Страница 4 из 41
Российская элита петровской эпохи очень точно почувствовала тот исторический момент, когда задача модернизации стала критически важной, – и обратилась на Запад. Именно на рубеже XVII–XVIII вв. намечается появление нового, доселе невиданного в мировой истории феномена – современного экономического роста. Начатый в Англии, он постепенно втягивал в свою орбиту другие западноевропейские страны. На протяжении предыдущей мировой истории экономический рост происходил темпом, невидимым невооруженным глазом, т. е. не приводил к сколько-нибудь заметным изменениям в производстве и быте в течение столетий. Различия существовали в пространственном отношении (быт менялся от страны к стране и тем более в разных регионах мира), но не во временном измерении – многие поколения людей данной страны жили примерно одинаково. Теперь же все радикально поменялось: сдвиги в экономике, быте и, главное, в военном деле заметно ускорились и стали очевидны всем. И российское правительство ответило на этот вызов почти мгновенно, поставив перед страной задачу европеизации, т. е. овладения самой передовой на тот момент техникой и технологией[4].
Наличие существенного отставания от наиболее развитых на тот момент государств изначально поставило Россию в положение страны догоняющей модернизации. Как было показано позднее в историко-экономической литературе, догоняющее развитие создает для страны сложности, но и дает ряд преимуществ. Преимущества же отсталости состоят в возможности использования технологических и институциональных находок наиболее развитых стран для более быстрого решения модернизационных задач отсталой страной. Последнее означает, что термин «догоняющая модернизация» не совсем точен – на самом деле для преодоления разрыва отсталая страна должна найти возможность совершить рывок, т. е. не повторять этапы роста «передовиков», а перескочить через некоторые из этих этапов.
Мировой опыт успешного решения задач догоняющей модернизации свидетельствует, что задача эта очень сложная. Только единицы стран смогли успешно решить ее – Франция, Япония и Германия в XIX – начале XX в., Италия, Австралия, Новая Зеландия, Канада, Финляндия в XX в. Ряд стран Европы и Юго-Восточной Азии в настоящее время более или менее успешно движутся по этому пути (Ирландия, Испания, Португалия, Южная Корея и др.). Однако гораздо более богатым является опыт провальных модернизационных экспериментов и даже отката назад. Примером последнего является Аргентина, которая в начале XX в. входила в десятку наиболее развитых стран мира.
У российского опыта модернизации есть одна особенность, отличающая его от многих других стран. Как показывают историко-экономические исследования, Россия на протяжении последних примерно 200 лет сохраняет стабильный отрыв от таких более развитых в экономическом отношении стран, как Франция и Германия (см. табл. 1 и 2). Этот интервал составляет примерно 50 лет, и хотя он то несколько увеличивался, то сокращался, но в общем глубина отставания колеблется в указанных пределах. На него обратили внимание еще в XIX столетии – один известный писатель и один видный экономист. «Русские сознательно копируют французские нравы, только с опазданием лет на пятьдесят», – заметил когда-то в начале XIX в. А. Стендаль. А в конце столетия министр финансов России повторил ту же мысль. «Россия отстала от всей Западной Европы… на пол столетия», – писал в 1880 г. Н.Х. Бунге Александру II[5].
Здесь надо обратить внимание на три обстоятельства участия России в модернизационной гонке.
Во-первых, неравномерность развития отдельных секторов жизни. По некоторым параметрам и на отдельных этапах истории сближение происходит гораздо более сильное (например, военный потенциал), а по другим – сохраняется гораздо более сильное отставание (производительность труда).
Таблица 1
Структура занятости в основных отраслях экономики России в сравнении с другими странами, %
Источник: Maddison А. Monitoring the World Economy 1820–1992. OECD, 1995. P.39.
Таблица 2
Отставание России по уровню среднедушевого ВВП от Германии и Франции*, лет
Источники: Данные о душевом ВВП за 1870–1950 гг. см.: Maddison А. Monitoring the World Economy 1820–1992. Development Center Studies. OECD, 1995. Данные о душевом ВВП за 2001 г. см.: World Development Report 2003. The World Bank. Данные приведены к долларам Geary-Khamis 1990 г.
Во-вторых, неустойчивость модернизационных достижений. Никогда не удавалось закрепиться на достигнутых рубежах – после прорыва в той или иной сфере начинался откат назад. Причем откат этот происходил не только из-за кризиса в самой России, т. е. прямого ухудшения положения в данном секторе. Гораздо чаще отрыв начинал увеличиваться из-за ускорения развития передовых стран на новом технологическом витке и отсутствия у России заранее подготовленных ресурсов для очередного рывка.
В-третьих, интервал этот оказывается почти индифферентным к политическому строю и характеру правительств.
Причиной такой ситуации являлась некомплексность модернизационных усилий Российского государства. Власти всегда сосредоточивались на отдельных аспектах модернизационной задачи, игнорируя остальные или даже принося их в жертву. Можно даже выделить некоторую закономерность, прослеживаемую в трехсотлетней истории российской модернизации. В первую очередь страна ставила и решала задачи модернизации в военной сфере и в
отраслях, с ней сопряженных (будь то металлургия в XVIII в., железнодорожный транспорт в конце XIX–XX вв. или космические исследования во второй половине XX в.). На втором месте стояла экономическая модернизация, которая, естественно, должна была дать базу для решения военных задач. Меньше уделялось внимания культурной модернизации, которой начинали всерьез заниматься тогда, когда общее отставание оказывалось критически опасным. И, наконец, полностью игнорировалась модернизация политических институтов, которые, напротив, пытались консервировать на максимально продолжительные периоды времени. Только тяжелейшие системные кризисы (в середине XIX в., в начале и в конце XX) приводили к политическим реформам, причем в двух из трех случаев политические трансформации имели форму полномасштабной революции, т. е. через полный слом государства с присущими революции колоссальными издержками.
Таким образом, опыт российской модернизации позволяет сделать важный вывод: устойчивые и долгосрочные результаты могут быть достигнуты только при осуществлении комплексной модернизации данного общества, включая его технологическую базу и институты. Модернизация не может решить вопрос сокращения разрыва, если она протекает в одних секторах при игнорировании или за счет других. Иными словами, логика «поэтапной модернизации» – сперва экономика и армия, потом, может быть, политика и социальные отношения – не дает устойчивого результата.
2. Модернизация как индустриализация: единство трансформационного процесса
Временные рамки исследуемого нами периода охватывают примерно столетие российской истории – с середины XIX до середины XX в. Это было бурное время, когда в России происходила смена политического режима. Самодержавие шло по пути модернизации, частью которой была постепенная демократизация. Далее этот процесс был оборван политическими потрясениями (войнами и революциями), затем вновь возобладал курс на модернизацию.
Это были очень разные этапы в российской экономической политике. Времена Александра II не очень сильно напоминают времена Николая II, а императорская Россия далека от военного коммунизма или сталинских пятилеток. И, тем не менее, существует некоторая единая сквозная линия, объединяющая названные этапы воедино: это был период индустриализации, хотя и осуществлявшейся по-разному, в разных политических условиях и при разных внешних обстоятельствах. Однако идеология ускоренной индустриализации, модернизации, опирающейся на принципы этатизма и дирижизма, оставалась доминирующей на протяжении всех этих десятилетий.
4
Своевременное осознание важности модернизационного проекта и постановка его в повестку дня являются несомненной заслугой российской элиты. Этим она существенно отличалась, например, от китайской, которая проигнорировала начало современного экономического роста. В результате Китай, уровень экономического развития которого в XVIII в. примерно соответствовал западноевропейскому, в течение следующих двух столетий резко увеличил свое отставание, что привело к колонизации этой страны. И только во второй половине XX в. Китай повернулся к решению модернизационных задач. Возможно, такое развитие событий связано с географическим фактором. Россия территориально была гораздо ближе к странам – пионерам современного экономического роста и не могла не увидеть начинавшиеся там перемены.
5
См.: Травин Д, Моргания О. Европейская модернизация. M-СПб.: ACT, 2004. Кн. 1. С. 18; Власть и реформы. М.: ОЛМА-ПРЕСС: Экслибрис. 2006. С. 349.