Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 70 из 77

Помнишь, как Карпик девочек в «Женских Факах» гонял? То же самое здесь, только гоняет – громадных размеров тетка в строгом костюмчике, застегнутом на все пуговицы, и сковывающем, наподобие доспеха. Все проходящие собеседования – молоденькие, перепуганные девочки… Двоих я у Карпуши видела.

– Вы на собеседование? – сестра-близнец первой тетки восседает, как вахтерша, за столиком, боком стоящим к двери.

– Я узнать насчет работы, – говорю. – Для чего требуются журналисты? Что за издание?

– Вот! – тетка зачем-то принялась привлекать ко мне всеобщее внимание. – О чем я и говорила! – Обращалась она совсем не ко мне, а к сестре и даме степенного вида, выглянувшей на крик из кабинета, что располагался прямо внутри комнаты с собеседованием. Кабинет этот – одно из двух – мог быть или туалетом, или комнатой главного редактора – другие помещения обычно посреди комнаты перегородками не обносят. Дама перепуганной не выглядела, и выходить из кабинета не собиралась, поэтому я мысленно окрестила ее редактриссой.

– Что случилось, Эмма Вадимовна? – поинтересовалась редактрисса, несмотря на солидный возраст, обнаружив очень приятную улыбку и подвижные, живые глаза.

– Я предупреждала, что объявление давать нельзя! Тут же конкуренты набегут любопытные!!! Весь город теперь будет знать, что мы делаем журнал!

Оказалось, Эмма Вадимовна заходила когда-то к нашему Вредактору и запомнила мою фотографию на стенде работников. Почему? Да потому что Эмма Вадимовна всегда все запоминает, у нее такая работа… Естественно, кем именно она здесь работает, мне никто не сообщил. Минут пятнадцать ушло на то, чтоб убедить присутствующих в моей честности, и донести, что я и впрямь ищу работу, а вовсе не пытаюсь выведать секреты застегнутых на все пуговицы сестер Вадимовных.

– Давайте поговорим. – предложила Редактрисса, выслушав объяснения, и пригласила меня в кабинет. – Объявите пока девочкам перерыв…

За спиной послышалась тяжелая одышка обеих Вадимовнных и недовольный ропот испытуемых:

– Вечно она пролазит к начальству. Блатата какая-то!

Формулировка эта меня страшно рассмешила, и мы с Редактриссой, еще какое-то время тихонечко похихикивали на эту тему.

– Понятие «опыт» в их сознании пока заменено словом «блат», – посерьезнев, резюмировала Редактрисса. – Вообще-то мы планировали набрать коллектив начинающих. Ну, знаете, чтоб обучать с чистого листа…

Она выжидательно замолчала, ожидая опровержений. Улыбалась официально, но очень мило, и даже кофе собственноручно принялась накладывать: малюсенькую коричневую горку с кончика ложки ссыпала в чашку. Это не из жадности – от перестраховки. Узнаю породу стареющих московских красавиц. Пить кофе вредно, но принято, поэтому они находят вежливый компромисс между ритуалами и заботами о себе…

– Но с белым листом сходу кашу не сваришь. Чтоб сварить, как известно, нужен хороший наваристый топор… – Редактрисса была страшно скована в разговоре. – Оттого мы дали объявление… Девочки, – обратилась она вдруг к теткам, – Продолжите мысль…

– Не стоит, – я устала ходить вокруг да около, и бесцеремонно разбила весь антураж. – Я поняла, что вы хотели сказать. О чем будет журнал? Формат, концепция, направленность?

– Ну, уж нет! – возмутилась одна из Вадимовных. – Покуда трудовую к нам не положит, об идее распространяться не будем. Она ж ее потом сама и воплотит. По всему видать – волчица!

Причем говорила это Вадимовна совсем не в обиду, а даже как-то хваля, поддерживая. Еще какое-то время ушло на препирательства внутри начальствующей троицы. В конце концов, Редактриссе пришлось напомнить, кто здесь главный, и кто вообще нашел спонсора. Вадимовны притихли, одинаково насупившись и надув губки, как обиженные дети.

– Понимаете, каждый раз, выходя замуж, я мучаюсь одной и той же проблемой… – начала Редактрисса. – Не хочется повторяться. Каждая свадьба должна быть волнующей, будто первая… А тематической литературы на предсвадебную тему совсем нет. Мы с текущим мужем познакомились в брачном агентстве… Он был там хозяином. Я на нашем с ним опыте доказала, что его предприятие действительно работает.

Пока до меня доходило, куда и зачем течет ее муж, Вадимовны раскатисто хохотали. Видимо, формулировки Редактриссы тут считались юмором. Пришлось улыбнуться для приличия.

– Так мы решили делать журнал для женихов и невест. Не обязательно молодых, но неизменно влюбленных, пылких, и жаждущих необычного торжества…

Дальше все пошло, как по маслу. Я задавала правильные вопросы, мне радушно отвечали, искренне изумляясь, что нашелся хоть один человек, который до конца понял их грандиозную идею.

Вообще говоря, ежемесячный толстый журнал с такой редколлегией, посвященный свадьбам – это убийство любого творчества. Никакого негатива, все ажурно, пушисто и розово, с поцелуйчиками и пикантными намеками на предстоящую брачную ночь… Тьфу! Слова «любовь», «чувства» и «сердце» прозвучали в нашем разговоре такое количество раз, что потеряли всякий смысл. Но я сейчас не переборчивая, поэтому я держалась, и даже матом не ругнулась ни разу, даже когда вычитывала вступительную статью первого номера. Прочтя что-то вроде «если зайчик уже нашел свою кошечку, то он непременно должен позаботиться…», я пробормотала, едва слышно: «А как же межвидовой барьер?», чем чуть не лишила себя работы, еще на нее и не устроившись…

– Ну, зачем вы так? – глаза Редактриссы повлажнели, то ли от обиды на меня, то ли от умиления, вызванного статьей. – Мы учим людей ласке…

Прости, ухожу в ехидство. Озлобленность лезет из всех дыр, и нужно затыкать их… пышными подушечками и ажурными розовыми трусиками, инфантильными ласками… не могу, не мое, не умею, но… В общем, в целом собеседование отлично прошло. Им нужен реально действующий журналист, мне – работа. /Купите мои руки, мои мозги…/ Через полчаса разговора кофе делала себе уже сама, победно улыбалась в ответ на испуганные «ахи», смело отказывалась от обезжиренного шоколада из термоса, и вообще, слегка осмелела. За что и была наказана строгим хэппи-ендом.

Попросили время, чтоб посовещаться, но уйти не дали. Высадили в приемную, на обозрение набираемым журналисточкам. Сижу, листаю некоторые материалы, стараюсь елейно улыбаться и не кривиться.

Одна из Вадимовных вернулась к «поступающим». Литературный тренинг у них, оказывается. Эдакая стажировка, вроде «А сейчас напишите врезку под статью о свадьбе знаменитостей». Меня писать не заставляли, присоединиться не предлагали, и вообще не замечали совсем. Пригласили в кабинет, когда Редактрисса, засунув под локоны телефончик совсем невидимых размеров, умчалась куда-то в сторону выхода.

– Значит так, – Вадимовна – та, что изначально негативно была настроена– торжественно сообщила результат. – На испытательный срок вы нам подходите. Только вот что – держаться сдержаннее, и юбку сменить. Нужно, чтоб колени прикрывала, понимаете? А то из-за таких, как вы, количество сексуальных маньяков в городе увеличивается! А мы – журнал нравственный, нам имидж редакции блюсти положено. Я лично буду вас курировать. Побольше сердечности, поменьше экзотики. Старайтесь быть человеком. – это все приказным тоном и с нескрываемым удовольствием от возможности давления. А потом, смягченно, по-матерински, с налетом покровительственного тона: – Не волнуйтесь. Мы из вас такого журналиста сделаем, весь город обзавидуется. Равняйтесь на нас с сестрой. Мы знаем, как лучше и правильнее.

И я ушла. Сидеть дома, отращивать юбку, выбивать из себя экзотику и ждать звонка от своих внезапных покровительниц. Тоска-а-а!

«Прощай, Димочка!

Вот и тот урок, что не впрок. Хочется простить, но не можется. Рву переписку, потому что шансов на веру больше нет. Избавляясь от следов твоего пребывания, я неизбежно протираю себя до дыр. Пусть! Злые люди шансов на самообман не оставили. Горько ощущать себя заблуждавшейся дурой, еще горше понимать, что заблуждение кончилось.

Тебя нет, Димочка. И все явления твои – плод моего больного, доверчивого воображения и козни насмешников. Запомни крепко, Димочка – тебя больше нет. Совсем. Насмерть».