Страница 71 из 129
Она указала пальцем, и Марк увидел за чередой коек жену Джоша, сидевшую в кресле в дальнем конце палаты. Белая футболка, свитерок от бегового костюма, свободные брюки, всклокоченные светлые волосы колечками спадают на лицо.
— Майкл так и не появился. Где он, Марк?
— Понятия не имею, — ответил Марк. — Ни малейшего.
Она вгляделась в его лицо:
— Но ведь вы планировали этот вечер не одну неделю. Люси говорила, что вы хотели посчитаться с Майклом за все розыгрыши, которые он устраивал перед тем, как женились ребята.
И Эшли на шаг отступила от него.
— Может, ребята придумали что-то в последнюю минуту, — сказал Марк. — Идеи у них были самые разные, но мне удавалось их отговорить — по крайней мере я так думал.
Эшли благодарно улыбнулась ему.
— В фургончике его точно не было? — спросил Марк.
— Нет, я звонила в полицию. Они сказали, что… сказали… — и Эшли разрыдалась.
— Что они сказали?
Эшли гневно воскликнула:
— Они вообще ничего не делают. — Ее снова сотрясли рыдания, но она все же сумела справиться с собой. — Сказали, что он, наверное, дрыхнет где-нибудь, пьяный.
Марк подождал, пока она успокоится.
— Может, так оно и есть.
Эшли покачала головой, вытерла рукавом глаза:
— Он обещал мне, что не напьется, — хотя у них же мальчишник был, верно? Именно этим вы на мальчишниках и занимаетесь, так? Напиваетесь вдрызг.
Марк смотрел вниз, на серый ковер.
— Пойдем поговорим с Зои.
Зои была худощавой красавицей, и сегодня, когда Марк положил руку ей на плечо и ощутил под свитерком косточку, она показалась ему еще более хрупкой.
— Мне так жаль, Зои.
Она неопределенно пожала плечами.
— Как он? — Марк надеялся, что тревога в его голосе не покажется поддельной.
Зои подняла на него взгляд — глаза покрасневшие, щеки в подтеках слез.
— Его прооперировали, теперь остается только ждать.
Марк стоял неподвижно, смотрел на Джоша, на его закрытые глаза, на лицо в ссадинах и порезах. В руку Джоша была воткнута трубка, по которой медленно стекала какая-то жидкость. Изо рта торчала дыхательная трубка. Из-под простыни и от головы тянулись провода, подсоединенные к приборам.
Марк смотрел на экраны приборов, пытаясь сообразить, что они такое показывают. И все это время напряженно думал.
У Джоша всегда все было в порядке. Приятная внешность, богатые родители. Он вечно планировал свою жизнь — пятилетние планы, десятилетние планы, жизненные цели, только о них и говорил. Он женился первым, словно хотел завести детей как можно раньше, чтобы, когда они вырастут, оставаться еще молодым и успеть порадоваться жизни. Жену себе подыскал идеальную — милую, маленькую, богатенькую Зои, этот план у него тоже сработал. И Зои быстренько, одного за другим, родила ему двух столь же идеальных детей.
Марк обвел взглядом отделение, прикидывая, сколько в нем врачей, сколько медсестер, снова взглянул на экраны.
Если Джош выкарабкается, возникнут проблемы.
Зал заседаний номер один в суде городка Льюис всегда представлялся Рою Грейсу созданным для того, чтобы угнетать и устрашать человека своими сводчатыми потолками, обшитыми дубом стенами и скамьей подсудимых.
Занявший свидетельское место Грейс был облачен в строгий синий костюм, белую рубашку, сдержанной расцветки галстук и начищенные до блеска черные полуботинки со шнурками. Однако чувствовал он себя паршиво. Отчасти из-за недосыпа — вчерашнее свидание обернулось полным кошмаром. Клодин, мать ее, Ламон спиртного не употребляла, была строгой вегетарианкой, копов ненавидела, и единственное, что ее, похоже, интересовало в жизни, — это девять подобранных ею на улице кошек. Держа в руке Библию, Грейс отбарабанил слова присяги, поклявшись, в тысячный, наверное, за свою карьеру раз, говорить правду, всю правду, и ничего, кроме правды.
Суреш Хоссейн, мясистый мужчина с усыпанным оспинами лицом и прилизанными черными волосами, наблюдал за происходящим со скамьи подсудимых, и взгляд у него был такой, точно весь этот суд затеян для его личного увеселения. Он был мерзавцем, владевшим в трущобах жилыми домами, и в последние десять лет его никто и пальцем тронуть не мог. Однако теперь Рою Грейсу наконец удалось прижать его к ногтю. Заговор с целью убийства.
Слово получил адвокат — короткий серый парик, ниспадающая черная мантия, вид надменный, губы сложены в усмешечку. Звали его Ричард Чаруэлл. Грейс уже встречался с ним прежде и никакого удовольствия при этом не испытывал.
— Вы детектив-суперинтендент Рой Грейс, работаете в управлении департамента уголовного розыска, «Суссекс-Хаус», Холлингбери, Брайтон, так? — спросил адвокат.
— Да, — ответил Грейс.
Чаруэлл, превосходный актер, выдержал эффектную паузу, прежде чем заговорить снова — теперь уже тоном, который позволял заключить, что он вот только сию минуту стал лучшим другом Роя Грейса.
— Я тут подумал, детектив-суперинтендент, не смогли бы вы нам помочь? Известно вам что-нибудь о связанном с этим делом полуботинке? Коричневом, крокодиловой кожи.
— Да, известно.
Еще до того, как адвокат произнес следующие слова, Грейс понял, что за этим последует.
— Вы не хотите рассказать нам о человеке, к которому вы носили названный полуботинок, или мне придется вытягивать из вас эти сведения?
— Вообще говоря, сэр, я не понимаю, к чему вы клоните.
— Я думаю, детектив-суперинтендент, что вы понимаете, к чему я клоню. Разве не является фактом то, что вы нанесли ущерб жизненно важной улике, относящейся к данному делу? А именно полуботинку.
— Я бы не сказал, что нанес ему хоть какой-то ущерб, — ответил Грейс. Надменность адвоката его разозлила, но план игры стал ему ясен.
— Вы не считаете, что нанесли ему ущерб? — Ответа адвокат дожидаться не стал, а сразу заговорил дальше: — Я обвиняю вас в том, что вы, злоупотребив своим положением, изъяли важную улику и отнесли ее к дилетанту, практикующему черную магию.
И, повернувшись к судье Дрисколлу, он продолжил:
— Ваша честь, я намереваюсь доказать суду, что данные по ДНК, полученные при исследовании данного полуботинка, недостоверны, поскольку детектив-суперинтендент Грейс нарушил неприкосновенность этой важнейшей улики и, возможно, нанес на нее посторонние загрязнения.
И он резко повернулся к Грейсу:
— Я буду прав, детектив-суперинтендент, не так ли, если скажу, что девятого мая сего года вы возили этот полуботинок в Гастингс, к так называемому медиуму миссис Стемпе?
— Я придерживаюсь очень высокого мнения о миссис Стемпе, — ответил Грейс.
— Нас не интересуют ваши мнения, детектив-суперинтендент, нас интересуют факты.
Однако у судьи, похоже, разыгралось любопытство:
— Я считаю, что его мнения имеют для данного дела очень большую ценность.
Грейс продолжил:
— Она помогала мне во многих прежних расследованиях. Три года назад я получил от Мэри Стемпе информацию, которой оказалось достаточно, чтобы установить имя человека, подозреваемого в убийстве. Что привело к его аресту.
— То есть вы, детектив-суперинтендент Грейс, занимая должность старшего офицера полиции, регулярно прибегаете к черной магии, не так ли?
По залу прокатился смешок.
— Я не назвал бы это «черной магией», — ответил Грейс. — Я назвал бы это альтернативным источником информации.
— То есть будет правильным сказать, что вы — человек оккультный? Верящий в сверхъестественное?
Теперь судья Дрисколл взирал на Грейса так, точно его-то здесь и судят. Лихорадочно пытаясь придумать уместный ответ, Грейс бросил взгляд на присяжных. И внезапно понял, что ему следует сказать.
— Чего первым делом потребовал от меня суд, когда я занял свидетельское место? — спросил он.
И не дав адвокату открыть рот, Грейс сам ответил на свой вопрос:
— Чтобы я поклялся на Святой Библии. — Он помолчал, ожидая, пока все усвоят услышанное. — Бог — существо сверхъестественное. Раз этот суд принимает свидетельские показания, даваемые под присягой, принесенной сверхъестественному существу, было бы странно, если бы я и все здесь присутствующие не верили в сверхъестественное.