Не виноватая я

Утреннюю чашку скетос Георгиос отправился пить у бассейна. Отец проводил его насмешливым взглядом, а мать – укоризненным. Костаки устроился в шезлонге и решил, что лучше не обращать внимания на родителей: во всяком случае, до тех пор, пока сам не разберется в том, что случилось прошлой ночью.

Мамочка никак не может смириться с мыслью, что ее дитя выросло. Пора бы уже. Тем более что за плечами у него уже есть один брак. Не пришел сын вчера ужинать. Ну и что? Зато не остался у невесты на ночь.

Георгиос полюбовался синей гладью воды, перевел взгляд на небо – на легкие, белые, словно перья, облака и задумался о будущей жене.

В какой-то миг после их постельной битвы, в который каждый доказывал что-то свое, Мелина неожиданно уснула. Некоторое время он просто лежал рядом и смотрел в потолок, слушая ровное дыхание и тихие вздохи. Георгиос потянулся к лампе, чтобы полюбоваться спящей невестой, но почему-то передумал. Поднялся, оделся и ушел к себе.

Ему слишком сильно хотелось продолжить. Однако, если бы он разбудил девушку, то уже не смог бы придумать для себя оправдания, кроме единственного, которое уже использовал – они почти женаты.

Смущало то, что Георгиос не знал, радоваться ему, что будущая жена так его завела – и дело не только в технике – или огорчаться, что та не невинна. В постели они удивительно подходили друг другу. Вопрос: сможет ли Мелина ограничиться одной постелью? Не захочется ли ей разнообразия, новых впечатлений, на поиски которых она потратила юные годы?

Стоило Георгиосу подумать, скольких мужчин Мелина ласкала до него, и ему стало не по себе. Он, наверное, сошел с ума, если его это интересует и до сих пор волнует. Если им суждено жить вместе, прошлое нужно оставить в прошлом.

Георгиос заставил себя допить кофе, прежде чем отправиться в отцовский кабинет. В большой комнате размещались стол из дуба, огромное кожаное кресло, в пару к нему диван и два стула, стеллаж с книгами вдоль стены, и два массивных сейфа – Манолиса и его сына. Георгиос достал из своего папку с документами, собранными детективом. Петр работал на его отца, не слишком доверял современным технологиям и поэтому предоставлял информацию на бумаге. Однако работа старой ищейки стоила денег, которые семья Костаки ему платила.

Сев в кресло, Георгиос вспомнил, насколько небрежно в прошлый раз пролистал компромат на будущую жену. Тогда его не слишком сильно волновало то, как она жила прежде. Точнее, он думал, что знает как. Поверхностная, неразборчивая, глупая красотка, обладающая единственным преимуществом перед другими – вовремя предоставленным приданым. Вот кем Мелина Спиру ему представлялась. Георгиос заранее решил, как поведет себя с ней, и в этот перечень не входили близкие отношения до свадьбы. Однако, это произошло, как обнаружилось и кое-что еще. Мелина оказалась способной на привязанность, а он еще не разучился ревновать.

Георгиос с нетерпением открыл папку.

Пробегая взглядом слова, Костаки искал нужное имя. Сначала только одно. Он нашел его. Петр предоставил даже фотографию. Георгиос внимательно всматривался в черты молодого мужчины, пытаясь найти в них что-то порочное, злое, наконец глупое. Но нет. Лучший любовник всех времен и народов, если не считать Казанову, оказался красивым мужчиной с умным, интеллигентным лицом и проницательным взглядом. Черт бы его побрал!

Если судить по отчету, любовники встречались и расходились, но потом снова виделись, в основном по инициативе девушки. Это продолжалось до тех пор, пока Раллис не познакомился с будущей женой. Значит, Мелина и в самом деле высоко ценит Рафаэля, раз преследовала его раньше и вспоминает до сих пор.

Георгиос просмотрел еще несколько листов, но больше не обнаружил ни единого мужчины, кто занимал бы в жизни Мелины так много места, как Раллис. Интересно, любила ли она его по-настощему? Любит ли сейчас?

Еще с одним молодым человеком девушка встречалась полгода – еще до знакомства с Раллисом. С  другим – две недели, во время одного из перерывов в их встречах. Неужели все? Ей приписывали связь с тремя известными бизнесменами, но документального подтверждения этому не нашлось. Интересно, три бывших любовника для невесты Георгиоса Костаки – это много или мало?

Он откинулся на спинку стула и попытался сосчитать женщин, с которыми его связывали отношения. По сравнению с Мелиной его могут назвать чемпионом, но ведь он – мужчина. Георгиос поймал себя на мысли, что ищет для невесты оправдания, и со злостью захлопнул папку. Он, в отличие от Мелины, не может вспомнить ни единой женщины с нежностью и сожалением, что та ему не досталась.

Костаки покачал головой, удивляясь, как быстро будущей жене удалось его спровоцировать. Зачем, спрашивается, он бросился доказывать ей, что чего-то стоит как любовник? Костаки решил, что подобное больше не повторится.

Эва зевала, стоя у ворот особняка Раллисов. Ветерок шевелил подол ее сарафана, обдувая ноги и даря желанное ощущение прохлады.

Вчера она поздно легла – впрочем, как обычно, и сегодняшний подъем в восемь утра стоил ей неимоверных усилий. Эвангелина думала о том, что только садист способен заставить девушку подняться в такую рань. Тем более, когда она на отдыхе. Эва могла придумать для друга Рафаэля еще с сотню прозвищ, только не сейчас, когда мозг спит и отказывается соображать. Однако, она обязательно сделает это позже.

Чашка остывшего гликос [7] так и осталась стоять на столе. Его приготовил для нее отец Рафа. Вот кто по-настоящему о ней заботится, во всяком случае, в Греции. А еще воспринимает ее такой, какова она есть, не требуя надеть что-то приличное, говорить что-то общепринятое, а лучше вообще молчать, ходить только туда, где за ней легче уследить и вставать до полудня.