал лекции, что часть студентов умудрялись благополучно дремать под его невнятное бормотание. Но сегодня Веронике была только на руку такая манера подачи — невыразительная речь Акакия Акакиевича не мешала ей сосредоточиться и продолжать обдумывание своих проблем.
Однако на середине лекции Ника заметила, как её внимание всё же переключилось на повествование профессора.
— …записываем: 1497 год — состоялся первый Международный Шабаш, на котором было принято решение об организации Большого Совета. Каждое ведьмовское движение делегировало в него по одному представителю.
Вероника открыла тетрадь и сделала в ней первую за сегодняшнюю лекцию запись.
— Далее было несколько лет организационных работ, и, записываем, судьбоносный 1513 год — Большой Совет принял Кодекс Правил 1.1, который действует до сих пор и который Вы на празднике посвящения в студенты торжественно поклялись соблюдать.
— А что было с теми ведьмовскими течениями, которые не захотели принять Кодекс? — спросил Егор, единственный в группе студент, кого искренне интересовал предмет, читаемый нудным профессором.
— Большой Совет принял решение о нейтрализации отступников, — безэмоционально ответил Акакий Акакиевич, — было несколько серьёзных противостояний между Объединённым Ведьмовским Сообществом и теми, кто не хотел следовать выработанным правилам. К началу 17-ого века отступников практически удалось нейтрализовать.
— Почему практически? Кто-то всё же остался? — опять перебил профессора Егор.
— Да, оставалось восточносибирское шаманское течение Улаха Еттэ или «Обратная сторона»…
— Почему с ними тянули? — глаза Егора горели любопытством.
Наверно любой другой профессор уже давно бы осадил постоянно перебивающего его студента, но Акакий Акакиевич, невозмутимо и невыразительно продолжил:
— Они обладали уникальными знаниями и самобытными методиками. Нейтрализация — это было бы слишком просто и слишком неразумно. Объединённому Ведьмовскому Сообществу хотелось привлечь их на свою сторону.
— Учитывая, что сейчас такого движения не существует, оно в своё время всё-таки было нейтрализовано? — теперь уже и Вероника решилась перебить профессора.
— Нет, нейтрализация не понадобилась, восточносибирские шаманы Улаха Еттэ исчезли естественным образом. По невыясненным до сих пор причинам с некоторого времени они перестали воспитывать приемников. И, когда в 1620 году умер последний представитель этого течения, вместе с ним канула в лету и сама шаманская школа «Обратная сторона».
— Объединённое Ведьмовское Сообщество успело перенять уникальные методики Улаха Еттэ? — спросила Наташа. Разбуженная предыдущим вопросом своей соседки по парте, она тоже увлеклась рассказом лектора.
— Нет, методики безвозвратно потеряны. Однако Сообществу удалось заполучить Большой Бубен последнего шамана. Он входит в семёрку самых сильных артефактов.
— Почему же тогда мы не изучали его по предмету O9V1? — удивился ещё один вышедший из спячки студент, Тимур, до этого мирно дремавший за партой справа от Наташи.
— Потому что артефакт мёртв.
Прозвучавший одновременно со словами профессора звонок, означал конец лекции, а, учитывая, что история была последней парой в расписании четверга, то и конец учебного дня.
Глава 3. Снежный преследователь
— Ну, что ты там придумала насчёт завтрашнего Дисциплинарного Совета? — спросила Наташа, когда подруги приступили к обеду в студенческой столовой.
Они заняли крохотный стоящий у окна столик, рассчитанный на двоих. Когда девушки хотели посекретничать, они всегда располагались в этом единственном укромном уголке шумного и многолюдного заведения.
— Да, в общем-то, ничего, — покачала головой Вероника, — Совет не обманешь.
— Угу, — согласилась собеседница, для которой этот факт был очевиден с самого начала.
— Чтобы мне поверили, надо на самом деле влюбиться в Никиту, — констатировала Ника убитым голосом. — А как это сделать, если он такой несносный?
— А, может, оставь ты эту идею с влюблённостью. Признайся на Совете честно, что полезла в общагу из-за пари.
— Не могу, — сокрушённо выдохнула Вероника. — Лучше я попробую что-нибудь из G9°9.
— Ты что? — аж подпрыгнула на стуле Наташа. — А как же Кодекс? Самое первое правило — не использовать особые знания и методики в личных корыстных целях. А тут же корысть налицо: обмануть Совет, чтобы уйти от ответственности.
Вероника тоже заёрзала на стуле. Как же ей было нелегко всё время вводить подругу в заблуждение — сообщать только часть информации, ходить вокруг да около.
— Ты не представляешь, с каким бы удовольствием я выпалила Совету всё как есть, вместо того, чтобы заморачиваться с этой влюблённостью. Понимаешь, в данной ситуации моя выгода не причём, просто так совпало. Мне нужно ввести в заблуждение Совет, чтобы избежать разгласки очень важной информации. Меня ректор попросил.
— Ничего себе! — у Наташи заблестели глаза, а почти не заметные веснушки на щеках стали ярко-рыжего цвета. Они всегда предательски проступали, когда она испытывала сильные чувства. Эта особенность делала её уязвимой — любой, кто знал Наташу хорошо, мог легко догадаться о степени её взволнованности по степени яркости её милых канапушек.
— Даже не попросил, а потребовал под страхом отчисления.
— Вот это да! И она молчала! Рассказывай давай, что за разговор состоялся у тебя в кабинете ректора.
— Ой, Наташ, и влипла же я! — с досадой воскликнула Вероника.
— Да ты расскажи. Вместе что-нибудь придумаем.
— Хорошо. Только никому ни слова. Понимаешь, Пётр Иванович иначе меня убьёт. Он уже меня чуть не убил. Такой злой был — ужас!
— Ты же знаешь: я — могила.
Вероника вздохнула с облегчением. С самого утра она сгорала от нетерпения рассказать Наташе обо всех своих вчерашних и сегодняшних приключениях, но угрозы ректора сдерживали её. А сейчас, сидя напротив своей самой близкой подруги и глядя в её взволнованные, полные сочувствия и решимости помочь глаза, она смогла себя убедить, что, когда Пётр Иванович велел никому ничего не рассказывать, под «никому» он не имел в виду Наташу. И Вероника выложила подруге свою историю со всеми деталями, особенно подробно описав всё, что касалось выигранного у Никиты пари. Как раз эта часть рассказа не вызвала у Наташи восторга, на который рассчитывала Ника. Подруга только качала головой, встревоженная плачевными последствиями. Но раскисать было не в правилах Наташи — ей не привыкать помогать выкрутиться набедокурившей подруге.