Над судьбой

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После взятия форта Стронг Джампинг никто из шауни-алдонтинов ни на мгновение не сомневался, что великая война не за горами. Каждый от мала до велика понимал, что обратной дороги нет. В случае поражения их ждет даже не резервация; победа или смерть - эта мысль пронизывала коллективное сознание объединенного народа.

Армию вторжения разведка вела уже от Нового Ормеала. И пока ничего не подозревающий Вэнс рассчитывал маршрут движения своих войск, на этом давно уже вычисленном пути краснокожие создавали одну засаду за другой. Они готовы были, нанося удар за ударом, заманить врага до стен крепости, охраняющей заводы надежду и гордость народа. И под этими стенами, используя крепостную артиллерию и пушки трофейных ботов, добить его.

Но перый же ночной бой окрылил их. А нападение на врага возле брода вселило еще большую уверенность. Изрядно потрепанная армия Вэнса ушла с прямого пути к "главному селению дикарей" с такой заботой специально выстроенному для приманки в ловушку. Армия ушла с дороги, насыщенной рубежами обороны. И это спутало планы краснокожих.

В ночь, которую генерал посвятил допросу пленных, в ночь лишь случайно не ставшею для него последней, в лагере врагов Вэнса происходили не менее значительные события. Необходимо было срочно решать, как же дальше сражаться с врагом. Собрался большой совет вождей. В основном все были настроены на самые решительные действия.

Их мысли и чаяния выразил Твердое Сердце.

- Надо напасть на марше. Внезапность наш союзник. Они не смогут использовать пушки. Одновременно ударит конница и пехота. Через реку мы сможем перебрасывать все новые и новые силы. Мы окружим и уничтожим их.

Зоркий Сокол, Командующий Армией, не спешил. Он не сомневался, смогут ли краснокожие одолеть врагов. Он думал лишь о цене победы.

- Мой брат, говорит как смелый воин, - обращаясь скорее к остальным, чем к Твердому Сердцу, тихим, бесстрастным голомом произнес Командующий. Бесшумная, гибкая пума из ночной засады одним прыжком убивает оленя, ломая ему хребет. Но что бывает когда она промахивается?! Бизон огромен и силен. В тот миг, когда он уверен в победе, зверь опускает рога и идет на пролом. Он становится неудержим, бесстрашен. И слеп. Он бьет в пустоту. Сколько воинов потеряем мы, пока не умрет последний враг? Все готовы отдать свои жизни ради нашей победы. Но пусть погибают враги. Что скажет Сменивший Сущность?

- Внезапность нападения скажется на первых порах. Затем завяжется бой. Артиллерия противника станет бесполезной. Но и наши пушки окажутся без дела. Потери будут огромны с обеих сторон. Понимая свою обреченность, энглиши в плен сдаваться не будут.

Слово взял Твердая Скала. Он был далеко не молод и почти отошел от дел. Потому его желание высказать свое мнение вызвало оживленный интерес.

- Многим сейчас тяжело представить, что когда-то у краснокожих не было лошадей. Горячий мустанг, он как брат. Пеший воин догнать на равнине и поразить бизоне не сможет. Но деды наших дедов могли делать это. Они окружали стада и гнали их к обрывам. И бизоны шли. Путь к гибели они принимали за путь к спасению. Они мчались лавиной, сметая все. Их огромная сила обращалась против них самих.

Куда идет генерал Вэнс? К селению, где много скальпов беззащитных старух и грудных детей. Слова Твердого Сердца близки мне. Пусть самые отчаянные нападут во время перехода. Надо ударить и сразу пуститься в ложное бегство. Мы перебьем канониров, кто станет стрелять из пушек?

Вэнс обязательно пошлет погоню. Мы встретим ее. Потеряв конницу бледнолицые будут ждать ночного штурма. Он не нужен. Утром они сами пойдут в атаку. У них не будет выбора.

Не успел старик закончить, как поднялся сгорающий от нетерпения Биг Айренхэнд.

- Я поведу воинов.

Его глаза сияли, тело рвалось вверх. Казалось будто птица он вознесется над землей, чтобы крушить вторгшихся врагов.

- Неистовая Рысь смелый воин, - улыбаясь произнес Зоркий Сокол, - пусть будет так.

Потеряв драгун, энглиши окружили свой лагерь двумя рядами фургонов, не сомневаясь, что ночной штурм неизбежен. Эту уверенность всю ночь поддерживали группы краснокожих, постоянно иммитируя нападение. Выход из осажденной крепости был полностью закрыт.

Под покровом ночи краснокожие сняли пушки с лодок и установили на боевых позициях в рощах. Здесь же расположились три тысячи стрелков, имеющих ружья и по два колчана стрел. За восточной рощей спряталась конница - четыре тысячи всадников. Главные силы краснокожих не смог обнаружить даже Натаниэль Дуанто.

Вэнса же встретили умело изготовленные чучела. Пришлось собрать одежду почти со всех становищ. Около пяти тысяч пугал, прикрепленных к колышкам и связанных между собой ремнями ждали картечи.

Яркая собачья маска с хищным оскалом и красочные перья уже с двух-трех сотен шагов не позволяли отличить человека от подделки. Вэнсу не помогла даже подзорная труба.

Среди чучел стояло две тысячи воинов прикрытых щитами. На каркас из ивовых прутьев крепилось по четыре бизоньих шкуры мехом наружу. За тысячу шагов картечь не пробивала их.

Массовые потери обеспечили пугала. Воины валили их, дергая за ремни. Для придания картине полной завершенности, воины тоже ложились на землю, прикрываясь щитами. Они ждали сигнала к началу "трусливого бегства с поля боя". Все они были распределены вторыми номерами у стрелков в рощах и у всадников. Но добровольцев оказалось в избытке. В сводный отряд отбирали по жребию.

Когда уже не было сомнений, что все идет идеально, среди вождей разгорелся жаркий спор. Сменивший Сущность предложил воинов, стоящих между рощ, приковав к земле поясами смертников общества псов.

Это непременно введет врагов в глубое заблуждение. Бегство "жалких остатков уничтоженных дикарей" станет вполне правдоподобным.

Метис замахнулся на святое. Возмущению не было предела. Даже Зоркий Сокол был удивлен.

- Смерть не страшна, страшнее потерять свою гордость. Мы не можем сделать этого.

Ред Мистейк был растерян. Неужели его народ уподобится многочисленным диким племенам по всей планете, так и не способным перешагнуть через барьеры ложных запретов-табу? Где они: честь, мораль, закон? Как относится к тому, что сдерживает развитие. Какие ограничения истинны, а какие ложны?

Впервые он был один против всех. Но за ним стояли сотни спасенных жизней, исход всей битвы. Он не имел права уступить. Пылая жаром страсти, дрожащим голосом он почти закричал.

- Братья! Гордость? А где была она, когда мы отдавали наших маленьких детей в слуги франкам? Сколько унижений готов терпеть каждый из нас от их пьяных разгулов, дебошей, грязных оскорблений. Разве не хватается за рукоятку ножа воин слыша слова: дикарь, немытая краснокожая свинья, вонючая обезьяна? И скрипя зубами он отводит руку. Мы терпим их, потому что знаем: пройдет всего лишь несколько лет и мы вышвырнем этих зарвавшихся пьяниц.

Кому из воинов приятно, чтобы его сын стал не лучшим из лучших на тропе войны, а умелым кузнецом? Или бондарем, или скорняком? Мы с болью в сердце отдаем своих собственных детей народу. Каждый понимает: общее благо выше личного. Мы жертвуем большим, чтобы не потерять великое.

Что вечно в этом мире? Горы? Но и их разрушают вода и ветер. Реки! Но и они меняют русла, прорываясь сквозь скалы!

- Великий Вождь! - Сменивший Сущность подошел к Зоркому Соколу, - когда ты поднял руку на Богов, на страшных идолов майянов, ты был подобен Богу. Сколько поколений наших предков почитало ложных кумиров. Мы разорвали путы этой лжи. Правда и ложь, добро и зло, гордость и унижение; кто сможет не задумываясь тут же провести границу между ними? Почему врагам нашим так часто сопутствует удача? У них два закона - один для своих, а другой для чужих. Наша гордость не в том, чтобы умереть героями. Победителей не судят!

Великолепно замаскированный командный пункт находился на вершине старого клена. Зоркий Сокол думал лишь об одном: "Только бы они поверили". За ночь был подготовлен ров для конницы Вэнса. Восемь локтей в ширину, пять у глубину. Всю землю воины унесли в рощи, накрыв ров жердями, хворостом, сверху дерном.