Страница 4 из 23
Едва этот вопрос о происхождении государства, его правящего слоя и династии, был поставлен, в русской исторической науке начались ожесточённые и горячие споры, которые продолжаются и по сей день – уже почти три столетия, и конца которым не видно. Эта дискуссионная тема получила название «норманнской проблемы», и почти все крупные историки России XVIII–XX веков так или иначе вынуждены были определять свое отношение к ней. Причем следует подчеркнуть, что споры по этой проблеме – как всё, что касается проблемы этногенеза (очень деликатной и задевающей национальные чувства), никогда не носили чисто академического характера, но всегда были напрямую связаны с политической ситуацией и «злобой дня». Оппоненты, не ограничиваясь научными доводами, нередко навешивали на своих противников «ярлычки», например, «антипатриотов» (в СССР – «антисоветчиков») и т. д.
Первыми историками, поднявшими «норманнскую проблему», были немецкие историки, приехавшие в Россию в эпоху Петра I и вскоре после неё: Готлиб Зигфрид Байер (1694–1738), Герард Фридрих Миллер (1705–1783) и Август Людвиг Шлёцер (1735–1809). Добросовестно и основательно исследовав русские летописи, они пришли к выводу, что варяги, основавшие древнерусское государство, были не кем иным, как викингами (норманнами, скандинавами) – отсюда и «норманнская теория», «норманнская проблема», «норманнский вопрос». Однако против подобной точки зрения выступил Михаил Васильевич Ломоносов, обвинив оппонентов в нелюбви к России и в «непатриотизме» (что же это, славяне сами не могли создать своё государство без помощи каких-то иноземцев?!). Его страстное выступление против «норманистов» совпало с эпохой императрицы Елизаветы Петровны, когда было принято ругать все «немецкое» (свежа в памяти ещё была «бироновщина» времён Анны Иоанновны). Так началась знаменитая дискуссия между «норманистами» и «антинорманистами».
Если в XVIII–XIX веках в центре внимания стоял вопрос о происхождении правящей в древней Руси династии (ибо считалось, что «история народов принадлежит государям» (Н.М. Карамзин)), то в ХХ веке вопрос был поставлен иначе: какую роль в создании киевского государства сыграли местные и пришлые элементы, насколько этот процесс был органичным и естественным. Подавляющая часть серьезных историков XVIII–XIX веков относились к лагерю «норманистов» (то есть отождествляли варягов и норманнов): Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, В. О. Ключевский. В доказательство своей позиции они ссылались и на явно скандинавские имена варягов (Карл, Хельги, Хельга, Ингвар, Яруслейв), и на многочисленные зарубежные источники (так, например, византийский император Константин Багрянородный (Х век) в своём трактате «Об управлении империей» приводил названия днепровских порогов «по-славянски и по-русски» – и «русские» названия порогов явно оказывались скандинавскими), и на распространение королевств викингов по всей Европе IX–XI веков. Напрасно! Никакие веские научные аргументы не могли убедить их оппонентов, считавших задетым своё национальное самолюбие.
Лагерь противников «норманистов» – «антинорманистов» был также довольно многочисленным и пёстрым (к нему принадлежали, например, историки С.А. Гедеонов, Д.И. Иловайский, Н.И. Костомаров). Антинорманисты традиционно обвиняли своих оппонентов в «нелюбви к России», «антипатриотизме» и отрицали отождествление загадочных варягов с норманнами.
Однако в ответе на вопрос: кем были варяги? – антинорманисты расходились, предлагая множество различных причудливых версий, одна другой фантастичнее (от аланов и сарматов до поморских славян и неведомых «ругов»).
В советское время (с 30-х годов XX века) проблема была «решена» просто: норманизм был объявлен враждебным «буржуазным» и «антисоветским» учением, а его приверженцы репрессированы (ибо его взяли на вооружение, в частности, немецкие нацисты, отрицавшие способность «отсталых» славян к самостоятельному государственному строительству без «нордической помощи»). Так норманизм надолго пал жертвой идеологической борьбы, безразличной к научной истине. Советским историкам было «положено» исповедовать воинствующий антинорманизм, не взирая ни на какие факты и доводы. Крупнейшим глашатаем советского антинорманизма был академик Борис Александрович Рыбаков, доведший «критику» «норманизма» до карикатурных и абсурдных форм (он «находил» древнерусское государство ещё за несколько столетий до Рюрика, а ненавистное слово «варяг» выводил из… слова «орангутанг» и отрицал само наличие пути «из варягов в греки», объявляя его «вымыслом» норманистов).
Однако исследования ряда советских археологов в 1970—1980-е годы в городище Гнёздово под Смоленском вновь оживили норманизм и придали ему новый мощный импульс. Были найдены многочисленные предметы явно скандинавского происхождения (мечи викингов, ритуальные «молоточки Тора»), свидетельствующие о массовом проникновении викингов на славянские земли в IX–X веках и о том, что норманны соcтавляли весьма значительную часть населения этих территорий. Сегодня – после некоторого ослабления идеологической цензуры и краха СССР – норманизм уверенно вернул себе доминирующее положение в серьёзной исторической науке, однако споры его приверженцев и противников всё ещё иногда продолжаются.
Что означает слово «Русь»?
Вопрос о происхождении слова «Русь» тесно связан с «норманнской проблемой» и даже является её важной составной частью. Естественно, что норманисты и антинорманисты решают его по-разному.
Ссылаясь на то, что автор «Повести временных лет» всё время ставит слово «Русь» рядом с варягами Рюрика, норманисты полагают, что это слово происходит от финского «руотси» – «гребцы» (так финны называли шведов). А словосочетание «русская земля», устойчиво сформировавшееся к концу X века, означает, по этой версии, землю, подвластную викингам из рода Рюрика, то есть «народу русов», завоевавшему славян.
Антинорманисты выдвинули множество альтернативных версий происхождения слова «Русь». Здесь и славянские племена «пруссов», обитавшие на южном побережье Балтийского моря и позднее истреблённые германцами (некоторые антинорманисты склонны именно их – пруссов, считать летописными «варягами»). Здесь и «роксаланы» («красные аланы») – племена кочевников, населявшие в первые века нашей эры Причерноморье и Кавказ. Есть и теория, выводящая слово «росичи» от реки Роси, впадающей в Днепр (так, по версии Б.А. Рыбакова, росичами называлось одно из славянских племен, положившее начало Киевской державе, хотя другим историкам о существовании подобного племени ничего не известно). В любом случае, на протяжении многих веков – с X по XVI – существовало именно понятие «Русь», «земля русская», тогда как слово «Россия» возникло уже в более поздний исторический период.
II
Русь Киевская (Вторая половина X–XI века)
Расцвет Киевской Руси приходится на последнюю четверть X – первую половину XI веков – время правления двух прославленных князей: Владимира I Святого (на скандинавском – Вальдемара, также известного по былинам, как Владимир Красное Солнышко, 980—1015 гг.) и его сына Ярослава Мудрого (на скандинавском – Ярислейва – 1019–1054 гг.).
В эти годы происходят важнейшие события, на многие века определившие своеобразие русской цивилизации, повлиявшие на ход русской истории и окончательно сплотившие пёстрые союзы племен в древнерусскую народность: принимаются первые писаные законы, начинается чеканка собственной монеты (правда, не для нужд торговли, а из соображений престижа власти князя), наконец, происходит выбор новой религии. Впрочем, степень монолитности, единства и прочности Киевской Руси не стоит преувеличивать. Огромную «империю Рюриковичей», возникшую на самом крайнем востоке Европы, нередко сравнивают о другим государственным образованием раннего средневековья, существовавшим на западе Европы в VIII–IX веках, столь же значительным и неустойчивым и вскоре также рассыпавшимся на множество частей – империей Карла Великого и его потомков – Каролингов. Расцвет днепровской торговли и необходимость обороны от южных кочевников на недолгое время укрепили Киевскую Русь. По словам Б. Кагарлицкого, Русь «как государство возникло из транзитного пути» и «Русь возникла именно как место встречи византийцев с норманнами».