Приговоренный

Кстати, и для жизни небезопасно. Сейчас лето, самое время для утопленников в нетрезвом состоянии, между прочим, и фиг поймешь, сам нажрался или бутылку в рот влили.

— Вы не могли бы меня ввести в курс дела, джентльмены? — напомнил о своем существовании немного обиженный мистер Сноукрофт. — По-моему, вы забыли, что я не понимаю по-русски.

— I beg your pardon, — покаялся Геша, — прошу прощения, но я объяснял мистеру Резнику, что при сокращении суммы аванса, которое он предлагает, могут возникнуть сложности в ряде технических вопросов. Думаю, что он сможет вам объяснить суть этих сложностей.

— Да, я сделаю это позже, — подтвердил Резник, — но мое мнение таково, что сумма, названная Германом, — оптимальная.

— Тем не менее я думаю, — сказал Сноукрофт, — что окончательный ответ мы сможем дать только завтра.

— Что ж, это ваше право, — кивнул Геша. — Проконсультируйтесь с вашими боссами, взвесьте все «за» и «против». Могу бесплатно дать добрый совет, мистер Сноукрофт: не возобновляйте контактов с Иванцовым. Это бесперспективно и небезопасно. Я думаю, что мистер Резник вам объяснит, почему. Мне, к сожалению, пора вас покинуть. Goodbye, gentleman! Завтра не позднее двух часов дня жду вашего звонка по контактному телефону.

Оставив на столике зеленую бумажку, чтоб партнеры не считали его гнусным халявщиком, Геша покинул ночной клуб.

У выхода его встретили двое.

— Нормально? — спросил один.

Геша с сомнением ответил:

— Процесс пошел, но есть нюансы…

Дошли до «Мерседеса-300» вишневого окраса, где дожидался шофер. Дружно влезли в автомобиль, выкатили со стоянки, понеслись по притихшей ночной Москве.

— Как там картинка? — спросил Геша.

— На месте. Все подъезды контролируем. Никуда не выходили. Свет погасили, похоже, что спать легли. Будем брать?

Геша прикурил от услужливо подставленной зажигалки, задумчиво откинулся на сиденье.

— Есть сомнения, — сказал он. — Михалыч предупреждал, что этот Клык — очень вострый мужик. За ним только в этот побег шесть или семь трупов. Можно, конечно, попробовать силовой способ, но только боюсь, что уж слишком шумно получится. У него два автомата, два пистолета, и если не дай Бог нe сумеем его сразу и тихо уделать, то пальба будет такая, что всю милицию разбудим. А район не наш, могут быть лишние расходы.

— Значит, ждать предлагаешь? — с недовольством спросил грузноватый мужичок с рубцом на верхней губе. — И сколько прождем?

— Скорее всего недолго. Клык по икон им не работал, он спец по магазинам — выручку принимал вместо инкассаторов, — усмехнулся Геша. — Значит, будет искать, куда толкнуть. Какие у него в Москве связи есть, неизвестно. Я так полагаю, большая часть из них уже давно накрылась. Скорее всего, похмелившись с утра, пойдет он их проверять. И по городу с иконой шляться не будет. Либо отнесет ее на вокзал, в камеру хранения, — это, кстати, надо было раньше сделать, — либо оставит ее на месте. Нам этот Клык без разницы. Пусть гуляет, пока не отловят. Тем более что Михалыча мы уведомим и, если от захочет этого Клыка прибрать, убрать или с кашей съесть, мешать не станем. Это их проблемы. Нам главное, чтобы Михалыч сейчас не вычислил, где Клык. А то он быстренько позвонит своим знакомым к ментам и положит на нас большой с «прибором». Я его знаю. Так что мы сперва сами пошлем за Клыком свою наружку. Поводим пару часов, посмотрим, куда потопает к каким таким друзьям-подругам. Пусть подальше от Инны уедет. А в то время, когда он будет гулять, мы навестим моих однокашниц. Конечно, может, и жаль их, но они лишние. Как и та, третья, колхозник. Баловствa не позволю, это учтите. Быстро, чисто, без шума и без пролития крови. После этого берем картинку и уходим.

— А по мне, — заметил грузноватый, — сейчас прозе. Они и не проснутся, если хорошо поддали. Днем как-то стремно.

— Привет! — осклабился Лопарев. — Ночью, когда все дома дрыхнут, — не стремно, а днем, когда все на работе, — стремно?

— Много сейчас на работу ходит? Половина по домам сидит.

— Все равно вероятность, что кто-то милицию вызовет, меньше. Даже если вовремя уйдем, менты доведут это дело до Михалыча, и он на нас обидится раньше, чем нужно.

— Между прочим, Михалыч твой может и сам до этого адреса добраться, — вмешался еще один пассажир «мерса».

— А вот хрен! — усмехнулся Геша. — Он вообще пока не в курсе, знаю я что-нибудь или нет. Думаешь, почему он позвонил мне насчет этого дела? Потому что знал: Клыку надо будет свою иконку куда-то пристроить. Наверняка обзванивал всех, кто по антиквариату работает. Не так-то уж много в Москве таких контор, а неучтенный одиночник нынче редкость. Да и денег он на такую покупку не найдет. Клык — волчара, он по дешевке не продаст. Если у Клыка найдется в Москве хата, где ему смогут умный совет дать, то скорее всего направят его либо к нам, либо еще к кому-то, кого мы хорошо знаем. И кого Михалыч знает.

— А Иванцов?

— Иванцов сейчас — ноль. У него вся надежда на Михалыча. Я думаю, что Михалыч его вообще из игры выведет.

— Но ведь если мы сами, без Михалыча, заберем картинку, то так и так с ним поссоримся?

— Нет. Тогда ему с нами уже будет неловко ссориться. Вот тут надо напоследок Иванцову сказать спасибо. Это он, когда я вчера днем с ним встречался, проговорился, что, кроме иконки, у Клыка целый чемодан компромата на него, на Михалыча и еще на кое-кого чуть повыше.

— Да если мы это возьмем, нам вообще не жить! — испугался мужик с рубцом.

— Тебе никак отдохнуть захотелось? — спросил Лопарев, прищурясь. — Может, и правда, отпустить тебя, Фрол? Чтоб не дрожал и не путался под ногами?

Этого Фрол перепугался еще больше.

— Ты что, — забормотал он, — я в норме. Просто напомнить хотел, что с Михалычем опасно шутить. Особенно с бумагами. Он не лох какой-нибудь

— Ты сколько классов до первой ходки кош ил? — оскалился Теша. — До восьмого хоть дотянул?

— Дотянул.

— Молодец. Но у меня все-таки законченное высшее. Так что, будь добр, держи свои мысли при себе, сопи в две дырки и не выступай — за умного сойдешь.

Что-то зашебаршилось в радиотелефоне, висевшем на крючке между боковыми окнами. Лопарев взял аппарат.

— Слушаю.

— Геша? Это Карабас. Узнаешь?

— Допустим. Тебе что, не спится?

— Да так, вопрос имею. Тут мне ребята сказали, что две твои тачки приметили. И там, видишь ли, где им стоять не нужно.

— У меня тачек до фига и больше, по всей Москве катаются.

— Насчет катаются — мне это до звезды. А вот те, которые около офиса Мартуняна торчат, глаза мозолят. Звонит Рафик, говорит: «Мы договорились, что ты будешь разбираться, а тут какие-то наехали, я выйти боюсь».

— Скажи ему, чтоб валерьянки попил и шел домой к своей Гаянэ или как ее там. Никто на него не наезжал. У нас там дела не по вашей части. Никаких убытков не понесете.

— Смотри, Геша. Если пожалуются, то столом в «Арагви» ты не отделаешься.

— Спи спокойно, говорю. Слово даю, все тихо будет.

— Ладно, я поверю, я добрый. Помни!

— Да, погоди, Карабас! Там этот Рафик ментов не вызвал случаем?

— Вроде нет. Но мне лично по фигу, если он и вызвал. Это твои проблемы. Если у тебя тут интерес, то надо загодя договариваться. И со мной, и с ментами. Не был бы я с тобой в дружбе, мог бы обидеться.

— Ладно, договоримся. Чао-какао!

НОВОСТРОЕЧНЫЙ 25

Клык проснулся без похмельного болиголова. Хотя и не рано, но и не совсем поздно. Часиков около десяти. Проснулся рядом с Надеждой, хотя точно не помнил, как оказался у нее после Инны и Веры. Зато хорошо помнил, что, когда укладывал Надежду спать, не раздевал ее. А она оказалась в костюме Евы. Похоже было даже, что у Клыка вчера и на нее сил осталось… Вот уж гульнул так гульнул! Вспоминать было сладко, но не хотелось думать, как сегодня придется разбираться со всеми тремя. Нет, некогда ему на это дело время тратить! Уматывать отсюда надо. Но сначала на Новостроечный сбегать.