Страница 3 из 16

Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого

Матвеева Александра

Можно выделить три этапа в развитии историографии данного вопроса:

1. 20-30-е гг. ХХ века. Этот период представлен работами эмигрантских авторов;

2. советская историография;

3. современная историография. Первый этап. Уже первые евразийские публикации П. Н. Савицкого вызвали бурную реакцию в русской эмигрантской среде. Как отмечал он сам, с конца сентября 1921 г. стал складываться «антиевразийский фронт» в эмигрантской печати[17]. В целом, данная реакция выражалась в категорическом неприятии, как самого евразийского политического движения, так и его концепции. Причем в резкой критике евразийства сошлись представители различных, зачастую противоположных политических, историософских взглядов: либералы-западники, традиционалисты-консерваторы и даже социалисты, историки народнического толка.

Уже в самом начале становления евразийского движения на него обрушились с критикой либералы. Г. Ландау, постоянный автор кадетского берлинского «Руля», видел «подлинную пружину» концепции П. Н. Савицкого в «самоутешении в великом бездействии смуты»[18]. Геополитическую теорию Петра Николаевича считал ненаучной, полагая, что в теоретических изысканиях «доказательством служит ему его интуиция, с которой спорить не приходится, и эмпирика, которой он не делится»[19]. Критика в адрес евразийского движения и самого Савицкого была настолько язвительной и жесткой, что однажды Петр Николаевич даже хотел вызвать на дуэль своего оппонента Г. Ландау[20].

Против евразийских идей, и конкретно теорий Савицкого, как главного идеолога евразийства, с разоблачительной критикой выступали авторы парижских «Последних новостей», как одного из рупоров либерального направления эмигрантской общественно-политической мысли и науки. Позиция этой газеты состояла в рассмотрении евразийства, прежде всего, как политического движения, стремящегося захватить власть в СССР, и именно с этой целью разработавшего в своих рамках «лже-самобытную» теорию-идеологию, «льстящую чувству национальной исключительности»[21]. В этой связи «россиеведческая» теория, историческая концепция России-Евразии Савицкого определялась как подбор фактов для идеологического обоснования политических целей. Здесь имелась в виду нацеленность на доказательство исключительности России как особого мира. Поэтому евразийская концепция рассматривалась как ненаучная географически детерминированная теория-идеология, подстроенная под политические цели[22].

Авторы данной газеты отмечали эклектичность концепции евразийства, построенной, по их мнению, на заимствованиях из западной философии и геополитической мысли, прежде всего, из работ О. Шпенглера и Ф. Ратцеля[23].

Эта позиция отражала, прежде всего, точку зрения П. Н. Милюкова, редактора данного издания, являвшегося по признанию П. Н. Савицкого, одним из самых глубоких критиков его идей[24]. Бывший лидер кадетов внимательно наблюдал за его творчеством, изучив, в том числе, и дореволюционные публикации П. Н. Савицкого, подвергнув их серьезному анализу. Павел Николаевич даже составил своеобразный историографический обзор евразийства[25].

Полемика Милюкова с Савицким, во многом, являла собой продолжение дискуссии между Павлом Николаевичем и учителем главы евразийцев П. Б. Струве, который также не принимал историю как единый закономерный поступательный процесс[26]. В этой связи Милюков советовал евразийцам «перестать быть учениками Струве, чтобы исправить ошибки в исходных точках»[27].

Особое внимание Милюков проявил к геополитической концепции России-Евразии, как к своеобразному подходу к отечественной истории. Он видел главную ее «непрочность» в том, что «в своих теоретических построениях евразийство не свободно, заранее имеется задание, к которому притягиваются доказательства. (…) Цель Савицкого найти единственность и исключительное своеобразие, во что бы то ни стало; другой целью является доказательство необходимости поворота от Запада к Востоку»[28]. Причем, если в дореволюционных работах Савицкого, по мнению историка, идея своеобразия была выдержана «во вполне законных пределах»[29], то в эмигрантский период, евразийский лидер начал игнорировать научные факты, например, возрастающий континентальный характер климата России с запада – на восток, из леса – в степь[30].

Милюков не принимал географической детерминированности исторического подхода Савицкого, что являлось, по его мнению, проявлением «метафизического реализма».

Оспаривая евразийскую установку, что Евразия – это область перехода Европы и Азии, ученый утверждал, что весь земной шар являет собой сплошную переходную полосу, сферу синтеза и везде можно найти свою Европу и свою Азию[31]. «Таким образом, – отмечал П. Н. Милюков, – между Евразией наших «евразийцев» и Западной Европой можно вклинить еще одну Евразию, как и на Азиатском континенте»[32].

Следуя логике немецкого географа К. Риттера, П. Н. Милюков подмечал, что с точки зрения антропогеографии, выделение России-Евразии как особого культурно-исторического мира не оправдано, поскольку, таким образом, отсекаются близкие народы Восточной Европы[33].

Среди недостатков геософской концепции «научной системы россиеведения» Милюков выявлял также: «чрезмерное пристрастие к схематизации», ненаучное приложение понятий «периодизации» и «симметрии» к изучению конкретных фактов, миссианство[34].

При этом Милюков принял теорию месторазвития П. Н. Савицкого, считая ее «вполне законной и научно-допустимой»[35]. Более того, историк считал месторазвитие одним из движущих факторов истории[36].

Как представитель либеральной западнической историографии, Милюков подверг критике «восточничество» евразийской теории под «желто-оранжевым знаменем»[37].

Общая оценка творчества Савицкого Милюковым была неоднозначна. По его мнению, П. Н. Савицкий был «единственным из евразийцев, который соединял националистическую фантастику своей политической группы (являясь, в значительной степени и создателем этой фантастики) с задатками настоящего ученого. В его «пафосе», наряду с политической страстью, пробивается здоровая исследовательская жилка»[38].

На близких позициях стоял еще один крупный представитель либеральной историографии А. А. Кизеветтер, отмечавший, что в концепции евразийцев «геополитическая наука замещается мистикой, от которой добрых научных плодов ждать не приходится»[39]. Но сюда же он относил и теорию месторазвития, полностью отказывая П. Н. Савицкому в системности его историко-географических взглядов и их оригинальности[40]. Ориенталистская установка концепции Савицкого рассматривалась как крайнее проявление антиевропоцентризма, а это порождало ее внутренние противоречия, которые иронично описывал Кизеветтер: «Что это за странный русский народ: пока Россия не была Евразией, он мыслил и чувствовал по-евразийски (до конца ХIX в., когда пространство империи стало совпадать с месторазвитием – А. М.), а когда Россия стала Евразией, то параллельно с этим евразийское мировоззрение с него соскочило (речь шла о крайней европеизации культуры – А. М.)[41].

Савицкий П. Н. В борьбе за евразийство // П. Н. Савицкий. Континент Евразия. – М., 1997. – С. 162.

Ландау Г. Евразийское самоутешение // Руль. – Берлин, 14 января 1922. – С. 2, 3.

Ландау Г. «Именинники» (ответ евразийцам) // Руль. – Берлин, 10 февраля 1922. – С. 2.

ГА РФ. Ф. 5783. Оп. 1. Д. 326. Л. 75.

Без автора. Евразийцы и азиаты. // Последние новости. – Париж, 20 декабря 1926. – С. 1.

Кулишер А. Шуйца и десница евразийцев. // Последние новости. – Париж, 4 марта 1927. – С. 3.

Кулишер А. Шуйца и десница евразийцев // Указ. соч. – С. 2.; Дионео. Евразийская антропология // Последние новости. – Париж, 8 февраля 1927. – С. 2.

Савицкий говорил о Милюкове как об «очень прилежном старике», скрупулёзно изучающем его работы и поражался тому, что историк перечитал все источники, цитируемые в его (Савицкого) книге «Географические особенности России» (1927). См.: Письма П. Н. Савицкого (отпуска) представителям евразийства по литературным и организационным вопросам // ГА РФ. Ф. П. Н. Савицкого. 5783. Оп. 1. Д. 355. Л. 36.

Милюков П. Н. Евразионизм и европеизм в русской истории // Европейский альманах: История. Традиция. Культура. – М., 1994.

Вандалковская М. Г. – П. Н. Милюков в полемике с евразийской концепцией русской истории // П. Н. Милюков: историк, политик. Дипломат. Материалы международной научной конференции. – М., 26–27 мая 2000. – С. 68.

В. П. Евразийство (доклад П. Н. Милюкова) // Последние новости. – Париж, 8 февраля 1927. – С. 3

Д. М. Евразийство // Последние новости. – Париж, 11 января. 1927. – С. 2.

Милюков П.Н. Народник-марксист о русской народности // Современные записки. – Париж, 1932. – № 50. – С. 435.

В. П. Евразийство (доклад П. Н. Милюкова) // Последние новости. – Париж, 8 февраля. 1927. – С. 3; Милюков П. Н. Евразионизм и европеизм в русской истории // Европейский альманах: История. Традиция. Культура. – М., 1994. – С. 60.

Милюков П. Н. «Третий максимализм» // Вандалковская М. Г. Историческая наука российской эмиграции: Евразийский соблазн. – М., 1997. – С. 327.

Милюков П. Н. «Третий максимализм» // Указ. соч. – С. 327.

Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры в 3-х томах. – М., 1993. – Очерк 1. – С. 69.

Милюков П. Н. Народник-марксист о русской народности // Современные записки. – Париж, 1932. – № 50. – С. 434.

Там же. С. 434.

ГА РФ. Ф. 5783. Оп. 1. Д. 355. Л. 366.

Милюков П. Н. Народник-марксист о русской народности // Указ. соч. – С. 438.

Там же. – С. 434.

Кизеветтер А. А. Русская история по-евразийски // М. Г. Вандалковская. Историческая наука российской эмиграции: Евразийский соблазн. – М., 1997. – С. 342.

Кизеветтер А. А. Евразийство // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология. – М., 1993. – С. 266–278.

Кизеветтер А. А. Русская история по-евразийски // Указ. соч. – С. 343.