Страница 60 из 76
Сергей снова пожимает плечами, и мы отправляемся в путь. Причем пешком. Страшно хочется прогуляться. Всегда интересно болтать с теми, общение с которыми ни к чему не обязывает. Откровенничаем. Я про прежних Владлена и Бореньку, он – о нудности бытия и жажде приключений. До перекрестка возле моего дома доходим прекрасно уже друг друга понимающие.
– Вот мы и практически под моими окнами, – говорю. – Спасибо, что проводил. Пока.
На самом деле мы не «под», а «над окнами», но я об этом молчу, чтобы не давать четких наводок на свое местожительства. Прогулялись – и ладно. Сергей отличный парень, но продолжать отношения незачем. Хотя он, кажется, так не считает. Ну вот…
– В гости?! – переспрашиваю я и все-таки не удерживаюсь – смеюсь. Нет, не над ним. Над собственной трусостью. Завести человека – сумела, а теперь вот, вместо того, чтобы честно объясниться, пытаюсь постыдно скрыться. Это сколько ж лет назад я имела моральное право так себя вести? Юная ветреная кокетка, не отвечающая за свои многообещающие намеки – это даже красиво. А вот динамистка моего возраста – диагноз довольно отвратительный…
– Именно, в гости, – все еще продолжает рассчитывать на что-то Сергей. – По всем правилам ты должна меня сейчас пригласить на чай.
– Ну да, – тяну нерешительно. – Только у меня чая нет…
– А я чаю и не хочу…
– А что ты хочешь?
От ответа краснею очень густо. И не от удовольствия, как было бы в другие времена – от неловкости. Господи, да что этот тип себе вбил в голову?! Подумаешь, целовались… Мы же не малые дети, чтобы это к чему-то обязывало…
– Мы же не малые дети, чтобы на этом остановиться, – поправляет он, когда я пытаюсь объяснить свое «подумаешь». Между прочим, его настойчивость уже переходит в наглость. Меня это совсем не устраивает!
В общем, прогоняю без всяких зазрений совести. Вернее, вру. С оными:
Дурочка! Если дальше так пойдет, всю жизнь оставшуюся жизнь проведу в постыдном одиночестве. Вспоминается «Песня про Машу и ее сучку» из последнего альбома Макаревича: «Хорошо, когда в квартире нет мужского духа!» Песня классная – перспектива идиотская…
«Меня измотала эта игра, мне снова пора, мне снова пора…» – голосом Ольги Арефьевой сообщает мой музыкальный центр. Нервно хватаюсь за пульт, выключаю все эти дурные пророчества. Не хочу больше поводов для плохого настроения. И так на душе паршиво…
Едва закрываю глаза, как меня будят окончательно. На этот раз – телефонный звонок. Искренне огорчаюсь, что даже не могу поворчать на его тему: легла-то рано, так отчего ж возмущаться раннему же вставанию. Как-то не богемно я провела вчерашний вечер. Всех послала, пришла домой, искупалась и завалилась спать. Даже смотреть, какие ноги мне сегодня в окне показывают, не стала. Даже музыку не слушала. Легла, заставила себя ни о чем не думать и быть паинькой и… банально уснула. Прекрасные сны, разумеется, решили обойти стороной столь скучный мозг. Интересно, если я каждый день намеренно буду отказываться от приключений, они обидятся и уйдут? Забросят меня, и оставят чахнуть и стареть? С другой стороны, будет время стать мудрей: задуматься, проанализировать… Может, это и к лучшему.
– Эй, ты заснула, что ли? – Никифорович на том конце провода уже устал ждать от меня адекватного ответа. – О чем задумалась?
– Скорблю об упущенных возможностях. Я вчера слишком рано легла и теперь выяснила, что такой режим вгоняет меня в депрессию. Чувствую себя пенсионеркой…
Никифорович в курсе моего обычного режима, потому прекрасно понимает, о чём я.
– Это всего из-за одного проведенного в спокойствие вечера? – насмехается наш духовный целитель. – Не рановато ли? Ты неделю так поживи, потом обнаружь в себе леность ума и желаний, потом усмотри в своем мозгу явную деградацию, и лишь после этого печалься. Депрессия ведь тоже имеет дно. Если сразу его достичь, некуда потом падать будет. Так что лучше пока не слишком огорчайся – ныряй в нее потихонечку.
– Вот уж утешили! – возмущаюсь. – Вот спасибо!
– Не за что, всегда рад. Только я не затем звоню. У меня к тебе объявление – нас продают. С потрохами. По этому поводу Марик объявляет экстренное общее собрание.
– Как продают, кто продает?! – оживляюсь в считанные мгновения. Вот это новость!
– Марик и продает. Подробности я и сам не знаю. Приходи, народ уже весь в пути. Я тебе последней звонил, как самой близживущей. Не хотел будить слишком рано!
– А-а-а-а! – ругаюсь на Никифоровича я и со скоростью элетровеника принимаюсь носиться по квартире. Я-то может, и самая близживущая, но, конечно же, самая долгособирающаяся. Погрузить себя в ванну, а в себя, что-нибудь завтракообразное – задача номер раз. Помыть голову и привести прическу в нормальное состояние – задача номер два. Отыскать в дебрях квартиры хозяйку и выпросить очередную отсрочку платежа – не потому, что денег нет, а оттого, что некогда сейчас заниматься подсчетами по электричеству и телефону…
В общем, в театр я попадаю, когда труппа уже во всю заседает.
– Повторяю для вновьприбывших – у нас появились официальные спонсоры. Мы им – рекламу при каждом удобном случае и пропаганду из хорошести, – Марик бросает многозначительный взгляд на Алинку, которая, похоже, должна срочно изобрести какие-нибудь банеры и плакаты, которые с одной стороны будут все время находится на сцене и рекламировать спонсоров, с другой – не станут выбиват зрителя из колеи пьесы. – Они нам – некоторые денежные средства на закупку всего необходимого для спектаклей…
– Здорово! – переговариваются все. – Давно пора заиметь нормальных спонсоров… Еще бы зарплату с них стребовать. Хоть какую-то ежемесячную ставку. Надоело от прибыли жить!
– Тут возможны варианты, – продолжает Марик. – Потому я вас и собрал. Можно – заиметь спонсоров, а можно сделать так, чтобы спонсоры заимели нас. Не сказать прямо: «поимели». Тогда и ставка будет и реклама грядущих выступлений и продвижение нас на рынок… Подробнее, если полностью уйти под крышу этих ребят, они берутся нас кормить, любить и жаловать. С одно стороны – я руками и ногами за. Сами мы очень скоро загнемся. С другой – опасаюсь, что «связанная птица не может быть певчей»…
– Может. Если ей за это прилично платя, – подает голос Наташа.
Остальные с выводами не спешат. И хочется, и колется… Творчество – не та вещь, которая терпит гнета…
– Знаете, – неожиданно для самой себя нахожу очень правильный и простой выход: – Давайте просто предложим свои условия: никакой творческой цензуры и мы ваши навеки.
– Верно! – вступает Василь. – Раз спонсоры – значит, коммерсанты. Раз коммерсанты, значит им в постановки вмешиваться не захочется. Мы им не для творческих амбиций нужны, а для прибылей. Так?
– Будем надеяться, – пожимает плечами Марик и выноси вопрос на голосование. Все-таки он – уникален. Мог бы решить все собственной властью и поставить нас перед фактом – имеет полное право, он ведь и зачинщик создания труппы, и официальный директор, и режиссер… Нет, хочет чтобы все по справедливости…
Так мы стали частью какой-то большой структуры – какого-то солидного творческого объединения. Надо заметить, жизнь тут же изменилась к лучшему.
Во-первых, всем нам назначили оклад, не зависящий от количества выступлений в месяц. Процент от прибыли чуть уменьшился, но шел теперь добавкой к окладу. Во-вторых, мы перестали зависеть от транспорта приглашающих. Творческое Объединение, нас купившее, имело свои микроавтобусы, на которых мы и разъезжали. Пока – по привычным Мариковским заказчикам.
Уже настроившись, на то, что сделали правильный выбор, все мы пришли в растерянность, когда наружу стали всплывать некоторые удивительные подобности о наших хозяевах.
Наши условия о творческом невмешательстве, например, так и остались без ответа. При этом Марик, предложивший их, не дожидаясь решения, подписал все необходимые бумаги…
– Я не мог отказаться, – сухо сообщил нам режиссер. Несколько позже, я полностью пойму, о чем шла речь.