Укрощение «тигров»

Немцев выбили отсюда лишь несколько часов назад, но население уже вернулось из лесу и пытается найти в хаосе развалин свои очаги. Старик, склонившийся над обгорелым сундуком, вертит в руках уже бесполезную мембрану патефона, искалеченного осколком. Дети подбирают изорванные фашистами учебники. Колхозница рассматривает ведро, рассеченное пулеметной очередью. Маруся Гливко плачет над убитым длинноухим кроликом. У входа в погреб санитарки бережно перевязывают окровавленную старушку. Ей шестьдесят лет. Зовут ее Матрена Васильевна Завгородняя — в Семеновне почти все носят эту фамилию. Она вдвоем с такой же престарелой Еленой Ивановной Завгородней пряталась в часы боя в погребе. Вдруг туда ввалились двое гитлеровцев и приказали старухам убираться вон:

— Отсюда мы будем стрелять по русским!

Старушки выползли из погреба.

— Русс шпион! — крикнул вдруг гитлеровец и послал им вдогонку очередь из автомата.

— Елену Ивановну насмерть, а меня вот в спину и в ногу… Ползу я, кровь хлещет, сил моих нету. Ну, тут господь смилостивился, послал в наш погреб снаряд, и тех фашистов насмерть. Как увидела я это, стало мне легче… Доползла до соседей… А потом вскорости и вовсе прогнали супостатов. — Матрена Васильевна говорит глухо, отрывисто. Ей очень тяжело, но в глазах ее живет огонек надежды: может быть, вылечат наши, может быть, доведется дожить до мирных времен.

Бой идет неподалеку, в глубине леса. Раскатистое эхо многократно повторяет разрывы снарядов, очереди автоматов, щелканье разрывных пуль. Но командир 116-й дивизии, взявшей эту деревню, снова перенес свой командный пункт вперед, почти вплотную к переднему краю: в лесном бою особенно важно иметь крепкую, надежную связь с каждым, даже небольшим, подразделением.

Чтобы догнать командира, надо было проехать еще несколько километров по узкой лесной тропе, по обеим сторонам которой слышался грохот боя — там добивали остатки разбитых и полуокруженных немецких частей.

Генерала Макарова мы нашли, наконец, в гуще леса, на склоне холма, поросшего дубняком. Он полулежал на плащ-палатке, и казалось, что, кроме него, здесь никого нет — все большое и сложное штабное хозяйство было скрыто в густом кустарнике, в наскоро отрытых окопчиках под искусно замаскированными палатками. Тоненькие шпили антенн радиостанций прятались в ветвях кустарника, телефонные провода скрывались в траве.

Бывалый командир, сражающийся уже третью войну, командует этим соединением полтора года. Ему достаточно перекинуться несколькими словами с командирами своих частей, вместе с которыми он дрался под Москвой и под Сталинградом, чтобы они поняли и выполнили его замысел. По интонации, по случайно оброненному словечку генерал угадывает настроение своих офицеров. Он отлично знает, кого и когда надо поощрить, кого и когда пожурить.

Бой шел третьи сутки, генерал сильно устал, но то особое, труднопередаваемое ощущение воинской удачи, которое рождается у солдата, безостановочно идущего вперед, бодрило его, и он сохранял остроту и свежесть суждений.

Перекликаясь по радио с командирами частей, генерал пристально вглядывался в лежавшую перед ним карту, исчерченную стрелами, и тут же отдавал боевые распоряжения, подчас менявшие первоначальный замысел, но зато определявшие кратчайший путь к успеху.

— Сибирский стрелок в лесу хозяин, а не гость, — сказал генерал, закончив переговоры по радио. — Среди наших солдат много знаменитых таежных охотников; здесь они чувствуют себя, словно рыбы в воде. Случится вам побывать в полку у Ищенко, обязательно повстречайтесь со снайпером Пашкевичем, Замечательный стрелок, доложу я вам! Он из Забайкалья, есть там станция Хилок, — ну вот, он оттуда. Завзятый охотник, лес знает и любит. Он перебил уже сто восемьдесят шесть гитлеровцев, два ордена ему дали, думаю, что и третий заработает. А сколько у нас таких!..

Макаров прислушался к нарастающему гулкому рокоту автоматов, глянул на часы и сказал:

— Ищенко опять пошел в атаку! Он опережает график боя уже на два часа. Ну что ж, за это мы не наказываем…

В густом лесу невидимые и грозные своей неуловимостью сибирские стрелки с золотистыми медалями Сталинграда на груди продолжали вести бой. Короткие донесения, рассказы связных, прибывших на командный пункт из частей, сводки давали возможность составить представление о ходе этого сложного, трудного боя. Вклинившись в расположение немцев, наши полки смело уходили вперед, не оглядываясь на фланги, помня, что в лесном бою побеждает дерзкий и решительный. Четкая связь обеспечивала бесперебойное управление и маневр.

После того как наши части сбили немцев с основного рубежа, пролегавшего по берегу реки и опушке леса, полки 167-й и 168-й немецких дивизий начали откатываться в глубь лесной чащи. Они были в значительной степени деморализованы нашим мощным ударом и обескровлены, но все еще цеплялись за рубежи. На каждой опушке немецкие солдаты наспех отрывали окопы; в траве располагались автоматчики и пулеметчики; в кустах устанавливались пушки и минометы, поддерживавшие их; тут же вползали в ямы танки и самоходные пушки — их теперь уже немного. Действующая здесь 6-я немецкая танковая дивизия понесла огромные потери, и боевые машины в ней насчитываются единицами. Поэтому немцы их очень берегут, применяют лишь в критические моменты боя.

Сибирские стрелки быстро разгадали немецкую оборонительную тактику и научились парировать ее. Лесными тропа ми шла вперед разведка, за нею двигались передовые отряды, прочесывавшие чащу. Основные силы, экономя энергию, шли колоннами, прикрытые надежным боевым охранением Как только разведка натыкалась на немецкий рубеж, передовые отряды обрушивались на врага. Главные силы умелым маневром обходили его. Начинался бой на истребление противника.

70 процентов всех орудий, которыми располагает дивизия, а также приданная ей артиллерия двигались непосредственно в боевых порядках пехоты. При соприкосновении с против ником все эти орудия открывали огонь не по немецкой пехоте, а по огневым позициям вражеской артиллерии и минометов, подавляли их. Лишенные артиллерийской и минометной поддержки немецкие автоматчики начинали откатываться. Вражеские танки немедленно открывали массированный орудийно-пулеметный огонь, прикрывая отход пехоты, но наши артиллеристы тут же обрушивались на них, и немецкие танки поворачивали снова и снова на юг, спасаясь бегством и бросая на произвол судьбы своих автоматчиков.

Рассеченные на мелкие группы, растерявшиеся в незнакомом дремучем лесу, лишенные продовольствия, немецкие солдаты бросались то в одном направлении, то в другом, и трескотня автоматов вспыхивала в самых неожиданных направлениях. Она не пугала хладнокровных сибирских стрелков. Выделяя на ходу небольшие отряды для блокирования оставшихся в тылу немецких частей, командиры вели свои полки все дальше вперед.

Вчера на тылы одного гвардейского подразделения вышли сразу около 200 немцев. Гвардейцы приняли бой перевернутым фронтом, не прекращая при этом движения в заданном направлении. Почти все гитлеровцы были истреблены, 13 солдат попали в плен. Они рассказали, что эта группа — все, что оставалось от одного из немецких полков, попавших в окружение, Ликвидируя на ходу окруженные батальоны и полки, наши войска шли от опушки к опушке, от высоты к высоте, и это безостановочное, неотвратимое движение сибиряков оказывало страшное воздействие на психику измотанных многодневным отступлением немецких солдат.

Лес страшил немцев. Лес веселил, бодрил сибиряков. Они чувствовали себя его хозяевами и действовали с каждым часом все увереннее.

Офицеры вели бой расчетливо, экономно, малыми силами, избегая потерь, сохраняя ядро своих частей свежим, боеспособным. Командиру полка Атонену, хладнокровному невозмутимому карелу, разведчики сообщили, что на пути движения надо ждать сильного огневого сопротивления. Но командир был хитер и предусмотрителен. Он послал одновременно с этой группой разведчиков другую в сторону от основного маршрута. И именно вторая группа принесла ценнейшие сведения: там, куда она проникла, немцев вовсе не было. Атонен принял решение молниеносно: он на ходу перестроил движение полка, круто свернул влево, решительным броском продвинулся вперед и без потерь вышел к заданному рубежу, обойдя подготовленный немцами узел сопротивления. А сколько таких эпизодов можно было бы насчитать за эти два дня, полные боевых событий!