Ну, чисто Ангел!

Мишка ничего не ответила, резко развернулась и пошла к готовящимся обороняться Няньям. Кажется, Мишка тоже боялась. Мне сделалось нестерпимо стыдно.

– Ты бы, это, не стояла тут, как плетень! – невесть откуда взявшаяся Яга, поманила меня к себе костлявым пальцем. Действие наговора уже закончилось и бабка расхаживала по балкону в своей естественной красе, которая, признаться, мне нравилась даже больше, чем кикиморская внешность. – Еще пальнут ненароком. Иди, вот здесь садись. Сквозь перила все прекрасно видно будет. Место, как нарочно создавали, для зрителей, которые посмотреть-полюбопытствовать не прочь, а в пекло лезть не хотят.

– Спасибо, – пробормотала я, усаживаясь и, одновременно понимая, что не должна этого делать.

– Спасибо?! Это ты мне говоришь?! Нет, ну нахалка, натуральная нахалка! – привычно забубнила Яга. – Я что, думаешь, доброе дело сделать хочу?! Нет! Просто с детства боюсь покойников. Зачем мне тут твой хладный труп на балкончике?!

Я старалась не разреветься, автоматически кивала и до рези в глазах всматривалась в царящее внизу безумие. На стене Нянья и Тетушки сооружали какие-то странные конструкции из найденного в арсенале замка оружия. Мишка неустанно моталась из башен на стены, поднося все новый и новый хлам для обороны. Царевна что-то вышивала на огромной белой простыне и нервно поглядывала на подходящего все ближе врага. Спящая Красавица каким-то образом сообщила Иве, что ложе нужно закрыть звукоизолирующим ковром, который был найден в одной из башен Дракона. Все знали, что Красавица разрабатывает голос, дабы применить свое секретное оружие – убойный храп. Неуклюжа, дабы не сломать ничего построенного Няньями, мужественно сидела в своей позолоченной клеточке, но от горячих переживаний, сопровождающихся яростными спорами с Няньями и тетушками, конечно, удержаться не могла. Лягушка деловито возилась со стрелами, начиняя их какой-то гадостью…

Я смотрела на них неотрывно и не шевелясь, словно парализованная. Медленно, но непоправимо ясно, до меня доходило, что вот эти милые, суетливые, забавные существа собираются сейчас погибнуть. Совсем. Начисто. И все из-за моей бредовой идеи выйти на тропу войны!

– Ко-ко-ко! Дорогие мои! – от толпы наступающих в качестве переговорщицы вышла наша Курочка-Яба. Звукоусиливающая ракушка, по форме напоминающая наш человеческий рупор, свернутый в бараний рог, скрывала почти всю фигуру говорящей, но мы без труда опознали наставницу по голосу. – Ка-ко-ко-кой кококошмар! Ужас просто! Что же это ко-ко-ко делается?! Кто ж вас надоумил объявлять войну устоям и обществу?! Нш главный оратор Петршенька, как услышал – сразу слег с потерей голоса. Так искококкопереживался! Еще не поздно! Отко-ко-кокажитесь от этой бредовой мысли! Обстоятельства сложились так, что вам не повезло и год ококококазался високококсным! Ну и что? Смирение – вот отличительная черта героической девушки, а вовсе не желание лезть в драку-ко-ко-ко! Ну, подумаешь, – тут в голосе нашей наставницы отчетливо послышались плаксивые интонации. – Ну, с ко-ко-кем не бывает, ну съест вас Дра-ко-ко-кон… Ну… – тут Курочка-Яба громко всхлипнула и, уже откровенно рыдая, произнесла: – Ой, я не могу! Жалко-кококо-то как!

Один из олавянных блюстителей воли обстоятельств довольно грубо отобрал у курицы-яблока рупор.

– Переговоры провалены, приготовиться к наступлению!

– Что она наделала! – невольно вслух зашептала я. – Что она наделала! Нужно было вести переговоры, тянуть время… Что она наделала?!

Последние мои надежды на что-то хорошее рухнули. Первые рассыпались в хлам, когда я увидела огромное войско, собранное против нас. Вторые – когда почувствовала, что совершенно не приспособлена для войны и ничем не могу поддержать взбудораженных мною на подвигу существ. Последние, вот сейчас. Когда стало ясно, что тянуть время никто не намерен. Что атака начнется немедленно, и никому из сильных мира сего нас не жаль…

Яга неодобрительно покосилась на меня и отсела подальше. Вероятно, ее тоже в детстве учили, что лучше ни в какие разговоры с сумасшедшими не вступать. Я действительно была похожа на одержимую. Вцепившись обеими руками в бортик балкона, я вся тряслась, в ожидании неизбежного. В ушах бешено прыгал стук моего собственного сердца. Наступающие были все ближе. Страхи легко взлетели на стену, и принялись морочить голову защитницам.

– Пошли прочь! – сердито гаркнула Мишка. – Мы – девчонки на тропе войны – ничего не боимся и никому не позволим нас запугать…

Страхи, издеваясь, захохотали, но отлетели вверх на довольно большое расстояние. При других обстоятельствах парящие высоко над землей толстенькие дядьки в строгих костюмах и при галстуках вызвали бы у меня улыбку. Сейчас же я испытывала от их присутствия настоящий ужас. Больше всего они напоминали мне голодных стервятников, кружащихся над полем боя в ожидании добычи…

– Палить только по олавянным, наших не трогать! – приказала Мишка ледяным голосом и громко выкрикнула: – Огонь!

Стрелы с самовозгорающейся драконьей слюной, найденной в закромах замка, одна за одной, полетели в средние ряды нападающих. На миг в стане врага все смешалось. Мирные жители с криками кинулись прочь. В последних их рядах бежали… Ой, вы не поверите! Те самые старцы, пишущие учебники, которых я недавно себе напридумывала. Хм.. А ведь не так уж и плохо у меня с воображением!

Тут оловянных солдат, уже было потерявших темп наступления, начали спасать. Кто-то из чудовищ приоткрыл крышку аквариума со спрутами. Одной мокрой туши, распластавшейся поверх плавящихся солдат, хватило, чтобы нейтрализовать все наши стрелы. Через три секунды из-под спрута уже выбегали слегка помятые, но все еще боеспособные воины, а чудовища заботливо вкладывали спурта обратно в аквариум.

– Огонь!Огонь!Огонь! – отчаянно командовала Мишка, – Мы не должны дать им опомниться!

Я знала, отчего в голосе ее столько отчаяния. Шквал локальных пожаров от стрел, хоть и замедлял движение нападающих, но все же не прекращал его. Уже три спрута работали пожарными на поле боя, и удерживать атакующих на расстоянии становилось все сложней. Кроме того, запас стрел вот-вот должен был подойти к концу. Да и орудия скоро нужно будет перезаряжать. Стрелометы, хоть и стреляют очередями, словно наши земные пулеметы, но все равно рано или поздно нуждаются в смене ленты со стрелами.

– Ваш выход! – завизжали Тетушки в одну из башен, заметив, что стрелометам нужна передышка. Ива сбросила со спящей Красавицы звукоизолирующее покрывало. – У-а-хрррррррр! – небывалый храп, вырвавшийся из уст нашей сони, устроил под стенами настоящее стихийное бедствие. Звуковой волной олавянных нападающих отбросило на несколько километров назад. Теперь дело было за последними рядами атакующих. Громадные чудовища слегка поморщились от неприятного звука, недоуменно глянули на улетающих куда-то олавянных солдат и уверенно двинулись к стенам Драконьего Замка.

– Можно, я? – робко спросила Царевна у Мишки и, зашептав что-то своему белому покрывалу, сбросила его со стены. Ничего особенного не произошло. Белая ткань, играя в лучах вечернего солнца, легко парила над решительно надвигающимися на замок чудовищами. Неужели, все?! Но нет! Подойдя уже совсем близко к стенам, чудовища повели себя очень странно. Циклоп, например, тихонько напевая какой-то лирический мотивчик, принялся погрузил свои мозолистые ступни в ров с водой и стал тихо смеяться. Дракон и Человек-гора принялись играть в догонялки. Гоблины вдруг принялись собирать цветы и с выражением неописуемого блаженства на лицах (если, конечно ЭТО можно назвать лицами) нюхать получившиеся букетики…

– Вот! Вот! – радостно и неожиданно звонко закричала Царевна. – Настоящая любовь сеет вокруг красоту и делает мир добрее! Я вложила в это вышивание всю силу своего чувства! Делала, как для любимого! – Царевна сияла, и я первый раз видела ее такой радостной. Закончила свою тираду она совершенно необычным выводом: – О! Значит, я действительно люблю его!!! – сообщила она нам и счастливо засмеялась.