Страница 1 из 5
Александр Золотов
Привести в исполнение
От автора
Река Егорлык в этом месте огибает полуостров, который с высоты птичьего полета похож на горб верблюда. С давних пор эти места заселялись кочевыми племенами калмыков, которые пасли тучные стада скота и табуны лошадей. Никто не знает, когда и как появился этот немногочисленный народ.
Пожилые люди рассказывают легенды, из которых можно построить версии:
а) После падения власти чингизидов и разгрома войск хана Мамая на реке Дон калмыкам пришлось делать выбор: принять ислам или уйти в степи и жить привычной для них жизнью.
б) Прикочевали они из Монголии в более поздние времена.
Возможно, верны обе версии. Да прикочевали, но не на голое место, а к соплеменникам. Действительно! В семнадцатом столетии в России уже не было неподконтрольных территорий. И без высочайшего повеления царственной особы монголы поселиться не могли. Из этого можно сделать вывод, что монголы прикочевали в Сальские степи к своим соплеменникам, которые уже имели право там жить. Произошло увеличение численности народа.
Население казаков на Дону быстро росло. Со временем они вытеснили калмыков в Черные земли. Казачьи атаманы позволяли селиться иногородним[1] на окраинах своих земель, тем самым создавалась буферная зона.
Так на полуострове появилось первые хаты. Иногородние – это переселенцы из Украины, беглые крестьяне из разных мест России или просто заброшенные в эти места судьбой люди. Им приходилось в жестокой борьбе защищать от кочевых племен и народов Кавказа, пространство своего обитания.
Река, огибающая полуостров, служила естественным препятствием от быстрой атаки беспокойных соседей на село. На первый взгляд, хаты и постройки беспорядочно разбросаны, но если вникнуть, то окажется, что именно этот беспорядок затруднял быстрое передвижение налетчиков по селу, что давало время на организацию обороны.
Тяжкий труд крестьянина, вперемешку с боевыми буднями, воспитали в поселенцах людей труда, которые быстро меняли соху на саблю и пику. Опасность научила всегда быть настороже. Потому в селе почти не было ленивцев и пьяниц. Работа и война стали привычными в жизни этих людей. Зима давала им вздохнуть спокойно, но это только тогда, если хлеб уродил на нивах села и их соседей, когда лето позволило нагулять жир скоту. А случись засуха, которая погубила хлеб на корню и траву на лугах, жди набега днем и ночью. Положи саблю и пику острую рядом с собой и никогда о них не забывай.
Шло время, менялись поколения, село росло и ширилось. Люди, побогаче, строили дома из кирпича, крытые железом, но в основном преобладали хаты из самана[2] с крышами из соломы или камыша. Пол в таких хатах мазали глиной, смешанной с конским навозом, топили кизяком[3] или кураем[4].
В селе не гутарили по-казачьи, а балакали, что означает говорить на языке, который образовался из украинского и русского наречий. Работали, сеяли и жали хлеб, верой и правдой служили царю-батюшке.
Начало двадцатого века обрушило на народы войны и революции, смерть слезы, кровь…
Привести в исполнение
Эту книгу я посвящаю родным людям, которые своей любовью, трудом и страданиями сделали нашу жизнь возможной.
Сенокос. Июнь, божественная пора, когда все на Земле, будь-то сорная трава, пшеница или никчемная козявка, ведут нелегкую борьбу за продолжение жизни. Оглянись, человек, нет ничего краше цветущей степи. От ступней ног до горизонта привольная широта и щедрость Земли русской. Покачивают наливающимся колосом хлеба, голубоглазый лен разбросал свои цветы по степи, а у линии, где в лазоревой дымке встретились земля и небо, видится озеро, обрамленное изумрудным ожерельем травы. Оно возникает, то в одном, то в другом месте. Зовет путника в полуденную жару искупаться в прохладных водах его, но не дойти к нему, не доехать. Это мираж.
Богатая жизнь для мужиков – это тоже мираж, но надо жить. Они отбивают косы, готовят нужную для этой работы утварь. Завтра поутру, на зорьке, когда высветятся на каплях росы первые лучи солнца, на землю ляжет валок скошенной травы.
Хорошо в степи, но уже некогда любоваться прелестями природы, нет времени даже для отдыха. Трава не должна перестоять, к тому же могут пойти дожди нескончаемой чередой, и тогда работы привалит еще больше. Придется спасать сено от губительной влаги. Иначе беда, надо будет сбывать за бесценок скот, а потом – полуголодная зима.
Солнце еще за горизонтом, но уже скрипят колеса телег, на которых восседают все члены семей, от стариков до молодых мам с грудными младенцами на руках. Приедут они на свои делянки, перекрестятся, поплюют на загрубевшие от тяжкой работы ладони и до ломоты в спине будет косить, сгребать подсохшее сено и складывать его в копны.
Слава Богу! На небе нет ни облачка, солнце беспрепятственно взбирается к зениту, рубахи взмокли, пот заливает глаза, усталость валит с ног, но время не терпит. Час за часом, день за днем нелегкий труд пробивает дорогу к жизни.
Маленькая хата под камышовой крышей приютила Ганну Курилову и ее сына Карпо. Отец семейства сгинул в пучине морской пролива Цусима. Мать, Ганна, с помощью брата мужа вырастила сына, который стал ей надеждой и опорой. Девки глаза «проглядели», добиваясь его взаимности. Но сердце его часто стучит, когда он думает о Полине.
Не забыть, как в первый раз решился проводить ее домой с посиделок. Карпо не смог сопротивляться чувствам и влечению, обнял ее. Она не вырывалась, а теснее прижалась к его сильному телу. Первый поцелуй качнул землю под их ногами, все исчезло, да и существовало ли вообще. Затем долго стояли, боясь поднять глаза. Смелее оказалась Полина, она чмокнула его в губы и исчезла за дверью своего дома.
День меняет ночь, которая так коротка, что люди едва успевают сомкнуть веки.
– Вставай, сынок, вставай, уже светает. Надо сегодня заканчивать сенокос. Что-то все тело ломит, быть дождю.
– Сейчас, мама, еще чуть-чуть посплю, глаза не открываются.
– Вставай, если не хочешь, чтобы я плеснула на тебя холодной водой из колодца. Недавно принесла. Молочко холодное тебя ждет. Только что из погреба.
– Угу, мама, – мычал сын, но продолжал спать.
Мать улыбнулась добрым мыслям своим, отошла: «Пусть еще немного поспит, успеет еще за жизнь свою наработаться. Хороший парень растет, хозяином будет». Душа наполнялась теплотой и гордостью за сына: «Нет в селе такого сильного, умного, доброго и красивого хлопца! Нет!»
Ее охватили радостные мысли-мечты, что наконец-то им улыбнется удача, и они выберутся из нищеты.
Сон отступает перед заботами. Быстро расправившись с завтраком Карпо, запрягая в телегу лошадь, спросил у матери:
– Мамо, когда ты спишь?
– На том свете будет время для сна, а сейчас, пока живы, надо работать, чтобы такой сон не пришел раньше срока. Даст Бог, закончим сегодня, надо дяде Трофиму помочь.
Мать взглянула на сына, чтобы понять, как отнесется к ее предложению Карпо.
– Поможем, мамо, но дай хоть разочек искупаться в реке.
Ганна поняла потаенные мысли сына: «Не работы боится, надеется по пути увидеть Полину».
– Полина подождет, да и в поле она сейчас. Они переехали на дальнюю делянку. Там как раз рядом с Полозовыми делянка Трофима.
– Дяде много косить?
– Еще половину.
– Мамо, почему мы еще дома? Поехали? – то ли в шутку, то ли всерьез заторопился сын.
Трофим Курилов, брат отца Карпо, контуженный еще на японской войне, проживал с женой Тосей и дочерью Ольгой на другом краю села. Работа давалась ему тяжело. Как ни старались помогать ему жена и дочь, но косовица двигалась тяжело. Когда приехали на помощь Ганна и Карпо, у Трофима и его семьи не осталось сил даже на радость.
1
Иногородние – переселенцы на казачьи земли и не получившие статуса «казак».
2
Саман – высушенные на солнце строительные блоки из глины, смешанной с соломой.
3
Кизяк – топливо, нарезанная брикетами – смесь помета животных и соломенной подстилки.
4
Курай – перекати поле, шаровидное растение, которое произрастает в степи. Применялось для отопления жилищ.