Страница 65 из 77
Поднимаюсь на пролет выше, закуриваю. Решение принято, и давит отсутствием реализации так, что немедленно бежать к ноутбуку хочется. Поднимаю руку к глазам, она, как не моя, сжимает бессмысленно ключи от Артуровской квартиры. Жгут ладонь! Тяготят, как тридцать серебрянников. Спускаю ключи в мусоропровод. Ну вот, хоть чем-то Артуру помогла. Надеюсь, дубликата у Рыбки нет…
– Ты что сделала, ненормальная?! – откуда-то сверху громко падает телохранитель Миша. Хватается за ручку, открывает ковш мусорки, глазами в помоях роется.
– Я их вниз сбросила, – говорю. – Не найдешь, не перемазавшись. Впрочем, с такой работой, тебе к грязи не привыкать, так ведь?
Он убил бы меня, веротяно, если б имел на то санкции. Смотрит ненавидяще, резко хватается за сотовый телефон, будто за оружие табельное.
– Алло, Геннадий?
– Дай-ка трубочку! – брезгливо беру трубку двумя пальцами. Миша, похоже, так оторопел, что не сопротивляется.
– Я слушаю, – Рыбка на том конце провода чем-то отчетливо чавкает.
– Приятного аппетита, – здороваюсь. – Звоню сказать тебе нет. – а потом набираю в легкие воздухе и кричу, чтоб все поняли. – Нет! Нет! И еще раз нет! И не приближайтесь ко мне больше! Я в ваших играх больше не участвую…
Возвращаю телефон владельцу, иду к лифту.
– А чё случилось-то? – слышен растерянный голос всеобщего работодателя. Он не успел разгневаться, попросту не понял еще, что произошло.
Так я прошла мимо денег и отказалась стать предателем.
“Привет, Дима! Как и обещала, пишу. Предупреждаю сразу, правилам вашего тамошнего этикета не обучена, потому писать буду в лоб, то есть все, как есть…” – сижу в обнимку с неоутбуком, в парке, на обдуваемой хлипкой скамеечке. Пишу. Пишу и радуюсь, что могу отречься от всего здешнего мира в пользу тамошнего…
Объективный взгляд.
И впрямь пишет, сумасшедшая. Поверх пальто укуталась большим цветастым платком, уселась прямо на лавчоке в сквере под фонарем и строчит свои послания…
Из комнаты сбежала, едва разговор с расселтелями квартры закончив. И правильно. Не слишком-то там высидишь, когда по коридорам ходят чужие люди, что-то замеряют, деловаито присвистывают, и ведут себя так, будто находятся отнюдь не в жилом помещении. Согласие на переезд Марина дала, к нотариусу вместе со всеми соседями съездила. Насмеялась там, кстати, от души: все вырядились, будто на бал идут, но веселье поддерживать октазывались и сидели с такими же серьезными лицами, как на похоронах Мамочкина. На Марину косились неодобрительно, но подпись приняли, и ни о каком психическом здоровьи на всякий случай не спрашивали. Боялись, вероятно, что она окажется невменяемой и сорвет важным людям сделку. Когда нужно освободить помещение не запомнила – то ли через неделю, то ли через три, – поэтому на всякий случай ушла сразу. Чтоб не мучаться, и не наблюдать надругательства над родным пристанищем.
Нет, в первый раз, наткнувшись на бесчинства вновьприбывших, она, конечно, возмутилась:
– Чем вам этот гвоздь помешал? На него покойный Мамочкин испокон веков свой плащ вешал. Все люди, как люди: вещи в комнатах хранят, а старик отличался странностями. У нас о нем в светлую память, можно скзать, только и остался, что гвоздь от плаща. Как в песне, знаете?
– Марина, не мешай людям! – чуткая Волкова тут же выскочила блюсти интересы всеобщей миграции. – Ты своими шутками всем уже поперек дороги стоишь.
Марина, вообще-то, ничуть не шутила, но Волкова так страдала от житья в коммунальной квартире, что продолжать разговор было бы не этично. Марина развернулась и пошла собираться на улицу.
– Ни здрасьте, ни до свидания! – зашептала Волкова, жалуясь посторонним посетителям. – Никакого такта в девчонке. Зазналась, как из загранпоездки вернулась. А раньше, бывало…
– Девушка, вы меня не боитесь? – от чернявого парня, изъеденного следами давней оспы, страшно разит алкоголем и озабоченностью. Нависает надо мной пошатывающейся тенью, улыбается…
– Не боюсь, – отвечаю с досадою. – Место людное, а любовник мой, что в милиции работает, как раз сейчас в аське висит. Интернет-общение в прямом эфире, знаете? Я ему вот прямо сейчас все ваши приметы описываю…
Угрожающе тарабаню по клавишам, записывая, естественно, что-то совсем не нужное… И где он взялся на мою голову! Только суть вопроса Димке изложила… Вот они – посланцы-искусители, с верной дороги меня сбить пытающиеся. И чем я так темные силы заинтересовала, что столько ко мне от них теперь внимания?
Парень несколько секунд думает, потом подмигивает кокетливо и с видом заядлого эксгибициониста распахивает полу плаща. Перевожу глаза на внутренний карман плаща, там торчит бутылка.
– Девушка, а водки хотите? – спрашивает.
– Нет, – говорю, – Я тут по делам. Вы мешаете!
Парень пожимает плечами и уходит без эксцессов, едва заслышав женский смех откуда-то из конца аллейки.
«Сейчас отвлекусь немного от событий прошлого, и, чтоб не упустить мысли, гляну в будущее. Не в плане пророческого дара, а в смысле планирования. Знаешь, когда есть необходимость перед кем-то отчет держать, действуешь организованнее. Это очень хорошо, что ты подал объективные признаки своего существования. Мне теперь на самом деле есть перед кем выделываться, а это – ты же знаешь – подстегнет меня на самые активные и плодотворные действия. Итак, обязуюсь:
Прежде всего, займусь вплотную хлопотами по изданию нашего поэтического сборника. Столько времени уже этим вопросом не задавалась, что стыдно перед авторами. Сонечка со своим нехотением – не показатель. Это у нее сезонное. Когда издадимся, первая воспарит от счастья. У меня ведь раньше отчего с изданием не получалось? Потому что не до конца верила в возможность успеха. Теперь же, на Артуровские аферы насмотревшись, твердо знаю – добиться в этом мире можно чего угодно. Ведь отправили же нас в кругосветное путешествие по Украине! Ведь нашли же спонсоров на это загадочное турне… Да на все, что гуодно, людей найти можно! Тех, кого рутиной не завалило еще, тех, кому не безразлично…
Потом, обязательно нужно найти источник финансов для себя лично. Рыбка кое в чем был прав – об этом позже расскажу – и скоро понадобится выходить в редакции на охоту за заказами. В штат идти не хочу – не переношу больше плотного сотрудничества с коллективами. И потом, для ежедневного хождения на работу, я все-таки совершенно не приспособлена.
Тьфу, тоскливая какая-то картинка получилась – все в деньги упирается. Довели страну!
Да, с жильем тоже надо определиться. Но это, не срочно, мне кажется. Буду решать проблемы планомерно. Пока еще не выселяют, месяц дают на перееды? Вот в конце месяца и подумаю, куда податься. Да? Кстати, если можешь – помоги. Не зря ж ты ко мне приставлен, не зря ж надписи мне свои пишешь.
Ладно, вернемся к надписям. Итак, берусь втолковать тебе, что Артура сейчас искать нельзя и твоя идея предупредить его – опасна, да бессмысленна. Не станет он меня искать, не дурак ведь!»
– А во что это мы тут играем?
Ну, это уже совсем издевательство. Мало того, что преследуют, так еще и юношей подсылают совсем уж елейного возраста.
– Ребята, – улыбаюсь по-матерински, – Водки хотите? – ответ очевиден, поэтому и не жду его. – Там мужик в сером плаще ходит. Предлагает. Идите, а то опоздаете…
Детки исчезают, как по мановению. То ли и впрямь на водку позарились, то ли разглядели морщины под моими глазами, то ли ППСника, в нашу сторону направляющегося, испугались. Такие маленькие, а уже не в ладах с органами.
«Ой, Дим, снова отвелкусь. В этот раз на современность. Тут такой сюжетик! Жаль, что ты не можешь видеть. Похлопочи, вдруг разрешать иногда смотреть наш мир. Обхохочешься.
Поднимаю глаза – в начале алеи реальное воплощение картинки с монументального плаката о гуманности нашей милиции. Такой себе ППСник – хмурый, громадный, грозный – и вдруг несет на руках мальчонку-беспризорника. Лет пять дитенку – грязный, оборванный. Из носа большая смачная сопля торчит. “Другой бы глаза отвел”, – думаю, не без патриотической гордости – “А этот – молодец! Подобрал несчастного, отнесет в детприемник или к родителям”. Тут ППСник с моей лавчокой равняется и дальше шагает. Гляжу – на руках у мальчонки наручники!!! И, видимо для полного моего обалдения, “спаситель” довольно громко шипит мальчонке, сквозь зубы: