Страница 1 из 19
Владимир Александрович May
Сочинения. Том 2. Экономика и власть: политическая история экономической реформы в России (1985–1994)
Экономика и власть: политическая история экономической реформы в России (1985–1994)
Предисловие
По мере того как перестройка все более уходит в прошлое, она из сферы политических дискуссий и борьбы перемещается в область научного исследования. За несколько лет своего существования политика перестройки была и объектом всеобщего восхищения за необычность и неожиданность выдвинутых ею лозунгов, испытала и жесткую критику (если не презрение) широких общественных кругов за свою непоследовательность и противоречивость. Теперь наступает время ее спокойного и непредвзятого анализа. Анализа, который был почти невозможен еще несколько лет назад, когда эмоциональное восприятие нового курса (или «нового политического мышления») М.С. Горбачева в значительной мере ограничивало его рациональное осмысление.
Предлагаемая работа посвящена анализу взаимосвязи и взаимного влияния экономических и политических проблем, как они стояли в 1985–1994 гг., т. е. в период собственно перестройки и последующей затем, после попытки государственного переворота в августе 1991 г., радикализации экономических и политических процессов. По нашему мнению, именно на стыке экономики и политики происходили наиболее важные события того времени. Исследование под этим углом зрения позволяет раскрыть реальные корни принимавшихся высшим руководством СССР и России решений, иллюзий и заблуждений властей, а в конечном счете и результатов «эры Горбачева» как завершающей фазы социализма в нашей стране и вместе с тем начального периода ее посткоммунистического развития.
За последнее время на Западе появилось немало работ, посвященных анализу истории перестройки[1]. Однако этого нельзя сказать о российских ученых, для которых годы перестройки и поныне остаются слишком близким прошлым, слишком связанным с сегодняшними проблемами как общественного, так и личностного характера[2]. Разумеется, сказанное относится и к автору настоящей работы – участнику событий непросто быть беспристрастным аналитиком. Но, помня об этом, мы будем стремиться обеспечить объективность самого исследования и его выводов.
Предлагаемая книга естественным образом распадается на три части, соответствующие двум фазам перестройки – восходящей (1985–1989) и нисходящей (1989–1991), а также началу последовательных посткоммунистических преобразований. Иначе говоря, периоду политических иллюзий и надежд, затем вползанию страны в кризис, завершивший «земной путь» СССР и социалистического народного хозяйства, и наконец первым опытам функционирования постсоветской экономико-политической системы.
Автор выражает признательность за помощь, оказанную при работе над книгой, С.П. Ашрафьян, своим коллегам по Институту экономических проблем переходного периода Т.З. Орловой, В.В. Ступину и Т.А. Хохловой, а также Фонду Макартуров, поддержавшему проведение соответствующих исследований.
Глава 1
Начало преобразований: доктрина и лозунги (1985–1989)
1.1. Основные компоненты концепции реформ
Нередко приходится слышать утверждения о том, что начатые М.С. Горбачевым в 1985 г. реформы носили стихийный характер, не являлись воплощением некоторого сформулированного и проработанного заранее замысла. Тем самым как бы объясняется непоследовательный, а подчас и разрушительный характер политики перестройки.
В данном разделе мы намерены рассмотреть теоретические, идеологические и политические предпосылки политики перестройки, формы и механизмы ее практической реализации во второй половине 1980-х годов. По нашему мнению, этот курс явился естественным следствием развития экономической теории и конкретной практики «социалистического хозяйствования», а баланс сил в советском руководстве обусловил ту последовательность решений и действий, которые стали теперь нашей недавней историей. Разумеется, сказанное не предполагает ни апологетического отношения к политикам и принимавшимся ими решениям, ни стремления обелить или оправдать кого бы то ни было. Наша цель здесь – понять предпосылки и оценить последствия[3].
Изучение трудов политических лидеров стало уже почти забытым видом деятельности для отечественных обществоведов, а тем более для экономистов. Однако этот подход будет важен в начале нашей работы. Анализ статей и выступлений М.С. Горбачева 1983–1984 гг., когда он занял вторую-третью позицию в советской иерархии и был относительно свободен в своих высказываниях, позволяет сделать некоторые выводы относительно формирования самого замысла перестройки.
Выступления М.С. Горбачева, предшествующие его избранию на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, свидетельствуют, что на протяжении всего 1984 г. он напряженно размышлял о проблемах и трудностях советской хозяйственно-политической системы. И вполне понятно, что ответы на вызов времени он искал в рамках самой системы, в ее идеологических догматах и хозяйственной практике предшествовавших десятилетий. Да, собственно, и сам термин «перестройка» впервые обозначился у него в марте 1984 г. в докладе на Всесоюзном экономическом совещании по проблемам агропромышленного комплекса – первом крупном выступлении Горбачева в качестве второго человека в партии[4]. Об этом же позднее шла речь и в получившем широкую известность программном выступлении Горбачева с характерным названием «Живое творчество народа» (декабрь 1984 г.)[5].
Исторические корни перестройки восходят к популярному на рубеже 50-60-х годов лозунгу «догнать и перегнать», а еще дальше – к ускоренной индустриализации СССР в 30-е годы. Налицо было отставание от развитых стран Запада по всем параметрам экономической и социальной жизни. И новое советское руководство, чья политическая молодость пришлась на хрущевскую «пору надежд», считало себя готовым к решению амбициозных экономических и социальных задач. О политических реформах речь зашла позднее.
Трансформация (перестройка) советского общества с самого начала мыслилась как многогранная, комплексная задача. В соответствии с традициями коммунистической риторики целями реформ провозглашались «дальнейшее повышение благосостояния народа, улучшение условий его материальной и духовной жизни». Это конкретизировалось в задаче обеспечения населения необходимыми продовольственными и промышленными товарами, бытовыми услугами, развития здравоохранения, культуры и образования. Решение «проблем благосостояния» обусловливалось, в свою очередь, двумя группами задач: с одной стороны, резкой динамизацией роста производительных сил, с другой стороны, совершенствованием хозяйственного механизма.
Что касается первого, то здесь акцент был сделан на проведение глубокой структурной перестройки промышленности в пользу ускоренного роста машиностроения. Идея, изначально принадлежавшая А.Г. Аганбегяну[6], была примерно такова. Для проведения сколько-нибудь осмысленной социальной политики в условиях снижения мировых цен на нефть и продолжающейся гонки вооружений необходимо обеспечить как минимум 4 %-ный рост национального дохода. За годы одиннадцатой пятилетки даже по официальным данным этот показатель до 4 % явно не дотягивал. Возможности роста за счет вовлечения новых материальных и людских ресурсов были также практически исчерпаны: для подобного роста национального дохода экстенсивным путем требовалось за пятилетие увеличивать добычу топлива и сырья на 15 %, инвестиции – на ЗСМЮ%, вовлекать в производство до 2 млн человек ежегодно.
1
См., например: Nove A. Glasnost’ in Action. Boston, 1989; Goldman M.I. What Went Wrong with Perestroika. N.Y. – L., 1991; Boettke P.J. Why Perestroika Failed: The Politics and Economics of Socialist Transformation. L. —N.Y., 1993.
2
Абалкин Л.И. Неиспользованный шанс: полтора года в Правительстве. М.: Политиздат, 1991; Он же. К цели через кризис: спустя год. М.: Луч, 1992.
3
«Проявить здравый смысл в оценках прошлого – это значит разделить то, что было неизбежно как результат естественного развития (то, что происходило и не могло не произойти), и то, что произошло вопреки объективным условиям, вследствие неумения, неспособности управлять событиями, как результат ошибок, просчетов», – пишет уже в наши дни М.Ф. Ненашев, являвшийся членом последнего Совета Министров СССР во главе с И.И. Рыжковым, в книге «самооправдательных» диалогов с рядом членов этого правительства (Ненашев М. Последнее Правительство СССР. М.: Кром, 1993. С. 6).
4
Причем сформулировано это было в совершенно определенном контексте. Оценивая некоторые положительные примеры совершенствования хозяйственного механизма, будущий Генеральный секретарь определил их как «начальный этап перестройки, которую предстоит развивать вширь и вглубь» (Горбачев М. С. Избранные речи и статьи. Т.2. М.: Политиздат, 1987. С. 38).
5
Впрочем, среди ближайших коллег М.С. Горбачева со временем популярность приобрело подчеркивание как бы вторичности его идей, их производного характера от деятельности Ю.В. Андропова, который, по их мнению, смог бы осуществить перестройку более осторожно, оставаясь в рамках социализма. В данной связи заслуживает внимания следующее заявление И.И. Рыжкова: «Считаю, что истоки перестройки относятся к началу 1983 г., когда Андропов поручил нам – группе ответственных работников ЦК КПСС, в том числе мне и Горбачеву, подготовку принципиальных положений по экономической реформе. В наших разработках мы исходили тогда из тех критических оценок социализма, которые были высказаны Ю. Андроповым… Думаю также, что можно с достаточной уверенностью предположить совсем иные методы экономических и социальных преобразований в стране под руководством Ю. Андропова. Были бы они близкими к тому, что делается сейчас в Китае?.. Можно и на этот вопрос ответить положительно» (Ненашев М. Последнее Правительство СССР. С. 23–24).
6
См., например: Аганбегян А.Г. На новом этапе экономического строительства // ЭКО. 1985. № 8; Он же. Генеральный курс экономической политики // Там же. 1985. № 11.