Страница 118 из 129
Остальные тоже обнялись на прощание. Все глядели на нас с надеждой. Мне трудно было смотреть им в глаза. Ведь именно я утверждал, что до Чили можно добраться пешком. Многие считали меня оптимистом. Но я-то знал, что меня гонит вперед отчаяние. Так человек бросается с крыши горящего здания. Мне всегда хотелось узнать, о чем думают люди в такие минуты. Неужели логика подсказывает им, что пора полетать? Тем утром я получил ответ. Я отвернулся от Карлитоса, чтобы он не заметил, насколько я растерян и напуган. Взгляд мой упал на снежный холм, под которым лежали мои мать и сестра.
— Нандо, ты готов?
Роберто и Тинтин уже ждали меня. Склоны гор переливались в солнечном свете. Я напомнил себе, что эти суровые вершины преграждают мне путь домой, к отцу, что пора идти.
Я снова взглянул на могилу и повернулся к Карлитосу.
— Если у вас кончится еда, — сказал я, — откопайте тела мамы и Сюзи.
Карлитос на мгновение потерял дар речи.
— Только в крайнем случае, — наконец выговорил он.
— Нандо, — позвал меня Роберто. — Пора!
— Я готов, — сказал я.
Мы помахали на прощание друзьям и отправились в горы.
Мы шли по леднику к ближайшему склону. Нам казалось, мы представляем, какие опасности нас подстерегают.
Но мы не знали, что высотомер «фэрчайлда» ошибался. Катастрофа произошла на высоте 4000 метров, а не 2400. Не знали мы и того, что гора, которую мы собирались покорить, была одной из самых высоких в Андах — почти 5600 метров. Взойти на нее было бы трудно даже опытным альпинистам. Да и они пошли бы на вершину только со специальным снаряжением — со страховочными тросами, ледорубами, крючьями. У них были бы влагонепроницаемые палатки, шипованные ботинки. Они бы пошли в поход на пике физической формы, выбрали бы самый удобный маршрут. Мы шли в обычной одежде, снаряжение у нас было сделано из подручных средств. Мы были истощены, и ни один из нас прежде не бывал в горах. Роберто и Тинтин до катастрофы никогда не видели снега. Если бы мы знали хоть что-то про горы, мы бы понимали, что обречены. Но нам помогло наше же невежество.
Первым делом надо было выбрать путь по склону. Опытные альпинисты тут же приметили бы хребет, тянувшийся до самой вершины всего на километр южнее места катастрофы. Если бы мы дошли до этого хребта, наш путь к вершине был бы куда быстрее и проще. А мы этого хребта даже не заметили. Много дней я смотрел на то место, где солнце садилось за горы, и, решив, что самый короткий путь всегда лучше, мы мысленно проложили маршрут именно по этому вектору. Это была типичная ошибка новичков, и потом нам пришлось долго пробираться по самым крутым и опасным тропам.
Начало, впрочем, было обнадеживающим. Мы шли по довольно плотному снегу, по ровной дороге. Во мне бурлил адреналин, я взял быстрый темп и вскоре обогнал остальных метров на пятьдесят. Но скоро мне пришлось замедлить ход. Склон стал круче, мне не хватало воздуха, я начал задыхаться и через каждые несколько шагов останавливался передохнуть.
Вскоре нам пришлось пробираться через глубокие сугробы.
— Давайте наденем снегоступы! — крикнул я.
Роберто и Тинтин согласно кивнули. Мы сунули ноги в сооруженные Фито снегоступы. Поначалу они помогали — мы перестали проваливаться в снег. Но нам приходилось слишком широко расставлять ноги. Настроение у меня упало. Мы уже почти лишились сил, а поход только-только начался.
Гора стала еще круче, и снега на склонах стало меньше. Мы с радостью сняли снегоступы и продолжали восхождение. Днем мы поднялись так высоко, что стала кружиться голова.
Я посмотрел вниз, на самолет. Отсюда он казался крохотным пятнышком на снегу, совершенно неуместным в этом белом безмолвии. Да и мы со своими страданиями, со своей борьбой за жизнь были здесь неуместны. Человек только нарушал покой и тишину этих мест. Мы нарушили устоявшееся за долгие столетия равновесие, и горы должны были его восстановить. Это чувствовалось в морозной тишине вокруг. Гора словно хотела, чтобы здесь снова все замерло раз и навсегда.
Мы поднялись метров на семьсот и находились теперь на высоте около 3600 метров над уровнем моря. Голову мою железными тисками сковала боль, пальцы распухли, ноги перестали слушаться. Я задыхался так, будто пробежал марафон, но сколько бы я ни глотал воздух, легкие никак не наполнялись. Мне казалось, что я дышу сквозь плотную ткань.
Высотная болезнь начинается где-то на высоте три тысячи метров, сопровождается головной болью, усталостью, головокружением. На высоте четыре тысячи метров может начаться отек мозга и легких. Специалисты советуют не подниматься в день больше чем на 350 метров, чтобы организм успевал приспособиться, а мы за первое утро поднялись на целых семьсот метров и упорно продолжали идти дальше, хотя наши тела требовали отдыха.
После пяти-шести часов пути вершина не стала ближе. Я смотрел на мрачную гору впереди и понимал, что мы поставили перед собой невыполнимую задачу.
Меня охватил страх, хотелось рухнуть на колени и не двигаться с места. И тут я услышал у себя в голове спокойный голос: «Тебя пугают расстояния. Выбери цель поближе и иди к ней». Я сообразил, что надо делать. Недалеко от меня лежал большой камень. Я решил забыть про вершину и идти к камню. А когда добрался до него, выбрал следующую цель.
Так я шел несколько часов, ориентируясь то на скалу, то на тень, то на сугроб. И думал только о расстоянии между собой и выбранным объектом. Я слышал только собственное дыхание и скрип шагов по снегу. Я впал в транс и шел, шел, шел. Время растворилось, расстояния исчезли. Я держал этот темп довольно долго, но, когда очень уж оторвался от Роберто и Тинтина, они стали звать меня. Я подождал их на довольно ровной площадке, где смог отдохнуть. Когда они меня нагнали, мы немного перекусили.
— Как ты думаешь, мы доберемся до вершины до вечера? — спросил Роберто.
— Наверное, лучше выбрать место для ночлега, — ответил я.
Я взглянул вниз, на самолет, и подумал: интересно, а видят ли нас наши друзья? Понимают ли они, как нам тяжко? Я сейчас не испытывал сочувствия к ним, не чувствовал ответственности за них. Во мне оставались только страх и жажда выжить. Я понимал, Роберто с Тинтином испытывают то же самое, и, хотя я знал, что мы будем сражаться плечом к плечу, гора научила меня понимать и другое: смерть — это противник, с которым каждый встречается один на один.
Пока мы взбирались на гору, пейзаж менялся. Теперь из снега повсюду торчали камни, некоторые были такими огромными, что приходилось их обходить.
Где-то после полудня я наткнулся на крутую скалу, наверху которой оказалась плоская площадка. Если не удастся обойти ее, придется возвращаться. На это потребовалось бы несколько часов, а до захода солнца оставалось не так уж много, каждая минута была на счету. Я оглянулся на Тинтина и Роберто. Они стояли и ждали, что я буду делать. Склон был гладкий, ухватиться не за что, но снег показался мне достаточно плотным. Я решил, что буду зарываться ногами в сугроб, чтобы держать равновесие.
Я стал подыматься, врубаясь в снег носками ботинок и прижимаясь к склону грудью, чтобы не свалиться. Мало-помалу я добрался до вершины и помахал рукой Тинтину и Роберто.
— Идите по моим следам! — крикнул я. — Будьте осторожны, подъем очень крутой.
Я отвернулся и полез дальше. Когда я снова посмотрел вниз, то увидел, что Роберто сумел подняться. Настала очередь Тинтина. Я прошел еще метров тридцать, и тут раздался крик:
— Я увяз! Не могу вылезти!
— Не сдавайся, Тинтин! — крикнул я. — У тебя все получится!
— Я не могу двинуться с места, — отозвался он.
— Все дело в рюкзаке, — сообразил Роберто. — Он слишком тяжелый.
Роберто был прав. Рюкзак тянул Тинтина назад. Он пытался наклоняться вперед, чтобы удержать равновесие, но никто не мог протянуть ему руку, и по его виду я понял, что он долго не продержится. А за ним была расщелина.