Страница 2 из 5
Так доложили эксперты-баллисты, криминалисты, судебные медики. И…
Теперь уже эксперты попали под следствие (само собой, негласное): не иначе как озоруют, причем злостно, эти специалисты. Путают компетентных людей, заморачивают им голову противоречивыми выводами своих исследований. Во всяком случае – кто-то один из экспертов-криминалистов, этакий засланный казачок. Или двое. Или все они сговорились. Значит, заговор, в котором участвуют «свои»? Это, братцы, уже серьезно… Куда серьезней, чем трое совершенно «несерьезных» покойников.
…В мерцании запыленной лампочки – свечей двадцать пять, ну, от силы, сорок – фигура по прозвищу Малх увидела того, кого искала. На полу, раскинув ноги, сидел расхристанный парень и смотрел куда-то сквозь вошедшего. И дышал.
Малх склонился над сидящим, сунулся в его нагрудный карман; зачем-то поводил пальцем перед остекленевшими глазами. Никакой реакции зрачков.
Раззявленный, осклизлый рот будто выпрашивал пулю. Вложить бы в эту ненавистную пасть ствол пистолета и нажать на спуск. Но нет… Искушение следует преодолеть.
Он четко знал, куда стрелять.
Ткнул срез глушителя во впадину между глазом и переносицей приговоренного, тут же пришла на ум идиотская поговорка: «Три к носу, все пройдет». Впрочем, так ли уж некстати вспомнилось ему это излюбленное высказывание покойной бабки? Или матери, он точно не помнит… «Все пройдет»… Для вот этой, доживающей свои последние секунды, особи мужеска пола сейчас действительно «все пройдет», когда он «вотрет» пулю ему в глазницу. И переход в иной мир, «на другой уровень», будет для мерзавца легким, неосознанным, непрочувствованным… Не заслужил он такую благодатную смерть, повезло ему, можно сказать.
Стены затхлой подсобки придушили поцелуйный звук выстрела.
– И день смерти лучше дня рождения, – пробормотала фигура, выпрямляясь.
Замереть, прислушаться. Те же приглушенные волны музыки и звон посуды, пьяные выкрики и женский смех… Та же сумма звуков, минус – шумные вздохи в тиши подсобки. Прерывистое дыхание того, кого он искал, прервалось навсегда. Стерлось, вычлось из мира звуков.
Снова скольжение по ночному городу, не торопясь, стараясь проникнуться душевным покоем, просто обязанным прийти после исполненной миссии. Нет, не приходил покой: мелкие, суетные мыслишки постоянно торпедировали благостное состояние духа, едва оно приподнималось на поверхность.
Н-да… Хорошо все-таки, что не надо прибирать-подчищать за собой, искать гильзу, прятать труп…
Все это – не Малхова головная боль.
Это забота хозяина бара, тщедушного и хлопотливого Вачика.
Глава первая
В служебном тире пистолетные выстрелы хлопали оглушительно, всякий раз оставляя за собой пунктирное, звенящее эхо. Капитан спецотдела Виктор Крайнов положил оружие на низенький барьер, снял мохнатые наушники, жестом приглашая своего напарника, майора Бориса Дугина, прерваться на минутку.
– Вот смотри, Боря, какую бяку я тренирую, – Виктор покатал во рту прогоркший, отверделый катыш жвачки. – Ну, представь, он быстрее тебя выхватил пистолет. И, естественно, орет: руки за голову, оружие на землю!
– Это невозможно, – усмехнулся Дугин.
– Что невозможно? Что кто-то сумеет тебя опередить?
Виктор глумливо приподнял кустистую бровь.
– Нет, не это, – чуть грустно покачал головой Борис. – Это как раз таки вполне ожидаемо… При моей-то старости…
– При нашей с тобой старости, – вперил в него палец Крайнов.
– Ну да, при нашей. Просто… Невозможно выполнить такую команду. Заложить руки за голову и при этом опустить пистолет на пол.
– Тьфу на тебя! Циник! Буквоед! Ладно, он кричит: клади оружие на землю. Теперь гляди внимательно…
Виктор уставился в черный, ростовой, абрис мишени, вокруг головы которой нимбом расходились белые окружности. Взял в правую руку пистолет (дулом вниз), начал неспешно сгибать колени. Левую ладонь капитан столь же медленно выставил вперед: дескать, спокойно, парень, я все понял, твоя взяла…
– Его внимание хотя бы на долю секунды фокусируется на выставленной ладони, и…
Виктор неуловимым для глаза движением, с бедра, выстрелил. Прямехонько во лбу черной фигуры показался белый кружок попадания, по гулкому залу покатилось, задребезжало эхо.
– Нет, у меня так не выйдет, – отмахнулся Дугин. – Даже время тратить не хочу. Говорю тебе, старею… Представляешь, уснул в кабинете, прямо на глазах у всех. Жаль, тебя в тот момент не было, потешился бы вместе с молодняком…
– И что снилось? – спросил Виктор вполне серьезно. – Былые дни?
«Надо же, опять в самую точку лепит, чертяка! – мысленно восхитился Дугин. – Это называется – чутье! Не пропьешь…»
Дело в том, что майор уж второй день кряду томился желанием рассказать напарнику о своем «рабочем» сне, да что-то удерживало его, видимо – опасение быть осмеянным в очередной раз.
– Рабочий сон снился, это я его так называю, – вздохнул Коропотов. – Который раз…
Они сели на банкетку у стены, вытянули затекшие ноги. Виктор убрал в подплечную кобуру свой «глок-19», Борис – полюбившийся аж с начала 90-х «люггер». «Выбор оружия – вот, пожалуй, единственная привилегия, сохранившаяся за нами», – подумал Дугин.
Видимо, в голове его бессменного напарника бродили примерно те же мысли, потому что Виктор сказал:
– Я тут подсчитал ненароком… Если включить годы муштры, то у нас с тобой на двоих – семьдесят пять лет службы на невидимом фронте. Недавно исполнилось.
– Угу, – хрюкнул Борис. – Прям брильянтовая свадьба.
– Только бриллиантов как-то не предвидится. Нам, Боря, время наступает на пятки, все ноги нам уже оттоптало… Куда нам двигаться, с оттоптанными ногами?
М-да… Так что за сон-то?
– Сон… Самый возраст – сны обсуждать… А снился мне, Витя, семьдесят девятый год, подготовка к Олимпиаде в Москве. Я тогда еще стажером в отделе был…
– Я тоже.
– И ты тоже, да. И поручили мне простенькую работенку – спортсмена одного пасти. Нашего, местного. Был он кандидатом в олимпийскую сборную, копье бросал.
– Метал, – уточнил Виктор.
– Метал, – согласился Борис. – И снится мне уж который раз, как сижу я, молодой пацан, в своем служебном сером костюмчике, один-одинешенек на всем нашем городском стадионе. А этот копьеносец знай себе по полю разбегается и зашвыривает копье черт-те куда… А над трибунами напротив – длинный такой транспарант: «Куй олимпийский металл!»
– Прямо каламбур какой-то. Он копье метал, а с плаката ему предлагали ковать металл… Помню, как же, – Виктор забросил в пасть очередную подушечку жвачки, задвигал челюстями. – Там еще в слове «куй» все время одну букву слегка видоизменяли, народный юмор, блин. Непритязательный.
– Точно, было такое… – припомнил Борис.
– Мне тогда еще любопытно было, кто такой все эти лозунги потешные придумывает, – балагурил Виктор. – И ведь обком партии одобрял! Везде – как у людей: «Быстрее, выше, сильнее!», «Наша цель – коммунизм», «Народ и партия едины». И только в нашем городе что-то оригинальное. Предлагал начальству даже следствие по-тихому провести. Выслуживался… Но тогда не до того нашему начальству было – горячее времечко, приятно вспомнить.
Слушая Виктора, Дугин вспомнил, что в скверике, наискосок от их штаб-квартиры, по сей день стоит железный транспарант брежневских времен: «Светлому будущему – быть!» Борис не стал развивать эту тему, вернулся к своему сновидению.
– Так вот, останавливается вдруг этот самый метатель, смотрит на меня с жуткой ненавистью, а сам копье в руке покачивает. И орет: «Пошел вон! Хорош за мной следить!» Ну, я, понятное дело, ноль внимания… А он в мою сторону разбегается и ка-ак запустит свою железяку! Чувствую, прям точно в меня сейчас попадет, все-таки – кандидат в сборную страны… И в ужасе прыгаю вверх по скамьям…
– А копье тебе в ляжку – хрясь! – закончил за друга Виктор.
– Угу.
– Фу, какой неинтересный сон, – разочарованно протянул Виктор. – Это ж все на самом деле было. Никакой фантазии у тебя нет. Даже во сне… Помнишь, тебя потом долго еще звали в ж… раненым.