Не виноватая я

Бросив обувь у порога, Мелина захлопнула ногой дверь и босиком прошлепала к кровати. Стянула с себя прилипшее платье, подобие трусиков и упала на кровать лицом вниз, распластав руки. Жара еще не спала, и в комнате, несмотря на открытое окно, дышалось тяжело. Мелине же совершенно не хотелось подниматься с относительно прохладных простыней, чтобы включить кондиционер или хотя бы вентилятор.

Вскоре белоснежная ткань нагрелась, и девушка попыталась вспомнить, где лежит вожделенный пульт. Замутненный вином и зноем ум отказывался соображать, и Мелина прекратила мучить себя размышлениями. Глаза сами собой закрылись, и девушка впала в дрему.

Ей снилось, что она лежит на частном пляже – нагая и беззаботная. Лазурное море плещется где-то рядом. Солнце ласкает молодое тело, одаривая загаром. Затем к нему присоединяются руки. Конечно же, мужские. Сильные и нежные. Весьма умелые. Это Рафаэль втирает в ее кожу крем, проводя длинными пальцами вдоль мышц спины, длинных ног, вытянутых на песке рук.

Мелина вздохнула от удовольствия, но тут сквозь сон вспомнила, что Раллис порвал с ней и теперь женат на белобрысой писательнице. Девушка нахмурилась и недовольно пробормотала:

– Предатель!

Тихий мужской смех разозлил ее. Обидевшись, она собиралась запретить беспардонному типу прикасаться к себе, но потом решила, что во сне может позволить некоторые вольности. Ведь об этом никто не узнает. Особенно ее зануда-жених. Хотя, это могло бы стать некоторым отмщением за его сегодняшние выходки.

Даже сейчас ее мучила картинка с парочкой на качелях, поэтому в собственных грезах Мелина позволила Рафу любить себя. Кто знает, когда в следующий раз он ей приснится. В жизни Раллис давно не смотрел в ее сторону.

Мелина поймала мужские пальцы на своей руке и заявила:

– Хватит баловаться. Займись делом. Я тебя хочу.

Любовника не пришлось долго уговаривать. Он поднял ее руки кверху, понукая взяться за тонкие прутья в изголовье кровати. Мелина оплела прохладный металл пальцами и поерзала, извиваясь от нетерпения. У нее давно никого не было, что само по себе казалось невероятным.

Мужские руки погладили разгоряченное тело, сжали и начали разминать, захватывая низ спины и верхнюю часть бедер. Волны удовольствия растекались по женскому телу, то расслабляя, то возбуждая. Истосковавшееся по ласкам, оно постепенно наливалось силой и желанием, более сильным, чем прежде. Возможно, из-за долгого воздержания?

 В конце концов, Мелина потерялась в наслаждении от уверенных, мастерских движений и едва заметила, как любовник развел ее ноги. Когда ловкие пальцы вдруг пробрались глубоко – слишком даже для нее, Мелина вздрогнула и попыталась сомкнуть бедра, но не смогла. Сильные колени уже заняли позицию между ними. Она затрепетала от предвкушения, но мужчина почему-то выжидал. Неужели, он рассматривал ее там?

От этих мыслей Мелина снова вздрогнула всем телом и тотчас почувствовала, как горячая плоть заполняет ее. Девушка вскрикнула от восторга:

– Ты лучший, Раллис!

Ее любовник неожиданно прекратил движение и взревел:

– Кто?!

Женщины и искренность – понятия несовместимые. Он в очередной раз в этом убедился, пережив сегодняшний обед.

Георгиос поднимался по лестнице, намереваясь силой привести невесту к столу. «Не давать ей поблажек даже в малом» – стало его девизом. Костаки собирался лично проследить за тем, что она напялит на себя в этот раз. Он отучит вредину искушать всех мужчин, которые встречаются на ее пути. А если станет артачиться, сам ее оденет и снесет вниз. Нахальная женщина не сможет ступить ни единого шагу, чтобы он об этом не узнал. Предыдущий опыт научил его многому. Больше он не сделает ни единой ошибки.

Слава Богу, хоть Клаудиа ушла домой. Красивейшая женщина, и обеспечена, как арабский шейх. Если бы Спиру не подкатил к нему со своим предложением первым, он и сам вспомнил бы о богатой вдове. Наверное. Хотя, в последние годы мысль о Клаудии ни разу его не посещала.

В юности они дружили. И не только. Собственно, именно ей он обязан своим умением целоваться. Их первые сексуальные опыты не пошли дальше жарких объятий и пылкий лобзаний. Молодой Георгиос считал невозможным заняться сексом с приличной девушкой до свадьбы. Хотя теперь, с высоты прожитых лет, он понимал, что Клаудиа слишком уж рьяно его провоцировала. Возможно, она дарила свои поцелуи не только ему – и не только их. Этого он никогда не узнает. Костаки не забыл, как во время своей супружеской жизни Клаудиа несколько раз навещала его в Штатах с весьма недвусмысленными предложениями, а он делал вид, что ее не понимает.

Возможно… Нет, однозначно: даже если бы в то время он не оказался обремененным супругой, все равно не поддался бы на уговоры – во всяком случае, до тех пор, пока муж Клаудии не сделал ее вдовой. Однако, до той поры как это случилось, он как-то позабыл о красавице. Наверное, и она о нем тоже – или выжидала положенный год траура. Внешние приличия беспокоили ее всегда.

Теперь Клаудиа здесь, в ста шагах от него, в своем старинном доме, а он связан обещаниями с женщиной, отличившейся вульгарным поведением – хотя и достаточно привлекательной, чтобы отец не мог оторвать от нее глаз. Ему, Георгиосу, пришлось весь обед пялиться на Клаудиу, которая хоть и отличается красотой, но привычной и не настолько броской, ибо, находясь рядом с Мелиной, хотелось сделать одно из двух – либо закрыть глаза, либо не отрывать взгляда.