Страница 9 из 13
– Клюшка, Вы?! Ну, ничего себе!!! С этой бородкой Вы неподражаемы! – вообще-то моего давнего приятеля, звали Николаем. "Клюшкой" он стал еще во времена старой "Алисы", благодаря опечатке одной юной особы, которая, оставляя через бармена послание своему любимому "Колюшке", случайно пропустила в имени адресата букву "о".
– Тише, тише, – Клюшка воровато огляделся и присел ко мне за столик, – Не шумите так! Мы привлекаем внимание…
Помимо всего прочего, Клюшка сын моего первого работодателя, поэтому между нами, больше в шутку, чем из настоящей официальности, сформировалась офисная манера общения на "Вы".
– Я вам рада, – уже более спокойно изрекла я, – Вот ей Богу, не узнала! Похоже, богатым будете, господин Клюшка!
– Уже, – лаконично пробасил Клюшка, слегка поклонившись и пригладив ладонью и без того гладко зализанные назад волосы.
– Что "уже"? – не поняла я.
– Уже богатый. Это моё кафе, я его выкупил пару лет назад.
На этот раз оглядываться принялась я. Теперь понятно, почему внешний облик кафе остался нетронутым. Как истинный ценитель прежней "Алисы", подобного кощунства Клюшка себе позволить не мог.
– М-да, – должна же я была что-то сказать, – Чужие дети быстро растут…
Клюшка, который был на два года меня старше, искренне рассмеялся.
– Что-нибудь будете? – Я отрицательно кивнула головой. Клюшка сделал неуловимое движение пальцами и миниатюрная официантка, та самая, что приносила мне меню, услужливо склонилась над нашим столиком, – Два кофе, пожалуйста. Да, и обслужите пятую кабинку. Не забудьте, что это очень важные персоны.
Девушка кивнула и испарилась.
– Вот, – Клюшка показал на свой бордовый пиджак официанта, – Раз в жизни ваш покорный слуга честно намеревался сам обслужить клиентов. И тут такое… Я встретил Вас и всё былое… Гражданка Кроль, Вы, как всегда, путаете все мои планы и мысли…
Я почувствовала, как расплываюсь в улыбке. Ну, уж нет! Демонстрировать, что в последнее время слышу комплименты настолько редко, что таю от любого на них намека, я не собиралась!
– А Вы, господин Клюшка, как обычно, путаете меня с кем-то, – я говорила наигранно строго, – Потому как ничего такого "былого", что могло бы обязать Вас бросить своих ценных клиентов, между нами не было…
– Разве? – Клюшка чуть отстранился от столика и оценивающе глянул на мой профиль, – Досадное упущение с моей стороны….
– Не станем наверстывать упущенное, – мне надоело играться в кокетство, – Рассказывайте, как батюшка, как его грандиозные издательские планы?
– Всё так же грандиозны, и все так же только в планах, – вздохнул Клюшка, – Но "Газета" жива. Даже, вроде бы, приносит доход.
Когда-то газета отца Клюшки, так и именуемая "Газета", была самым популярным изданием в городе. Потом читателя подсадили на "желтую" прессу, общество прониклось убеждением, что читать нужно только нечто расслабляющее «чтоб глазки бегали, а мозги отдыхали», и шум вокруг "Газеты" как-то поутих. Клюшкиному отцу пришлось резко сократить штат. Я, ввиду того, что работала в "Газете" по совместительству, уволилась сама, справедливо рассудив, что мои пол места могут спасти кого-то от безработицы.
– А отпрыск издательского гения, значит, игнорирует папино детище, отдавшись низменному инстинкту наживы? – я слегка подкалывала Клюшку.
– Ничего себе низменному!!! У меня, между прочим, супер творческая работа! Это здесь обычное кафе. А у меня еще два места! В "Жемчужине", возле памятника Ленину, у меня ночное шоу, режиссуру которого я вынужден постоянно контролировать. А еще "Надежда" в городском парке. Так там у меня вообще действующий "Клуб Знакомств"! Ты не представляешь, какие чудеса творческой мысли приходится проявлять, дабы всё это могло существовать и окупаться!!!
– Ты владелец "Надежды"?! – я чуть не подавилась уже успевшим возникнуть на нашем столике кофе.
– Ну да…
В голове взводом затопотали суетливые мысли. Во-первых, на самом деле Клюшка был далеко не прост и не настолько доброжелательно ко мне настроен. Это лишало попытки задавать откровенные вопросы всякого смысла. Тем более что Клюшка вполне мог состоять в сговоре с загадочным Александром, последний даже что-то такое говорил Виктории. Во-вторых, после бессонной ночи я находилась далеко не в лучшей форме, и вряд ли сумела бы повести разговор настолько тонко, чтобы незаметно выудить у Клюшки нужную информацию. Необходимо было в ближайшее же время найти рычаги давления на Клюшку… В этот момент у хозяина "Алисы" зазвенел телефон.
– Да? – нервно ответил он, но тут же сменил тон на приторно-слащавый, – Хорошо… Сейчас, конечно…– Клюшка оторвал трубку от уха и обречено вздохнул, – Инвесторы… Требуют, чтобы я с ними выпил… Ну что тут поделаешь…
– Иди, иди, конечно. Еще не хватало, чтоб я тебя у инвесторов отбивала, – от волнения я даже забыла обычное "Вы" – Только, Клюшка, оставь мне свой номер, а? Я позвоню на днях… Есть одна тема… Ну и вообще, пообщаемся…
– Катя, для Вас, всё, что угодно, – Клюшка чинно раскланялся, вручил мне достаточно дешево и бестолково сделанную визитку и удалился, – Еще одну рюмку в пятую кабинку, – кинул он на ходу официантке.
Как и раньше, эти банкетные столики в зашторенных кабинках, расположенные по периметру "Алисы", портили мне жизнь. Узнать, что же это за загадочные инвесторы в пятой кабинке, хотелось необычайно. Пришлось мысленно цыкнуть на своё Любопытство и оно, обиженно заскулив, забилось в глубь подсознания.
5. Глава пятая, в которой героиня и её воспоминания углубляются друг в друга.
Я глотнула крепкий, душистый кофе и принялась рассуждать о сложившейся вокруг Виктории ситуации. В сущности, ну чего я лезу… Ничего особенного еще не случилось… Ну, кто она мне?! Услужливое воображение тут же взялось подробно отвечать, подкидывая давно забытые картинки детства.
Вика была на два года старше. В детстве это неописуемое преимущество. Ей разрешали ходить в дальний двор кататься на качелях, когда мне еще нельзя было даже покидать площадку перед подъездом. Она приносила мне подобранные в дальнем дворе гнилые яблоки и причудливые зеленые стеклышки, валяющиеся вокруг пункта приема посуды. Яблоки мы поедали, отчего желудки наши стали закаленными, и потом мы уже могли есть любую гадость. А стекляшки, после тщательного рассмотрения, закапывали в тайник. Однажды Вика порезала палец, и родители узнали о нашей коллекции. Мы мужественно скрывали местонахождение тайника, закаляя нашу дружбу страшной объединяющей тайной. В первые годы жизни мы с Викой очень дружили.
– Катенька, – в детстве мы называли друг дружку ласкательными именами, навязанными мамами, – когда я стану большая-пребольшая, я куплю свой дом, и обклею в нем все стены нашими стекляшками!!!
– И я! И я! – восхищалась мудростью подруги я.
– Нет, – сокрушалась Виктория, – На два дома стекляшек в жизни не хватит. Лучше я возьму тебя к себе. Мы будем жить вместе, и нам всегда будет весело…
А потом Вика вдруг выросла. Произошло это как-то очень резко и, похоже, навсегда. Я в своей жизни ощущала себя взрослой крайне редко, и, даже в нынешние двадцать восемь, легко могла полезть на дерево за воланчиком от бадминтона. Вика же, лет, эдак, с двенадцати, чувствовала себя "леди", и не занималась глупостями. Она корпела над учебниками, когда я вместе с дворовой сявотой вдохновенно осваивала гитару. Активно участвовала в правильно направленной самодеятельности школы, когда я набирала на машинке философские трактаты своих талантливых друзей-диссидентов. Мы обе хорошо учились, но для неё это являлось сознательно взятым, твердо удерживаемым рубежом, а для меня случайной, шаткой победой, которая и радости-то особой не приносила. В общем, на определенном этапе мы стали абсолютно разные.