Стихотворения

1963

На Волго-Балте

Моей деревни больше нету. Она жила без счета лет, Как луг, как небо, бор и ветер, — Теперь ее на свете нет. Она дышала теплым хлебом, Позванивая погромком, К ней на рогах коровы небо Несли неспешно людям в дом. Плывут над ней, взрывая воды, Не зная, что она была, Белы, как солнце, теплоходы, Планеты стали и стекла. И дела нет на них, пожалуй, Уж ни одной душе живой, Что здесь жила, пахала, жала Деревня русская век свой. Детей растила, ликовала, Плясала, плакала, пила, С зарей ложилась и вставала, Гремя в свои колокола Стогов, домов, хлевов, овинов В богатый год и в недород. В чем невиновна, в чем повинна, Теперь никто не разберет. Я до сих пор твой сын, деревня, Но есть еще двадцатый век, — Вывертывает он коренья И прерывает русла рек. Что сделал он, то сам я сделал, Никто другой того не мог, — И этот лайнер снежно-белый, И всплывший дедовский пенек. И я пройду по дну всю пойму, Как под водой ни тяжело. Я все потопленное помню. Я слышу звон колоколов. А наверху, как плахи, пирсы, В ладонях шлюзов — солнца ртуть. Я с тем и этим крепко свыкся, Одно другим не зачеркнуть.

1963

Мой лейтенант

Как давно я не ходил в атаку! Жизнь моя идет в тепле, в тиши. Где-то без меня встают по знаку В бой с позиций сердца и души. Нет, они не стерлись, как окопы На опушке леса зоревой, Но давно уж к ним пути и тропы Заросли житейской муравой, Жизнь прошла с тех пор — Не просто годы. А за ней, там, где огни встают, В сполохах январской непогоды Возле самой смерти на краю, Скинув молча полушубок в стужу, Лейтенант в неполных, двадцать лет, Я ремень затягиваю туже И сую под ватник пистолет. Больше ничего со мною нету, Только вся Россия за спиной В свете догорающей ракеты Над железной башней ледяной. Вот сейчас я брошу сигарету, Люк задраю, в перископ взгляну Через окуляры на полсвета И пойду заканчивать войну. Я ее прикончу вместе с дотом, Ближним и другим, в конце пути, На краю земли. Бело болото. Только бы его сейчас пройти. Страшно ли? А как же, очень просто С ревом треснет черная броня, И в глаза поток упрется жесткий Белого кипящего огня. Только чтó в сравнении с Россией Жизнь моя, — Она бы лишь была С ливнями, с мальчишками босыми, С башнями из стали и стекла. Далеко-далёко, спотыкаясь, Черный танк ползет, как жук в снегу. Далеко-далёко, чертыхаясь, Лейтенант стреляет по врагу. А земля огромна, фронт безмерен, Лейтенант — песчинка средь огня. Как он там, в огне ревущем, верит В мирного, далекого меня! Я живу в тиши, одетый, сытый, В теплом учреждении служу. Лейтенант рискует быть убитым. Я — из риска слова не скажу. Бой идет. Кончаются снаряды. Лейтенант выходит на таран. Я — не лезу в спор, где драться надо. Не простит меня мой лейтенант! Он не хочет верить в поговорку: Жизнь прожить — не поле перейти. Там друзья, там поровну махорка — Я ему завидую почти. Надо встать и скинуть полушубок, И нащупать дырки на ремне. Встать, пока еще не смолкли трубы В сердце, как в далекой стороне. Далеко не все добиты доты. Время хлещет тяжко, люто, зло. Только бы сейчас пройти болото, Вот оно лежит белым-бело. Ох, как трудно сигарету бросить, Глянуть в окуляры лет — и в путь! Я один. Уже подходит осень. Может, он поможет как-нибудь? Добрый, как Иванушка из сказки, Беспощадный, словно сам Марат, Мой судья, прямой и беспристрастный, Гвардии товарищ лейтенант.

1963

«Кто был изобретатель колеса?..»

Кто был изобретатель колеса? Никто не знает. Все о нем забыли. В каком краю, когда он родился? Ни имени не помним, ни фамилии. А был изобретатель колеса. Оно в природе не существовало, Пока на белый свет не родился Великий гений, неизвестный малый. Крыло в природе человек узрел И рычагов машинных сочлененье, А он на мир не так, как все, смотрел, Без подражанья мыслил, без сравненья. Он смастерил однажды колесо, И покатилось колесо по свету, А он свернул, должно быть, сигарету И сам себе воскликнул: «Хорошо!». Ревели первобытные леса, На четырех ногах зверье бежало, Крылами птицы мяли небеса, Пока он щепочку жевал устало… Какие нынче в мире чудеса! Открытия! Им счета нет повсюду, Но все его технические чуда Ни в чем не зачеркнули колеса.