Страница 14 из 16
"Небо – каменная защита от огненных стрел…"
Небо – каменная защита от огненных стрел.Барельефы звезд и ангелов рассматривай, изучайхоть целую прошлую вечность, пока не сгорел.Тикают ходики, плачет малыш, остывает чай.Рассохлась скамейка, в ожидании замер двор:кто выйдет из дома постоять на крыльце,трубочкой подымить, направляя взорк тверди, напоминающей о незримом Отце?На весах Зодиака катаются Близнецы,рядом плавают Рыбы, набычась, глядит Телец,щиплет облачко Овен, но Бог годится в отцывсем, даже если он отчим, а не отец.Даже если мы нарушаем на каждом шагупервоначальный замысел вроде Барух а-Шем,даже если мысль бежит от Него, на бегуее остановит. Не даст отдышаться. Да и зачем?"Темнеет. Земля отдает накопленный жар…"
Темнеет. Земля отдает накопленный жар.В городе ничего, кроме порушенных стен.По лиловому небу летит полосатый шар,в корзине стоит силиконовый манекен.Жизнь – форма существования синтетических тел.Военная форма тем лучше, чем пуговицы блестят.Строй противника краше тем, чем он поредел.Вдовы прекрасны, поскольку в черном – грустят.Боится Петр – завтра Полтавский бой.Над верхней губой дергается короткий ус.Гетман целует флаг желтый и голубой,Карл кричит с колокольни: "Сдавайся, рус!"Москвой на французской ладони любуется Бонапарт,слушает пение птиц, вспоминает Аустерлиц.Перед обритым школьником стопка контурных карт.Найди двести сорок отличий в очертаньях границ.Из трех сражений, лежащих на одной прямой,одно находится между двумя. Хорош военный парад!Трепещут-пестрят знамена с золотой бахромой.Пушки палят, шарик летит, птички парят."У покойного дядюшки Хо в племянниках весь Вьетнам…"
У покойного дядюшки Хо в племянниках весь Вьетнам.Всех узнает в лицо. Всех знает по именам.Всех вьетнамцев любит высушенный дядюшка Хо Ши Мин,как нас любит Господь – во веки веков. Аминь.Конические шляпы движутся на фоне полей.Общий труд объединяет, как бумагу конторский клей.Север с Югом спаяны прочно. Не умеешь жить – не берись.Отслужил в войсках – можешь дальше выращивать рис.Белый, пропаренный, по сто грамм в бумажный пакет,отправленный в СССР для оплаты танков, ракет,автоматов и самолетов и инструкторов к ним.Все дороги ведут в Ханой, а не в какой-то Рим.Еще говорят о вьетнамцах, что у местных самцовгениталии маленькие и голос как у скопцов,борода почти не растет – десятка дваволосков с подбородка свисает, отчего голованапоминает редиску с тоненьким корешком.Портфелей там не бывает, каждый ходит с мешком.Встречаются велосипеды. Но чаще идут пешком.На приветствие отвечают резким коротким смешком.Также известно, что под нашей землей онив подвалах и полуподвалах проводят ночи и дни,шьют полезные вещи для наших детей и внучат,почти ничего не едят – на машинках строчат.Их завозят в контейнерах без прошлого, без паспортов,всюду у них ходы подземные, как у кротов.Пойдешь в русский лес по грибы, а у грибов теперьшляпки желтые из соломы, конические; не хошь – не верь.Все это лысый полковник-отставник рассказывал нам.Он лучше знает. Он воевал за Вьетнам."Чем больше веришь, тем меньше видишь, и ладно…"
Чем больше веришь, тем меньше видишь, и ладно,довольно с тебя двух комнаток и прихожей,второго света, картин на стенах, и то отрадно,что ангел смерти тоже есть ангел Божий,правда что сморщенный, черный, с дряблою кожей,если честно сказать, больше на беса похожий.А то, что никто не заходит, – так еще веселее,вроде живешь не в квартире, а в мавзолее.Телефон зазвонит – черную трубку снимаешь,говоришь в нее что-то, чего не понимаешь.На том конце провода – старый друглучше новых двух, молдавская сигарета,жизнь холодна, говорят, дыханьем любви согрета.И сами мы не подарок, и мысли наши нелепы,короче детской считалки, проще парeной репы.А мир за окном прекрасен и воздух прозрачен,а разум просрочен и навсегда утрачен,лукав, изворотлив, лжив – невелика потеря.Даром что видел все, ни во что не веря."Ей сто десять лет…"
Ей сто десять лет.Временамиона чувствует себя одинокой.Тогда она думает о новом замужестве.У нее свои принципы:мужчина должен быть старше женщиныминимум на пять лет.Это затрудняет поиск.Но никто не торопится."У Фиры лицо доброе, а сердце злое…"
У Фиры лицо доброе, а сердце злое,собственно, и лицо злое, но не в поверхностном слое,там, в глубине лица, скрыто нечто такое…По-библейски Эстер, Эсфирь, по-нашему тетя Фира.Идет, несет в авоське две бутылки кефирапо тридцать семь копеек, из них бутылка – пятнадцать.На высокий третий этаж нелегко подняться.На кефире фольга зеленая, а на ряженке золотая,как будто нимб, а ряженка эта – святая.До дома пять минут неспешного хода,два квартала, как до конца отчетного года.На углу Фира встречает инженера с молмаслозавода.Пять минут разговора о том о сем по порядку,инженер – болельщик, а вчера забили в девятку.В Кремле открылся пленум, а у мамы язва на язве,на Пушкинской новая булочная, но за этим усмотришьразве?Навстречу Эсфири – Юдифь в платье из китайского шелка.В руках у Юдифи черная клеенчатая кошелка,в кошелке что-то большое, круглое – это, наверно,кочан капусты. Или голова Олоферна.