Страница 20 из 32
Ярослав был уязвлён – приглашал варягов он, и варяги были его гостями. Тем не менее, он притворился не очень огорчённым, а через время пригласил на княжеский двор верхушку новгородской дружины, и по его знаку слуги расправились с ней, а рядовые дружинники разбежались.
И тут в Новгород приходит весть от родной сестры Ярослава Предславы: «Отец умер, Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, послал на Глеба, берегись его».
Как повествует летопись, Ярослав схватился за голову: «О, моя любимая дружина! Вчера в своём безумии я изгубил тебя, а нынче ты была бы надобна!». Делать нечего – Ярослав созвал вече. Между прочим, этот факт в очередной раз иллюстрирует параллельное, так сказать, течение жизни на княжеском дворе и вне его. Вне вполне определённых функций князь был отнюдь не всесилен. И на вече Ярослав заявил: «Други мои и братья! Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и избивает братьев. Хочу идти на него, помогите мне!».
Расстояние от Киева до Новгорода немаленькое, однако проблема возникала общегосударственная, и новгородцы поддержали Ярослава. Растроганный князь здесь же, на вече, даровал городу исключительные льготы, которых не имел на Руси ни один другой город, и, уже княжа в Киеве, подтвердил их особыми грамотами.
К зиме 1016 года было собрано войско из 3 тысяч новгородцев и 1 тысячи варягов, которое в битве под Любечем разбило киевское войско Святополка, и тот бежал к тестю в Польшу.
Вскоре Святополк вернулся на Русь с польским войском Болеслава I Храброго. 22 июля 1018 года два войска встретились на берегах Западного Буга, и поляки одержали полную победу – Ярославу пришлось бежать в Новгород.
Русский летописец изложил ход битвы вполне правдиво: вначале поляки и русские стояли друг против друга на берегах Буга и обменивались колкостями. Однако неожиданная переправа Болеслава, выбравшего, судя по всему, удачную позицию, привела к быстрому разгрому Ярослава: «Ярослав же не успе[л] и исполчити (то есть, выстроить войско в боевой порядок. – С.К.), победи Болеслав Ярослава».
Для лучшего понимания того, насколько можно доверять западным хронистам тогда, когда речь идёт о русских, небесполезно познакомиться с тем, как описаны эти же события в польской раннесредневековой хронике – так называемой «Хронике Галла Анонима», относящейся к началу XI века:
«…Король Болеслав вторгся с великой храбростью в королевство русских и тех, вначале пытавшихся сопротивляться, но не осмелившихся завязать сражение, разогнал перед своим строем, словно ветер прах. Он не задерживался, однако, по вражескому обычаю в пути, чтобы захватывать города и собирать деньги, а поспешил в столицу королевства Киев…».
Итак, в представлении Анонима польский король – рыцарь. Он – не то что трусливые и жадные русские, у которых в обычае, если удастся взять какой-никакой городишко, тут же грабить его. Нет, «рыцарственные храбрецы» поляки мчатся прямо к русской столице, чтобы водрузить над ней польского орла! Галл Аноним умалчивает при этом, что грабить по дороге Болеславу было, всё же, тогда не с руки. Ведь официально он не в завоевательный поход шёл, а помогал зятю в восстановлении великокняжеских прав…
Так польским хронистом описан Болеслав.
А что же его русский опонент?
Аноним не умалчивает и о нём:
«…король русских по простоте, [свойственной] его народу, ловил в это время удочкой рыбу с лодки, когда [ему] неожиданно сообщили, что Болеслав приближается. Он с трудом этому поверил, но в конце концов…ужаснулся. Затем, поднеся ко рту большой и указательный пальцы и поплевав, по обычаю рыболовов, на наживку, сказал, говорят, к стыду своего народа, следующие слова: “Раз Болеслав занимается не этим искусством (то есть – рыболовством, – С.К.), а ему привычно забавляться военным оружием, значит господь [сам] в его руки передаёт и город этот, и королевство русских, и [богатства его]”. Так сказал, и, недолго медля, бежал.
А Болеслав, не встречая никакого сопротивления, войдя в огромный и богатый город, обнажённым мечом ударил в Золотые ворота…», и т. д.
Что здесь правда?
Правда здесь то, что поляки Киев действительно занимали.
Правда и то, что после смерти Владимира, шли междоусобные войны сынов Владимира за великокняжеский престол, и поляки, воспользовавшись этим, предприняли поход на Киев.
На этом правда заканчивается – не страсть к спокойной рыбалке Ярослава, а поражение Ярослава в битве открыло Болеславу дорогу на русскую столицу.
Между прочим, ни в какие Золотые ворота Болеслав ударять мечом в 1018 году не мог, поскольку они были выстроены Ярославом лишь в 30-х годах XI века. И уж не знаю, из какого пальца – большого или указательного, Галл Аноним высосал историю о якобы великой храбрости поляков и якобы беспримерной трусости русских.
Но зато ясно, что из хроники Галла Анонима высосал уже свою «историю» о «великих деяниях» Болеслава, «перед которыми и немой становится красноречивым, а красноречие славнейших немеет», более поздний польский хронист – магистр Винцентий Кадлубек. У Кадлубека Болеслав тоже «частыми ударами меча высек на Золотых воротах знак зависимости» и затем «поставил там королём какого-то (? – С.К.) своего родственника».
Родственника Болеслав действительно «поставил», но это был киевский великий экс-князь Святополк – его зять.
Магистр Кадлубек шествовал по стопам Галла Анонима и далее, бестрепетно повествуя:
«…Самого короля русского он (Болеслав Храбрый. – С.К.) одолел даже не в сражении, а лишь повергнув в жалкий страх. Ведь тому сообщили, что Болеслав угрожает, когда он забавлялся рыбной ловлей. Тот бросил удочку и королевство со словами “Мы попались на удочку тому, кто не учился ловить сомов”. Едва произнёс эти слова, как тут же со страхом обратился в бегство, будучи более удачливым в бегстве, чем в боевой схватке…».
Это – о Ярославе Владимировиче Мудром!
Что ж, подобному обращению с исторической правдой впору поучиться и Геббельсу!
Как уже сказано, в августе 1018 года Святополк и Болеслав заняли Киев, причём Болеслав повёл себя в городе, как в покорённой стране. Так, он сделал своей наложницей Предславу в отместку за то, что когда-то сватался к ней, но получил отказ.
В-общем, паны вели себя как паны – спесиво, нагло, жадно и недальновидно. Киевляне в ответ развернули против поляков настоящий уличный террор, и через месяц Болеслав бежал из Киева – от греха подальше, предварительно ограбив город, церкви и казну самого Святополка, и уведя много пленных.
Ярослав же, получив поддержку новгородского посадника Константина, вновь выступил против брата, и в 1019 году всё закончилось изгнанием Святополка из русской столицы – уже навсегда. Вначале Святополк укрылся у печенегов и в том же 1019 году привёл на Русь уже печенежское войско. Однако у реки Альта Святополк Окаянный был разбит и бежал в Польшу, а оттуда – в Чехию, где и умер.
Как отмечал в своём замечательно ёмком труде «Краткий Российский летописец» Михаил Васильевич Ломоносов: «злою смертью погиб в бегстве, в пределах чешских»…
В первые годы великого княжения Ярославу пришлось вести междоусобную войну ещё и с полоцким князем Брячиславом Изяславичем – собственным родным племянником, который напал на Новгород и забрал в полон много новгородцев. Ярослав быстрым марш-броском настиг уходящего в Полоцкую землю Брячислава и отобрал у него полон.
Подобные эксцессы были не редкостью – в 1022 году затеял спор с Ярославом из-за земель его родной брат Мстислав Владимирович Храбрый. Как писал тот же Ломоносов: «Ярослав …по жестоком сражении с братом своим Мстиславом Храбрым, и по примирении, сел на великом княжении киевском».
Ярослав и Мстислав действительно в примерно 1024 году помирились, разделили власть и управляли Киевской Русью сообща и дружно. В 1036 году бездетный Мстислав умер, и Ярослав уже полновластно княжил в Киеве до своей смерти в 1054 году.