Страница 16 из 33
— Ну, а как же быть с теми солдатами? Они же знают правду.
— Ерунда, господин полковник! Я их предупредил, они будут молчать, как рыбы. Но лучше всего их сейчас же отправить домой, в отпуск.
Клаус встал. Черт возьми, у барона светлая голова! Он впервые тепло ему улыбнулся.
— Эту операцию я поручаю вам, обер–лейтенант!
— Благодарю за доверие!
Вовка и Санька «осваивали» боевую машину. Они перетащили в танк оружие, гранаты, захватили и пакет с динамитом.
— На всякий случай, — сказал Вовка, заметив, что Санька с опаской поглядывает на взрывчатку. Санька понимал, что возражать — значит показывать свою трусость, и смолчал, решив устроиться все же подальше от динамита. Он облюбовал место механика–водителя.
Вовка показывал Саньке, как заряжают пулемет. У него даже родилась идея пострелять:
— Патронов у нас сколько хочешь!
Но Санька его остановил:
— Немцы близко, услышат, мы пропали!
Потом Возка занялся пушкой. Крутил колесики, двигал ручками, открывал замок, заглядывал в дуло и через него, словно в подзорную трубу, рассматривал деревья, озеро.
Все это Возка проделывал с небрежным видом знатока. Саньке и в голову не приходило, что его брат впервые разглядывает вблизи пушку. Самого Саньку больше всего привлекали рычаги управления и педали. Они очень напоминали тракторные, только их было больше и двигать ими было гораздо труднее. Весной этого года в МТС поступили два новых гусеничных трактора. Санькин отец получил один из них, и, конечно же, Санька не упускал случая покататься на машине. Отец охотно объяснял правила вождения и управления и даже несколько раз разрешил Саньке провести трактор по дороге. Так что сейчас Санька двигал рычагами со знанием дела.
— Обедать пора, — предложил Вовка.
Достали остатки еды: краюху хлеба и несколько печеных картофелин, которые нашли в печке Серафимовны. Хлеб застревал в горле, хотелось пить. Вовка увидел в танке баклажку. Она оказалась пустой.
— Давай сбегаю за водой, — сказал Санька. — Тут я видел ручеек неподалеку.
Вовка привстал, уперся плечом в тяжелый люк и приподнял его.
— Вылезай!
Санька высунулся уже было наполовину. Вдруг он уронил баклажку и кубарем скатился назад.
— Немцы!
Фляжка прогрохотала по броне танка. Стало удивительно тихо. Ребята переглянулись.
— Бежим! — прошептал Санька. — Тут мы как в мышеловке!
Но было уже поздно. Солдаты с автоматами в руках наступали со всех сторон. Вовка торопливо задраил люк.
Санька захныкал:
— Говорил тебе… не послушался… Что теперь с нами будет… Да еще динамит тут… Пропали мы!..
— Цыц, курица! — Вовка повысил голос.
— Давай сдадимся, — не унимался Санька. — Может, в живых останемся… Скажем, что нечаянно залезли в танк.
— Замолчи! — крикнул Вовка. — Давай быстрей пулеметную ленту!
Санька дрожащими руками взял пулеметную ленту. Побелевшие, бескровные губы его вздрагивали. Пальцы не слушались, дрожали противной мелкой дрожью, и лента с патронами никак не входила на свое место.
— Быстрее! — командовал Вовка, разворачивая танковую башню.
Немцы шли по просеке спокойно, уверенно. Впереди ехала какая–то большая машина, вроде грузовика, только без кабины. Машина чем–то напоминала лодку.
— Ну и придумают же! — сказал Санька. — Лодка на колесах!
Ребята никогда не видели бронетранспортера.
Вовка навел орудие на машину, схватил снаряд и стал заталкивать его в дуло.
— Огонь! Пли! — скомандовал сам себе Вовка и выстрелил.
Как будто гром раздался у них над головой. Танк, как живой, вздрогнул. Пушка откатилась назад, чуть не задев Вовку, и тут же встала на свое место. Санька, оглушенный пушечным выстрелом, с перепугу стукнулся лбом о металлический выступ.
В рядах эсэсовцев произошло замешательство. Никто из них не ожидал, что русский танк может заговорить, встретить их огнем.
Фон Штрикенхаузен бешено проклинал солдат, доложивших ему, что танк «совершенно пустой».
Второй снаряд угодил рядом с бронетранспортером и перевернул его набок.
— Святая Мария, помилуй и спаси, — зашептал обер–лейтенант.
Он недоумевал. Как так могло случиться? Четыре года он служит в рядах отборной дивизии СС, заработал две медали и железный крест. Правда, ему ни разу не пришлось лично участвовать в бою. Барон слыл специалистом на внутреннем фронте. У фашистской Германии было много врагов, особенно в оккупированных странах. Барон фон Штрикенхаузен устраивал облавы на бульварах Парижа, пытал чешских патриотов в застенках Праги, расстреливал польских граждан в Варшаве. Всюду перед ним были беззащитные противники. И вот он оказался один па один с вооруженным танком…
… В танке стало трудно дышать. Острый, кисловатый пороховой перегар заполнил танк, глаза слезились. От пушечных выстрелов словно ватой заложило уши. Ребята почти не слышали друг друга.
В узкую щель было видно, как немецкие солдаты, отстреливаясь, отходят назад. Санька осмелел. Ему даже стало весело. Пули, словно горсти речной гальки, дробно стучали по броне и отскакивали, как горох от стенки.
Санька поудобнее уселся на кожаном сиденье. Пусть стреляют, все равно броню не пробить. Ему не сиделось на месте, и он, налегая всей грудью, начал двигать рычагами управления. Нажал на одну из педалей, и танк неожиданно ожил. Сначала зачихал натужно раз–другой и вдруг весь задрожал.
Первый момент Вовка не понял, что произошло. Он заглянул вниз:
— Санька, что там у тебя?
— Мотор заработал! — восторженно крикнул Санька, не снимая ноги с педали.
— Ух ты! — воскликнул Вовка.
Санька продолжал двигать рычагами. Танк неожиданно сдвинулся с места и, словно сорвавшийся с привязи конь, помчался вперед.
— Ура! — заорал Вовка не своим голосом. — Едем!
У фон Штрикенхаузена глаза чуть не вылезли из орбит, когда он увидел приближающийся русский танк. Обер–лейтенант притаился за толстой вековой сосной. Он видел, как танк раздавил, словно щепку, крупнокалиберный пулемет и, грохоча, помчался по лесной просеке. На башне танка отчетливо выделялись красная звезда и цифра «413».
Полковник Клаус, проводив обер–лейтенанта на выполнение операции, готовился пожинать лавры победы. Он позвонил в штаб дивизии и сообщил, что его доблестные солдаты задержали русский танк и сейчас ведут бой. На вопрос начальника штаба, нужна ли помощь, полковник Клаус ответил уверенным тоном, что он обойдется своими силами.
— О вашем докладе я сообщу генералу, — ответил начальник штаба, — а вам от души желаю успеха! Везет вам, Клаус, чертовски везет!
— На войне всем одинаково везет, господин полковник, — ответил многозначительно Клаус и, вполне довольный началом, опустил трубку телефона.
Не успел полковник усесться в кресло, занять привычную позу и предаться сладким мечтам, как в кабинет без стука влетел тяжело дышащий эсэсовец в сопровождении адъютанта, видимо не пускавшего его.
— Там русские! — солдат задыхался от бега. — Танк стреляет!
Полковник вскочил с кресла словно ужаленный.
— Что?!
— Русские! Танк стреляет! — Эсэсовец вытянулся по швам, хватая воздух ртом. — Бронетранспортер… — шепотом повторял он.
— Что с бронетранспортером?!
— Прямым попаданием! Нужна помощь. Без противотанковой пушки никак нельзя…
Клаус выругался. Дернул же его черт преждевременно звонить в штаб дивизии! Как теперь быть? Он хорошо понимал ту опасность, которая возникла в подчиненной ему особой зоне.
Надо действовать быстро, очень быстро. Он выскочил из–за стола.
— Машину!
Адъютант скрылся в дверях. Клаус схватился за телефонную трубку.
— Срочно! Генерала!
Задыхаясь, он доложил обстановку и просил немедленно прислать подкрепление.
— Продержитесь хотя бы час, — сказал генерал.
Лагерь военнопленных, расположенный рядом, походил на гудящий улей.