Страница 167 из 183
— Вот теперь поехали, — сказал Матвей, отряхивая со штанов песок и сдвоенные иголки. — Вот же ж гадство, всё теперь в смоле сосновой.
«Оказывается, это и есть сосны, — сообразил Волков, нехотя поднимаясь на ноги. — Так и знал, что мне они понравятся. И дядя Володя… Хм-м. Что это я? И отец говорил: нет деревьев лучше сосен. Эти, правда, какие-то хилые. Те, что у моря росли, возле Южного Дворца — вот это я понимаю, сосны».
— Ну, чего встал? Садись! — позвал Матвей.
«Ох, чего-то ехать не хочется, — подумал Саша, забираясь в машину. — Страшно что-то и опять у меня предчувствия. Отвлечься надо, чтобы Эго без нужды не вмешивался. Ну что, скажите, мне здесь сделают? «Пояс Афины» на мне. Даже если бросит меня Джокер, судя по рассказам его, до Кий-города рукой подать. С устройством общества в Княжествах всё ясно в общих чертах, осталось до самой верхушки добраться и разузнать, какой Силой Кий грозил Планетарной Машине. И о Тёмных Волнах разведать, которые так её беспокоили».
Медведь резво скатился по западному склону, выехал на песчаную, поросшую клочковатой травой низину и свернул к участковому управлению.
— На крыльцо его подбрось, и ходу, — сказал в виде напутствия Джокер.
Саша выволок волкодава, прихлопнул дверь, крякнул, взваливая обмякшее тело на спину. Парень, хоть и выглядел щуплым, на поверку оказался тяжеловат. «Форма обманчива, — раздумывал, чтобы подбодрить себя, капитан Волков, — Главное — содержание. У парня, судя по всему, оно богатое. Или позавтракал плотно. Вот бы ещё он ногами не болтал и не поддавал под коленки. Ладно, потерпим. Лишь бы на входе охраны не было».
Однако, оказавшись в ярко освещённом просторном холле, Саша понял, что надежды не оправдались. Волкодав за столиком возле турникета. По иронии судьбы, похож на того, кто был у Волкова за спиной, как родной брат. Поднимаясь по ступеням к его столику, капитан включил консоль, чтобы готова была на случай, если придётся отбиваться, и принялся лихорадочно придумывать, что отвечать охраннику.
— Осторожнее, — предостерёг тот.
— Ничего, я не выроню, — ответил Саша, подбрасывая сползшую ношу.
— Осторожнее, ногами его не размахивай, — добавил волкодав строго, — Полегче, говорю! Сбросишь чашку, не знаю, что с тобой сделаю.
На столе перед грозным стражем действительно была чашка с блюдцем. Саша протиснулся, повернув никелированную вертушку и придерживая ноги пленного. Отдуваясь ввалился в пустой коридор и свернул налево, туда, где по свидетельству Джокера нужно было искать казарму.
— Что сегодня за день такой? — ворчал за спиной охранник. — Несут и несут их, туда-сюда, туда-сюда. Эй, кузнец!
— Что? — спросил, приостанавливаясь, Саша.
— Одного привёз, или там у тебя ещё есть?
— Одного.
— Номер знаешь?
— Знаю, — соврал Волков.
— Уложишь его и бегом назад, не вздумай по казарме шарахаться. Знаю я вас, деревенщину, в сортире запрётесь, нагадите там, как свиньи. Так что ты смотри мне, назад мухой выскакивай, понял?
Никто, судя по всему, не собирался Волкову препятствовать. «Чего же сатир спектакль устроил? — думал он, отыскивая свободную лежанку в обширном, с рядами колонн, помещении. — Придумал предлог от меня избавиться? Ну да. Деньги и камни в машине, меня выпроводил. Дурака вы сваляли, господин эмиссар, вот что я вам скажу. Вот и место свободное. Номер Сто Восемнадцатый».
Саша выпрямился, перевёл дыхание и вытер лоб. Волкодав как повалился, так и лежал мешком на жёсткой деревянной лежанке с выведенным крупно номером. «Ещё шлем на голову. Все в шлемах и этот пусть тоже. Но где его взять?» Искомое обнаружилось прямо под лежанкой, на полу. «Да это ж виртошлем! — узнал находку капитан Волков. — Помнится, Леннинг такой же на семинаре показывал. Говорил, мы такие поставляем землянам. Что-то ещё он… Ладно, это потом. Сначала окрестим господина волкодава по-новому».
Когда голова парня вошла в отверстие шара, под тёмным слоем полупрозрачного карбофлекса, на самой макушке, затеплился красный огонёк. Тело на лежанке дёрнулось, шевельнулось и легло расслабленно.
«Сто Восемнадцатым нарекаю тебя», — проговорил про себя эмиссар Внешнего Сообщества с некоторой долей горечи, и поспешил уйти из страшного места, где люди, похожие в своих замечательных головных уборах на муравьёв, лежали рядами.
«Если у кого-то и были неприятности с охранником, то исключительно по глупости, — подумалось Александру, когда он беспрепятственно миновал турникет. — Вообще непонятно, зачем он здесь торчит. По традиции? Обманул меня сатир, и, как пить дать, сейчас катит по трассе и потешается над доверчивым дурачком. А-а… Ничего подобного, Сашечка. Вот же он».
Никуда Матвей не уехал.
— Дождался всё-таки, — сказал Волков, усаживаясь справа от водителя.
— А ты думал, брошу? — Джокер ухмыльнулся. — Ты ж всё равно догонишь, как тогда у переправы.
«Это правда, — вынужден был согласиться Александр. — Но не вся, лишь часть её. Потому что поехать он мог не на север, а в обратную сторону. Вся же правда в том, что он боится. И чего-то ещё домогается. Чего?»
— Нет, не брошу я тебя, — кривя рот, говорил Матвей. — Интересно узнать, чего тебе нужно от Кия.
«Так я тебе и сказал. А даже если и скажу, не поверишь. Но соврать ему что-нибудь нужно. Глупость сморозить какую-нибудь».
— Хочу показать ему перстень Южного Княжества, — ответил наобум Волков.
Внезапно потемнело в глазах. Навалилась знакомая тяжесть, перед глазами промелькнули непонятные картины: костёр, на костре женщина, седой дым столбом, тьма, окошко с решёткой, — мелькнули и тут же пропали. «Что случилось, Эго?» — холодея, подумал Александр, но ответа, как и всегда, не было.
Матвей ругнулся вполголоса, но на этот раз удержал руль.
— Фу-у, чего-то поплохело мне, — сказал он и глянул на Сашу коротко. — Надо бы сегодня выспаться. Паром в канун купальской ночи не работает. Отоспимся в «Левобережном», утречком через Борисфен переправимся.
— Опять паром? — Волков скривился. С прошлой переправой были связаны не самые приятные воспоминания. — А иначе никак нельзя?
— Через Борисфен никак, — отрезал Матвей. — Ты-то может и перелетишь, или по воде перешлёпаешь, а медведь плавать не умеет, да и я тоже. И, по совести скажу тебе, что воды не люблю и побаиваюсь. Не из-за всяких там Киевых глупостей, как подлородые хамы или псы княжьи, а просто не люблю и всё. В «Левобережном» купальской ночью не соскучишься. Посидим на веранде, пивка попьём, а утром помогу тебе добраться до дворца Киева.
В щели приоткрытого окна ревел воздух. Дорога шла прямиком через песчаные бесплодные дюны, лишь кое-где поросшие чахлым кустарником, однако как это ни странно, встречный ветер нёс не сухую дорожную пыль, а влагу. «Впереди водоём какой-то, и не маленький», — решил Саша и спросил:
— Борисфен — река или озеро?
— Река, да ещё какая. Другой такой я в жизни не видывал.
— А Кия дворец на другом берегу получается?
— Получается так. Да вон он, виден уже.
Матвей указал пальцем вперёд, Саша глянул туда и сначала не понял, что же ему показывают. Прямая как натянутый канат дорога терялась в ртутном сиянии, что разлилось за дальними дюнами и узкой полоской зелени. Выше, где тускнело сияние, становясь терпимым для глаз и не ртутным, а циановым, — висел в серо-голубой дымке горб, похожий на загривок животного. На макушке его устроился куб из проволоки, будто бы пустотелый, гранью к дороге повёрнутый. Приглядевшись, Волков различил в гранях отражения облаков. Чего угодно ожидал от Кий-города, но только не этого. После хаток под тростниковыми крышами и бревенчатых домов, после унылого здания участкового управления, после Южного Дворца, думал — будет что-то средневековое: с мостом подъёмным и башнями, с узкими окнами, со стенами из тёсаного камня.
— Это он и есть? — переспросил Саша, для верности тыча пальцем, хоть и не было в этом необходимости (никаких же других строений прямо по курсу не было!)