Игра. Реванш

Франко подошел к открытому красному кабриолету БМВ и распахнул дверь.

— Прошу!

— Мерси, — Анжелика уселась на переднее сидение, а Франко, пристегнувшись ремнем безопасности, предложил:

— Может, кофейку выпьем? Знаю тут недалеко одну неплохую кафешку, успеем до начало регистрации на рейс.

— С удовольствием… Я бы перекусила!

— Да, держи, — Франко вытащил из бардачка запечатанный пакет, — Там канадский паспорт, полис, страховка, полный пакет.

— К чему такая сложная перестраховка? Я могла бы вылететь по документам Васнецовой? — Лика пожала плечами, заснув пакет в сумку. Франко не ответил, выруливая на проезжую часть. Минут тридцать они молчали — Франко был сосредоточен на дороге, а Лика с удовольствием рассматривала незнакомые пейзажи Оттавы.

В тому времени Франко вырулил на малооживлённую трасссу, прибавив скорость.

— Вот козел, а? — выругался Франко, открывая окно и показывая «фак» какому-то лихачу на ярко-красной спортивной Мазератти..

— Он по-моему, обкурился или в дрыбанан пьян! — сердце Лики кольнуло нехорошее предчувствие. Перед глазами поплыло, ее замутило, а в ушах застучали отбойные молоточки.

— Останови, меня что-то тошнит, — попросила она. Обкуренный на Мазератти, поравнявшись с кабриолетом Франко, вильнул в сторону — Анжелика успела увидеть совершенно белое как мел лицо водителя и его неподвижный расфокусированный взгляд. Франко грязно выругался, заорав «Fuck your mоther», и тут Мазератти, водитель которой не справился с управлением, занесло на БМВ Франко. Тот поспешно выкрутил руль, сворачивая к обочине, но было уже поздно: на всем ходу кабриолет врезался бочиной в высоченный столб рекламного постера, раздался оглушительный скрежет металла, и сидящая спереди Лика, забывшая пристегнуться ремнем безопасности, изо всех сил вмонтировалась в этот самый столб, проваливаясь в черное забытье…

Tревожное чувство ни в какую не хотело покидать Белова. Закравшись в далекий уголок, оно скреблось подобно мыши. Но мужчина никак не мог понять, с чем это связано. Отмахнувшись от раздумий, как от назойливой мухи, Павел повернул обратно ключ зажигания и вышел из машины. Наконец-то он дома…Был довольно напряженный день. Но ведь все имеет свой конец, и этотдень также не являлся исключением. Почему-то на этой мысли воспоминания нарисовали лицо…Страшное лицо, которого в свое время опасались все. Но теперь все кончено, эта персона оказалась за решеткой."А конец ли это?" — сумасшедшая мысль пронеслась в голове. Но сделав вид, что не заметил ее, полковник наконец зашел в дом. С верхнего этажа доносился переливчатый смех дочери. Мужчина поспешно разулся, скинул пиджак и поднялся наверх. Заглянув в комнату, он обнаружил психолога и Леру, сидящих на кровати. Девушка, приобняв его дочь за плечи, читала ей какую-то книжку, сопровождая чтение веселыми репликами. Белов намеренно кашлянул. Обе особы, как по команде, подняли свои головы и устремили свой взгляд на человека, нарушегшего их идилию. Полковник улыбнулся. Девчушка слезла с кроватки и бросилась отцу на шею:

— Привет, пап! Я скучала!-мужчина ласково чмокнул дочку и спросил, чем они сегодня занимались. Лера взахлеб в мельчайших деталях пересказала свой день, проведенный в компании психолога. Полковник внимательно выслушал все сказанное его маленькой копией, а затем обратился к психологу:

— Спасибо большое, за то, что посидели с ней. Не смею больше вас задерживать. — немного смущенно проговорил он. Белова младшая дернула отца за рукав:

— Паап, а она завтра придет? — заглядывая прямо в глаза с надеждой спросила она.

— Солнышко, ну у нееведь и своих дел по горло, — и извиняющимся взглядом посмотрел на девушку, как бы прося прошение за нетактичность дочки. Женщина очаровательно улыбнулась и ответила, что если Лерочка очень хочет, она с удовольствием придет. И уже тише, чтобы услышал только Павел, добавила:

— Не оставлять же ребенка одного.

Немного позже, поужинав и уложив дочку, Белов решил лечь сегодня пораньше, а потому выключил телевизор и свет на кухне, еще раз проверил, все ли в порядке и направился в свою комнату. Сегодняшний день вымотал его, организм настойчиво требовал сна. Едва голова коснулась мягкой подушки, глаза мужчины тут же сомкнулись и он погрузился сон…

Ему опять снилось, как он выходит из собственного дома, рядом всплывает зловещая фигура его заклятого врага…

— Ну как ты, мой юный друг, все нормально? — с нотками сарказма сказал ненавистный ему человек. Глаза зловеще загорелись. — Ничего, это не на долго. — ухмылялся сумасшедший гений. — Это не мне конец, это начало конца для тебя, шахматист! — Мужчина недобро рассмеялся. Смех его подобно грому поразил безмолвного слушателя. — Я ближе чем ты думаешь.

Белов вскочил. Он своей комнате. Черт. Этого всего лишь сон."Смолин…не даешь покоя, даже сидя за решеткой"…Он нервно хихикнул. В горле стоял неприятный комок. На лбу выступили капельки пота. Павел вытер его рукой и взглянул на будильник.3:44,-оповестили его часы…Из головы настойчиво не выходила эта проклятая фраза: "Я ближе, чем ты думаешь"…А сон ли всего лишь это? Вдруг там есть доля правды…Но внутренний голос сегодня был явно не на его стороне, и "услышав" утешающее "он за решеткой, тебя ему не достать",мужчина относительно успокоился и попытался заснуть…

— НИКА, ДЕВОЧКА МОЯ!!! — закричал Смолин, просыпаясь с холодном поту.

Дверь с пинка раскрылась и в палату зашли пятеро охранников с пожилой медсестрой. С испитого морщинистого лица на Смолина равнодушно смотрели траченные временем бесцветные глаза потерявший смысл жизни женщины. Конвойные, подойдя вплотную к постели Алексея, бесцеремонно стащили с него одеяло и, содрав с койки, поставили рывком на ноги. Сломанная рука тот час дала о себе знать резкой болью, в голове зашумело, а из носа закапали рубиновые капельки крови. Изображение было мутным, правый глаз видел нечётко, скорее всего, из-за лёгкого сотрясения головы, но Алексей сумел взять себя в руки, тренированно загасив боль, и холодным многообещающим взглядом стал сверлить одного из конвойных, участвующего в избиении Алексея.

— Что уставился, оса* Смолин, подъём! — рявкнул он, грубо встряхивая Смолина за шкирку, — На выход, здесь тебе не санаторий!

Остальные охранники небрежно помахивали резиновыми дубинам, обрекая Смолина на тупое скотское повиновение. «Завалить. Всех! Тварей!» — подумал Алексей, скрипнув зубами, досадуя на своё вынужденное бездействие. Выступить ещё раз и тем самым перечеркнуть любую надежду на побег? Нет, он слишком любит себя, чтобы доставить этим скотам, в том числе и Белову, воистину райское наслаждение. Стерпеть, смолчать, наступить ногой на горло, чтобы потом, выйдя на свободу, нанести сокрушающий удар, последний удар, завершающий нокаут, поставив шах и мат, причём сделать это с особой жестокостью, чтобы, непременно глаза в глаза, а во взгляде визави страх, первобытный животный страх загнанной в угол крысы. Тот бой в доме Белова он не проиграл, всего лишь вынужденная потеря фигур и небольшая рокировка. Он возьмёт своё, пусть не сейчас, находясь в невыгодном положении для боя в ограниченном пространстве, а через год-другой, но он поставит точку в этом длинном, перегруженном предложении с обилием запятых и многоточий… Смолин, прищурив здоровый глаз, сосканировал конвойных, оценивая их весовую категорию и физические навыки. Сойдись он с ними на открытой местности без всей этой тюремной атрибутике в образе дубинок и газа «Черёмухи», тренированный в легионе сержантом Бавье бы спокойно уложил всех пятерых, но здесь обстоятельства были, к сожалению, не на его стороне. Медсестра, пододвинула Смолину выданные ему больничные тапки. Алексей, посмотрев на себя со стороны, ощутил вдруг неимоверный подъём сил: не смотря на травмы, с перевязанным глазом через всю голову, сломанной рукой, носовой перегородкой, загипсованными рёбрами, он стоял с прямой спиной, и равнодушно, с многообещающим блеском в глазах, глядел перед собой.