Цвет надежды

В гостиной Слизерина было пусто. На каникулы остались двенадцать учеников, а это слишком малое количество для такого огромного замка, как Хогвартс. Наверняка разбежались кто куда. Может, в квиддич играют. Северус вспомнил, что подписывал разрешение. Хотя быстрый взгляд в окно показал, что вариант с квиддичем отпадает — замок окутала темнота, кое-где вспарываемая светом фонарей. Северус посмотрел на часы над каминной полкой. До праздничного ужина сорок минут. Вероятно, к нему ученики и готовятся. Взмахом волшебной палочки зельевар заставил разбросанные журналы лечь аккуратной стопочкой и двинулся к комнате мальчиков первого курса.

Несколько часов назад он вполуха выслушал то, что Том разложил ингредиенты, и позволил мальчику уйти. Краем сознания почувствовал смятение ребенка, но так и не смог сосредоточиться на этом ощущении — Том быстро убежал. А вот сейчас Северус захотел наконец разъяснить ситуацию. Подтолкнула боль, которая плескалась в глазах Драко при разговоре о Люциусе. Казалось, обоим Малфоям не хватило чуть-чуть, чтобы понять самое главное, и Северус не хотел повторить их ошибку. Хотя… признаться, он понятия не имел, как рассказать все Тому.

Дверь негромко скрипнула, и Северус на миг остановился, глубоко вздохнув. Полумрак комнаты разрывало пятно света от масляного фонаря, стоявшего на широком подоконнике. Напротив фонаря, глядя в сторону темного окна, сидел Том. Северус несколько секунд смотрел на маленькую фигурку, обхватившую колени. В детстве он сам сидел так же, когда ему было плохо, грустно, страшно. Северус мысленно потянулся в сторону мальчика и почувствовал смятение, боль, разочарование. Эта волна едва не заставила его шагнуть назад за еще незакрытую дверь, чтобы оттянуть этот момент, чтобы…

Том поднял голову и выпрямился.

— Не помешаю? — чужим голосом спросил профессор зельеварения.

— Нет. Пожалуйста.

Том быстро спрыгнул с подоконника и огляделся по сторонам, словно проверяя, нет ли беспорядка.

— С вашего курса ты единственный остался на каникулы здесь? — зачем-то спросил Северус, хотя сам подписывал списки, а на память пока не жаловался.

— Да. Собирался еще Билл, но потом его забрали.

— Понятно, — Снейп прошел по комнате, сцепив руки в замок. — В приют ты ехать не захотел…

— Нет, — Том какое-то время изучал преподавателя. — Там… неинтересно.

— А здесь интересно?

— Когда как. Но мне здесь все равно больше нравится.

Северус увидел, как мальчик на глазах из первокурсника, которого застал врасплох преподаватель, превращается в кого-то другого. Более взрослого, более… Глубина. Вот что появилось в ребенке. Вихрь из затаенных эмоций и переживаний. Страх, боль, злость, обида… надежда. Северус одним махом поставил блок на мысли ребенка. Блок для себя, потому что пучина эмоций Тома грозила поглотить его самого, и тогда разговора точно не получится. Он должен пройти этот путь сам. Должен понять мальчика, стоявшего напротив, не логикой и рассудком, а… сердцем. Так, как в эти годы понимал Нарциссу. Значит, мог, умел.

— Как Драко? — Том первым нарушил тишину.

— Хорошо. Я сейчас был у него, и мадам Помфри сказала, что ты тоже заходил.

— Да. Я… принес ему открытку.

— Ты молодец.

Том пожал плечами и засунул руки в карманы. Северус еле удержался от того, чтобы повторить этот жест.

— Я рад, что вы поладили с Драко. У него можно многому научиться.

— Да. Он… хороший.

Разговор мог посоперничать по неловкости со всеми, в которых Северусу приходилось участвовать ранее.

— Том… мне нужно с тобой поговорить.

Мальчик поднял голову и несколько секунд смотрел в глаза мужчины. Северусу стало неуютно под этим изучающим взглядом. Что сказать? Как начать? Как объяснить ребенку, почему одиннадцать лет своей жизни он был один?

— Том, я действительно знал твою маму.

Мальчик никак не отреагировал на эти слова, продолжая пристально всматриваться в лицо мужчины напротив.

— Мы познакомились много лет назад и… Она была чудесной женщиной. Очень сильной.

— Я знаю, — откликнулся Том.

Северус замолчал, почти физически ощущая напряжение, повисшее в комнате. Казалось, воздух вот-вот заискрится.

— Я знаю о том, какой была моя мама.

— Извини, — неловко произнес Северус Снейп, лихорадочно подыскивая слова. — Я хотел сказать…

— Простите, можно вопрос?

— Конечно, — Северус выдохнул с облегчением. Отвечать на вопросы легче. Это же не самому нащупывать нить беседы.

— Что для вас значит дружба?

Северус удивленно вскинул голову. Дружба? Причем здесь это? Хотя… возможность отвлечься и поговорить о Драко давала время собраться с мыслями. Ведь мальчик говорит наверняка об этом.

— Дружба это… Сложно и просто одновременно. Ты понимаешь, что этот человек — твой друг. Он рядом, и тебе хорошо. Ты счастлив, когда он счастлив. С ним хорошо молчать и хорошо разговаривать ни о чем. А еще его боль чувствуешь и готов совершить почти невозможное, чтобы помочь.

— А… вы стали бы обманывать друга?

— Это зависит от ситуации, — честно ответил Снейп. — Иногда возможно что-то скрыть для его блага, — он подумал о Нарциссе. — Хотя… боюсь, все равно все тайное станет явным.

— Ну, это для его блага. А стали бы вы скрывать что-то о себе, чтобы казаться… не знаю… лучше?

Северус запутался окончательно. О чем они говорят? Однако ответил искренне.

— Нет, Том. Друг — это не тот человек, которого можно обмануть, желая казаться лучше. Он… слишком долго с тобой, слишком хорошо тебя знает. Друг это слишком… ты. Как бы это лучше сказать…

— Скажите, мама Драко ваш друг?

Северус еще сильнее сжал руки. Его не покидало чувство, что этот непонятный разговор имеет гораздо более глубокий смысл, чем ему кажется.

— Да, очень давно, — произнес он.

— То есть, когда вы говорили ей, что не знали обо мне, вы не врали?

Северус почувствовал, что дыхание сорвалось, и грудь сдавило. Хотелось закричать: «Да! Да! Я не врал!».

Впервые человек с железной выдержкой оказался на самой грани. И пока такие нелепые и неловкие слова путались в сознании, Том шмыгнул носом и потянул рукава свитера, словно ему вдруг стало холодно.

— Да, Том. Я узнал об этом… лишь сейчас.

Голос прозвучал едва слышно. Мальчик не пошевелился, и Северус вдруг испугался, что он только подумал это, а вслух не произнес. Слишком часто в своей жизни он не озвучивал то, что думал. Он уже собрался повторить, но Том вдруг улыбнулся.

— Вы… хотели мне рассказать?

Мужчина кивнул.

— Сейчас?

Снова кивок. Вот только знал бы этот мальчишка, что Северус так и не смог подобрать нужных слов и благодарил Мерлина за то, что Том все услышал сам.

— Тогда, в лазарете, ты сказал, что лучше бы твой отец умер, чем…

— Нет, — замотал головой ребенок. — Я говорил на тот случай, если бы был ему не нужен. То есть, если бы он…

Мальчик запнулся, покраснел и посмотрел на мужчину с тревогой. Не нужно было обладать лигилименцией, чтобы понять, о чем он думал. Вот сейчас, когда впереди забрезжила надежда на семью, новую жизнь, ребенок вдруг испугался, что он снова все выдумал. Ведь ему так и не сказали, что он… нужен.

Северус сцепил руки в замок, расцепил их, хрустнул кулаком и произнес:

— У меня есть дом… Не очень большой, но места там достаточно. Я… бываю там редко. Последний раз заезжал летом. Там, наверное, не слишком удобно, потому что я, по сути, в нем не жил, но… там есть неплохая лаборатория, где можно заниматься зельями. Тебе ведь нравятся зелья?

Северус понимал, что говорит совсем не то, но ведь он не знал, что нравится этому мальчику. Он видел его лишь на своих уроках и… сейчас вдруг почувствовал себя безнадежным идиотом. Не то он должен говорить. Совсем не то!

— Еще там есть… сад, — глупо продолжил он цепляться за свою линию. — Там можно повесить качели.

И Том, ребенок давно выросший из возраста, когда пределом мечтаний являются качели на заднем дворе, счастливо улыбнулся. Потому что у него наконец-то появилось место, где могут висеть эти самые качели. Дом… это же… это… все! Целый мир!