Над судьбой

Люди гибли там, где все было сделано для того, чтобы они остались живы. Вход в эту ловушку для бледнолицых обильно полит кровью алдонтинов и шауни.

Энглиши поставили всю артиллерию на пригорке одной батареей. Нет никакого пикрытия. Конница! Вождь ждал удара кавалерии.

И она пошла. Пять линий всадников неудержимой лавиной понеслись вперед. Они жаждали крови. Ее запах бил по ноздрям, туманя сознание. Уже всадники поднялись в стременах, уже занесены над головами клинки. Нет силы, способной остановить эту массу человеческих и конских тел

Две линии всадников мгновенно провалились в ров. Где грудью, где брюхом лошади напарывались на установленные на дне острые колья. Кавалеристы вылетали из седел и ломая конечности, шеи и ребра, тут же падали рядом. Ржание смешивалось с воплями, стонами, проклятиями.

Остальным линиям удалось удержать лошадей. Линии сбились, наступила неразбериха, паника.

Пора! Зоркий Сокол опустил руку. И тут же три тысячи воинов встав в полный рост натянули тетивы. Стрелы бесшумно понесли неотвратимую смерть. Сделав по пять выстрелов воины взяли в руки ружья; пехота энглишей приближалась к рощам.

Накрыв одним единственным залпом батарею энглишей, краснокожие лишили их не только артиллерии, но и управления.

Залпы следовали один за другим. Разбивая в щепы доски, круша колеса, оглобли, ядра размели часть фургонов, повозок. Образовалась громадная брешь.

Отступление солдат превратилось в бегство. Многие ринулись на западный берег Мутной реки, надеясь спастись в зарослях тростника, другие залегли под телегами.

Пушки стали бить бомбами и гранатами. Фургоны с порохом взрывались, кругом разбрасывая огонь. Горело все, что может гореть. Организовать единую оборону никто уже и не пытался.

Под прикрытием артиллерии выдвинулась конница краснокожих. У многих всадников за спинами сидели воины. Шли на рысях, не спеша, большим полумесяцем, чтобы не попасть под огонь своей артиллетии.

Обстрел закончился и через пробитые ядрами бреши, всадники ворвались в лагерь. Завязалась рукопашная. Краснокожие пехотинцы, спрыгивая с лошадей, стали быстро выдвигаться в юго-западном направлении, отрезая солдатам последний путь к отступлению на западный берег Мутной реки.

Схватка быстро превратилась в побоище и лишь каждый двенадцатый из армии вторжения успел сдаться в плен.

Их связали между собой, выстроили колоннами и конвой из прекрасно вооруженных всадников щелкая бичами, взмывая ржащих мустангов и оглашая округу боевыми кличами, погнал жалкие остатки лучших, самых боеспособных в колониях полков на запад. Что ждало их в глубине бескрайних равнин?

Вечернее солнце уже смотрело в лицо уходящим на закат отрядам победителей. Блеклая голубизна неба на востоке все больше тускнела, а на западе розовела закатным румянцем.

Зоркий Сокол вздыбил коня, резко развернул его. Там далеко за Отцом Рек лежала страна бледнолицых. Земля, отнятая ими у коренных народов Континента. Она ждет своих освободителей и они еще придут к ней. Он быстро дернул поводья и, как ездят всадники без седла, то широким галопом, то шагом стал догонять колонны.

Солнце краснокожих уже всходило на западе.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Следопыту хватило одного беглого взгляда. Впереди шел человек, чудом спасшийся после разгрома армии Вэнса. Короткие, заплетающиеся шаги, кровь на следах. Путник не был ранен, но его одолевала смертельная усталость.

Нат не спешил догнать этого человека. Он боялся. Здесь в чащобе врагом мог быть каждый. Перед глазами как мираж вновь мелькали сцены побоища. Среди трупов лежал совсем молодой еще солдатик, разбросав свои уже начинающие синеть члены; какое-то животное успело изгрязть его лицо. Рядом валялась неимоверных размеров оторванная кисть руки; белая, будто изготовленная из гипса. Белая вся, за исключением окровавшенного пенька.

Ловко прячась за деревьями, Натаниэль стал следить за путником, постепенно приближаясь к нему. Вскоре он узнал его. Это был сержант Нельсон. Следопыт слишком хорошо запомнил этого человека. Чванливый служака; испорченный солдат, которому никогда не быть офицером. Разве в силах он забыть слова?

- Запомни, волонтер, люди высшего сорта живут в метрополии, континентальцы - это уже совсем не то, ну а такие как ты мало чем отличаются от краснокожих.

Нельсон прибыл из-за океана наводить порядок. В тот вечер он был в немалом подпитии. Брызгая слюной, он размахивал руками, постоянно сооружая из своих коротеньких толстых пальцев все новые и новые фигуры. Он паясничал под дружный зловредный хохот подобных себе.

Нат сдержался, но затаил обиду. И вот - этот самый Нельсон находился в нескольких десятках шагов от него.

Разбитые, раздувшиеся ноги, согнутая спина, висячие как плети руки. Сержант вызывал острое чувство брезгливости, хотелось подойти и дать ему хорошего пинка. Может быть вогнать между лопаток топор?

Но Соколиный Глаз не стал делать ни того ни другого. Он умел ждать. Долгая жизнь в лесах научила его этому.

Он решил понаблюдать, сможет ли этот надутый индюк так же ловко умничать, как в прошлый раз.

Сделав еще несколько шажков, вконец измотанный Нельсон, едва не свалившись плюхнулся на полусгнивший ствол давно поваленной ветром старой осины. Он обхватил щиколотки руками и монотонно, словно маятник, раскачиваясь взад-вперед стал с шумом дуть на кровоточащие стопы, надеясь хотя бы на миг унять невыносимую боль.

Натти уже готов был сделать крюк влево, обогнать сержанта и, уходя вперед, пожелать тому успехов в борьбе если не с краснокожими, которые, без сомнения, подчистят лес до самого Отца Рек, то с ночными животными.

Он даже было уже собирался порассуждать о том, что Нельсон похудел зря. Ни медведь, ни пума благодарить его за это не станут.

Тяжело судить, что Натти успел осознать раньше, прыжок рыси или дикий вопль? Зверь уже был на загривке человека и следопыт инстинктивно чувствуя боль сержанта, ни о чем не думая ринулся вперед. Старый охотник знал одно: надо спасти подобного себе от чужака.

В этот миг врагом была рысь.

Она давно следила за слабеющим сержантом. Старая, дряхлеющая самка пережила еще одну голодную зиму. У нее уже не было сил завладеть крупной добычей. Но слабеющий человек казался лакомым куском. Она вовсе не собиралась тут же напасть на него, выжидая удобного случая. Голод вооружил ее храбростью, а запах крови неотступно манил к себе.

Несмотря на изможденность, двигающийся человек казался зверю огромным и могучим. Но сев и согнувшись, он перестал выглядеть таковым.

Впившись когтями передних лап в плечи, она вонзила зубы в основание шеи, медленно сжимая тиски смерти.

Старый солдат привык ко всему. Он быстро отошел от болевого шока и сразу же вступил в схватку, ценой которой была его собственная жизнь. Он стал беспорядочно размахивать руками, пытаясь хотя бы как-нибудь отбиться от хищника.

После нескольких бесполезных попыток он понял, а скорее почувствовал, что единственное спасение - его собственный вес. Вцепившись руками в голову врага еще сильнее и придавив его к себе еще плотнее, он грохнулся на спину, ударив зверя всем телом и начал вдавливать его в землю.

Почувствовав силу своей жертвы, рысь стала иступленно рвать тело задними лапами. Могучие когти полосовали мышцы спины. Место схватки залилось кровью.

Подоспевший Нат схватил уже не оказывающего сопротивление сержанта за ноги и рывком перевернул его на живот. Зверь оказался наверху. Выхватив топор, следопыт нанес несколько ударов в позвоночник хищника, а затем рывком отбросил издыхающее животное в сторону. Для верности он еще несколько раз наотмашь рубанул и всадил нож в сердце по самую рукоятку.

Дергаясь в судорогах, хрипя и разбрызгивая кровь, рысь пыталась удержать покидающую тело жизнь. Бросил полный охотничьего восторга взгляд на поверженного врага, Натти тут же склонился над сержантом.

Перевязывая раны, он быстро понял, что Нельсон уже не жилец. До Отца Рек два дня пути, а дальше? Нат твердо решил, что не бросит сержанта и станет защищать его и от хищных зверей и от каснокожих.