Приговоренный

Говорили по-английски, и довольно бойко. Для большинства здешних завсегдатаев эти господа не отличались от двух десятков интуристов и импортных бизнесменов, которые проводили досуг в сел не шибко благословенном месте. Впрочем, если б кто-то, сведущий в фонетике, прислушался как следует, то мигом определил бы, что иностранцев максимум два, а третий — россиянин. Да и в голосе темноволосого толстяка с курчавой бородкой, старательно говорившего с американским акцентом, проскальзывали российские нотки. Когда его спутник, седовласый, но моложавый янки, отлучился в туалет, бородач и вовсе перешел на русский язык.

— Геша, — сказал он, обращаясь к тому гражданину, в котором угадывался натуральный русский, — то, что вы нам предлагаете, — это сведения вчерашнего дня. За них ни я, ни Сноукрофт вам ни цента не заплатим. Мы три дня назад знали все, что вы нам вкручиваете. И про то, что Черный облажался с прокурором, и про то, что прокурор облажался с Клыком, и про то, что прокурор разделался с Курбаши. Мы с этим прокурором несколько дней водку пили там, у него в области, а сегодня утром он звонил мне в гостиницу. То, что Клык в Москве, знает даже прокурор. Но где он? Здесь, среди десяти миллионов человек, его нелегко отыскать, даже если всю милицию поставить на ноги.

— Лева, — спокойно ответил Геша, — у вас так в Одессе принято — перебивать или ты этому на Брайтоне обучился? Куда ты торопишься? У меня сообщение еще не закончено. Самые главные сведения вы еще не услышали. И может быть, не услышите, если не будет гарантий, что заплатите столько, сколько положено.

— Интересное кино, — осклабился Лева, — гарантии вам дай, а ты мне кота в мешке? Так дела не делают. У вас тут, в Совке, народ ужасно умный, когда надо что-то брать, хватать или выпрашивать. Я вообще не знаю, что ты сейчас собой представляешь. Мы с тобой порядочно не виделись. Может, ты действительно в люди вышел, а может, шестеришь по-прежнему. Или вообще в кидалы переквалифицировался. Посредник ты на самом деле или стукач ментовский — я не знаю. Дай тебе эти гарантии, а нас через два часа после этого отвезут на Лубянку и с тобой очную ставку устроят. И потом еще плати, чтоб отпустили и дозволили унести ноги в Штаты. Я ведь еще не справлялся, как ты вышел на нас со Сноукроф-том…

— А вы, конечно, в графе «цель приезда в Россию» написали: «Контрабандный вывоз художественных ценностей»? — хмыкнул Геша. — Оповестили Петровку, Лубянку, Генпрокуратуру? Да? И мне, как старому чекисту и майору разведки, приказали вас, дураков, вести? Если ты так думаешь, Левик, то позволь мне откланяться. На хрен мне тратить время на дурака, который еще не понял, что у нас тут изменилось и в какую сторону. Чао-какао!

— Погоди, Лопарев! — Лева удержал Гешу за рукав. — Не становись в третью позицию. Ты сделай хотя бы намек, чтоб я мог догадаться, какой «хвост» ты держишь, и тогда посмотрим, что будет дальше.

— Хорошо. Я сегодня — то есть уже вчера, потому что сейчас 0.45 — видел Веру Аверьянову, она же, по мужу, Авдеева. И с ней была еще одна. Они бегают вместе с Клыком. Тебе еще много сказать нужно или уже это интересно?

— Допустим, что интересно. Если ты, конечно, не врешь.

— Если вы, гражданин Резник, будете и дальше такие фени отпускать, то я не посмотрю на ваше американское подданство и дам по роже.

Лева счастливо рассмеялся, будто ему конфетку пообещали.

— Не обижайся, старик, это маленькая шутка. Я тебе верю. Но если ты ее просто мельком на улице повстречал, помахал ей издали ручкой и получил в ответ воздушный поцелуй, то это не предмет торговли.

— Можешь быть спокоен, если ты и дальше будешь волынить и тянуть, то останешься с большим «прибором» вместо Богородицы. И еще Тогда уж точно никакого контракта с Ольгой Иванцовой вы не подпишете. Тебя Сноукрофт пинком под зад выкинет.

Резник помрачнел. Ему не понравилось, что здесь, в Москве, какие-то посторонние лица знают слишком много о его коммерческой деятельности.

Раньше среди прокуроров таких трепачей не было, — заметил он, — тут, и правда, все здорово поменялось.

— На Иванцова не греши, — усмехнулся Лопарев, — он-то как раз не трепач. Но, к сожалению, есть и иные источники информации. Мы — то есть я и те, кого я представляю, — очень хорошо знаем все, что знает Иванцов, и даже то, чего он не знает.

Леве это заявление явно капнуло на мозги, но он лишь на секунду показал внешнюю озабоченность а потом взял себя в руки и поглядел на часы, как бы объясняя, что его взволновало вовсе не Генино заявление.

— Что-то босс в сортире застрял. Тут туалет случайно не с очками, как в армии? Провалиться в него нельзя?

— Вон он, твой босс. Топает. При секьюрити. Небось на ручках над горшком держали?

— Так, страховали на всякий случай… В молодости ему, между прочим, ножку где-то подбили с проезжающей автомашины, так что он теперь осторожный.

А у вас особенно. Народ-то дикий…

Ну да, конечно! Клюква везде ветви раскинула, солнца не видать. Белые медведи по Москве гуляют и иностранцев жрут. Специально натасканы в КГБ. Американцев за деликатес почитают.

Резник хихикнул и сказал:

— Это клево. Как в лучшие дни! А я думал, что ты на зоне шутить разучился.

— Наоборот, только там и узнаешь цену шутке. Ну, а если без шуток? Авансировать будете?

— Сейчас шеф доползет до нас — уточним. Давай по маленькой?

— О’кей. За старую дружбу!

Чокнулись экспортной водочкой, перемигнулись. Похоже, что атмосфера дружбы и взаимопонимания налаживалась.

Подошел Сноукрофт. Секьюрити от него отстали, присели на какой-то диванчик — ждать нового похожа в туалет или еще куда-нибудь.

— Есть прогресс? — спросил босс у Резника.

— Я думаю — да.

— А вы, мистер Лопарев?

— Мы на пути к этому. Сейчас все зависит от вас. Могу сказать, что самое позднее послезавтра то, что вам нужно, будет у нас в руках. Если к этому времени вы не определите свою позицию, то люди, интересы которых я представляю, будут искать альтернативных партнеров.

— То есть вы продолжаете настаивать на авансе?

— Естественно.

— Сумма?

Лопарев выдернул автоматический карандашик и начеркал на бумажной салфетке: «50000$».

— Если речь идет о наличных, то это нереально, — покачал головой Сноукрофт.

— На наличных не настаиваю. Есть два иных варианта расчета. Первый: чеком на предъявителя. Предупреждаю, что если возникнут проблемы с обеспеченностью этого чека, то неприятностей не избежать. Даже если виноваты окажетесь не вы лично. Второй вариант: вы открываете на эту сумму анонимный счет в подходящем банке, сообщаете нам все реквизиты и входные пароли. После того, как мы убедимся, что можем распоряжаться счетом, вы получите ту вещь, которая вас интересует, убедитесь в нашем присутствии, что это действительно она, а затем переведете на анонимный счет остаток суммы. Прямо через наш компьютер. Я думаю, что второй вариант предпочтительней и не вызовет недоразумений. Вас это устраивает?

Сноукрофт ответил не сразу и вопросительно посмотрел на Резника. Дескать, что скажешь, специалист по русским делам?

— В принципе этот вариант неплох, хотя и потребует дополнительных расходов, — сказал Лева. — Обе стороны имеют определенные гарантии. Я думаю, можно попробовать. Правда, насчет суммы аванса я бы точки не ставил. Все-таки много.

— Одна шестая общей суммы, — пожал плечами Лопарев. — Не надо жлобиться, Резник!

Последнее было произнесено по-русски.

— Жлобиться? — удивился Резник. — Ну ты даешь! Да если мы дадим сотню Найденову, то через него все вдвое быстрее получим. Он же сейчас в пиковом положении. Ему так много светит, что Колыму видно.

— То-то и оно, — насмешливо произнес Теша, — он сейчас уже почти никто. Даже если кто-то ему поможет, то только для того, чтоб заполучить зашу картинку. И содрать с вас много дороже, потому что тут вы будете иметь дело с теми ребятами, которые сперва возьмут аванс, а потом упрячут вас в Лефортово так классно, что ни посол, ни генконсул знать ничего не будут. Сколько за вас ваши настоящие боссы выплатят — не знаю, может, и ни хрена не станут за дураков платить, но только никакой картинки они не дождутся. Вы ж будете с государственными ребятами иметь дело! А это самое главное жулье в России.