Страница 26 из 33
— Твоя пушка? — недоверчиво спросил Вовка.
— Моя. Я нашла ее. То есть наша, красноармейская пушка… И два ящика со снарядами. Я и за коровой присматривать буду, вы же не умеете доить ее. Я видела, как он, — Тина кивнула в сторону Михася, — дергал ее за вымя. Смехота одна! Как только корова терпит, не бодается. Возьмите меня с собой, не пожалеете.
Михась критически осмотрел ее.
— Ха! Насчет коровы ты, может, и верно говоришь. Но как мы тебя возьмем? У нас, если хочешь знать, боевой отряд.
Сказав это, он запнулся и виновато покосился на Вовку. Может, зря проболтался.
— Я все равно буду идти за вами, если даже не примете, — тихо сказала Тинка и шмыгнула носом. — Мне тут оставаться нельзя. Немцы спалили хату, а мамку, бабушку Евдокию и маленького Ивасика убили… Все равно от вас не отстану… Я тоже хочу к своим, на фронт…
Санька и Михась молча ждали, что скажет Вовка. Пусть решает, он командир. Они–то, может, и не против девчонки, но в то же время и не за нее. С девчонками всегда держи ухо востро.
— Тебя, кажется, зовут Тинка? — спросил Вовка, и в его голосе ребята уловили нотки доброжелательности.
— Ага. — Тина кивнула.
— Где твоя пушка?
Вовка задал вопрос таким тоном, будто речь идет о чем–то самом обычном. Санька с нескрываемым восторгом посмотрел на него. Он понял брата. Михась, сделав безразличное лицо, стал рассматривать свои ноги. Все ждали, что ответит девочка.
— Пушка тут рядом, за болотом. Мне не жалко, берите, — сказала она очень просто, словно давала карандаш или тетрадку. — Хотите, я проведу вас?
Санька пожал плечами, как бы говоря: мне все равно. Михась еще пристальней стал рассматривать ноги, боясь выдать себя хотя бы одним неосторожным движением. Вовка для солидности немного подумал, потом, боясь, что девчонка передумает, сразу предложил тоном приказа:
— Пойдем, что ли, посмотрим, какая там у нее пушка. Может, и взаправду настоящая. — И повернулся к Тинке. — Показывай дорогу.
Девчонка, видимо, ждала этих слов. Она облегченно вздохнула и поспешно сказала:
— Пошли, мальчики.
Путь к пушке был коротким, но трудным. Ребята пересекли болото, прыгая с кочки на кочку, затем брели по вонючей зеленой воде, которая доходила почти до колен.
Пришлось повозиться и с коровой. Стелка не шла за ребятами, упиралась, жалобно мычала.
Нагруженные автоматами и сумкой с патронами, мальчики еле поспевали за Тиной. Она несколько раз оборачивалась и участливо предлагала помочь, но те упрямо отказывались, утверждая, что им не тяжело.
Наконец болото кончилось. Сразу же за осокой, что росла у самого края, пошла твердая земля. Все облегченно вздохнули. Дальше начинался густой осинник с еловым подлеском. Небольшие лохматые елочки плотно закрывали просветы между деревьями. Елки кололись, царапались. На немой вопрос Вовки Тина отвечала кратко:
— Уже пришли.
Послышался глухой гул автомашин: где–то рядом пролегала дорога. Вовка поднял руку.
— Ни звука!
Тина забежала вперед, остановилась возле густого куста, оглянулась и прыгнула в яму.
— Вот она!
В неглубоком окопе стояла, накренившись набок, противотанковая пушка. Около лафета валялись стреляные гильзы. Вокруг зияли воронки. В стороне лежали убитые лошади.
— Вот это да! — выдохнул Михась, не скрывая восхищения. — Настоящая!
Санька деловито обошел орудие, с видом знатока потрогал колеса, заглянул в ствол, погладил по броне щитка и сказал тоном старшего:
— Молодец, Тинка!
Вовка молча проверил замок, осмотрел механизмы, покрутил что–то, и ствол орудия стал подниматься вверх. Покрутил в обратную сторону, ствол начал опускаться.
— Все на месте, исправная пушка, — сказал он после осмотра и подмигнул Саньке с Михасем. — А где же снаряды?
— Они тут. — Тина подошла к стенке окопа и ногой отпихнула сухие ветви. — Два ящика.
В небольшой нише, закрытой ветвями, лежали открытые деревянные ящики. В них рядками тускло поблескивали снаряды.
— Стрельнуть бы, — мечтательно сказал Михась, — по-настоящему.
— Успеется, — ответил Санька, словно речь шла о стрельбе из рогатки.
— Тут еще такие окопы есть, — сказала Валентина. — Пять штук.
Вовка приказал осмотреть их, поискать оружие. Ребята пошли по ходу сообщения, обходя осыпи, перепрыгивая через воронки. В окопах было пусто, одни стреляные патроны валялись всюду.
— Тут бой был страшный, — поясняла Тина. — Целый день стреляли. Наши мужики и бабы потом ходили хоронить убитых. Они, наверно, и пособирали все винтовки.
— Ха! А почему же они пушку не взяли? — удивился Михась.
— На кой им она. Винтовку спрятать можно, а пушку куда денешь?
Со стороны дороги снова донесся гул приближающихся машин. Михась, посланный Вовкой на разведку, вскарабкался на сосну.
— Едут грузовики с солдатами, — сообщил он. — Сейчас сосчитаю. Один, два, четыре… Всего шесть.
Вовка приказал ему влезть повыше и вести наблюдения, а сам вместе с Тиной и Санькой побежал к пушке.
— Санька, неси снаряд.
Зарядив орудие, Вовка стал наводить его на дорогу. Тина побледнела и, заткнув пальцами уши, присела в углу окопа. Санька суетился рядом с Вовкой, помогая ему.
— Вовка, пушка на дорогу не смотрит. Поднимай дуло повыше.
Но выше дуло не поднималось. Пушка стояла как–то боком, стрелять из нее, не видя цели, было рискованно. Машины с гитлеровцами приближались, дорога была каждая секунда.
Раздался прерывистый свист Михася: грузовики подъезжали к повороту. Вовка в отчаянии ухватился за колесо.
— Помогай, скорее! Надо выкатить пушку.
Санька толкнул Тину, и они вдвоем уцепились за другое колесо. Пушка даже не сдвинулась. А за деревьями по дороге мчались один за другим грузовики. Немецкие солдаты сидели с расстегнутыми воротами, сжимали коленями винтовки и горланили песни… Санька, не скрывая разочарования, зло пнул ногой в лафет:
— У, проклятущая!
Вовка, закусив губу, молча смотрел сквозь ветви кустов на дорогу, по которой в облаке пыли удалялись машины.
Михась покинул наблюдательный пункт и прибежал в окоп.
— Чего не стреляли? Упустили столько грузовиков… Эх, вы!
— Герой! Попробуй сам сдвинуть пушку. — Санька криво усмехнулся.
— Ха! А зачем ее сдвигать? Она тяжелая.
— Мы вот тоже в этом убедились.
Вовка открыл замок, разрядил пушку и осторожно передал Саньке тяжелый снаряд.
— Положи на место. — И тихо добавил: — Коня бы нам, тогда бы пушку выкатили запросто.
Тина, молча слушавшая ребят, оживилась:
— А если вместо коня запрячь корову? Мамка рассказывала, что в голодуху на коровах пахали вместо лошади; может, и мы попробуем?
Ребята так и сделали. Много пришлось повозиться, пока выкатили пушку, установили ее и замаскировали. Через ее дуло хорошо просматривался поворот шоссе.
— Засада отличная, — сказал Вовка, усаживаясь на лафет. — Можно немного отдохнуть.
— Хорошо бы чего–нибудь пожевать. — Михась выразительно похлопал себя по животу. — Пустота одна.
— Сейчас бы краюху хлеба да щей горячих, — помечтал вслух Санька. — Соскучился я по горячей жратве.
— Что у нас там в сумке осталось? — спросил Вовка.
— Один воздух, — ответил Михась. — И Стелку доить еще не скоро.
— Можно сходить по ягоды, — предложила Тина.
Вовка нехотя кивнул. Земляника, черника, недозрелая морошка и другие лесные лакомства опротивели. Но что поделаешь, если, кроме молока, это была единственная сносная пища. Вовка посмотрел на ребят.
— Кто пойдет с Тинкой?
Санька и Михась переглянулись. Они оба очень устали.
— Ладно, — сказал, поднимаясь, Вовка и тут же осекся: он уловил еле слышный гул приближающейся автомашины.
— Немцы едут!
Михась с проворством кошки, откуда только у него взялись силы, опять вскарабкался на вершину сосны.
— Одна! — доложил он. — Легковушка, черная. Шпарит вовсю.
— Санька, подавай снаряд, — приказал Вовка и взглянул на Тинку. — Уведи Стелку подальше и привяжи ее там.